Инвиктум (СИ)

Очень. Но я не могу показать матери, что страдаю. Это лишь доставит ей удовольствие.

Ежедневно, почти с того самого дня, как меня сюда поместили, я подвергаюсь процедуре

введения радиоактивного препарата, который блокирует мои способности. Иногда, под

присмотром санитаров, мне открывают дверь.

Чтобы увидеть Джеда. Он так же смотрит на меня из своего окошка. На моей двери

окошка нет.

Мое сердце разбивается каждый раз, когда я гляжу на него.

Иногда я думаю, что одиночество может проникать сквозь кожу, заставлять медленно

сходить с ума. Плач, смех, крики и истерики не помогают избавиться от ноющего чувства

внутри моего тела, внутри головы. Иногда я отчаянно хочу прикоснуться к Джеду, как

раньше. Почувствовать его тепло, его нежность по отношению ко мне. Услышать его голос не

только в своей голове, но и наяву.

Это больше не кажется возможным.

Я вопила в течение многих месяцев, как призрачная банши, так, что чуть не разорвала

связки, но никто не слышал меня. Никому не было дела. Кроме него. Джед, кажется, всегда

был тем единственным, кто заботился обо мне. За исключением, папы, конечно. Его смерть

все еще висела тяжким бременем на моей душе. Он мог бы бежать тогда, мог бы не

оставаться в том особняке. Но остался, ради своих детей.

Ради них он и умер.

Слышу, как щелкает замок, и дверь моей камеры открывается. Каждый мускул, каждое

сухожилие в моем теле напрягается и связывается в узлы, которые стягивают позвоночник. Я

молчу, не двигаюсь, не дышу. Лишь смотрю в стену, как послушная пациентка. А может, это

оттого, что я просто не желаю видеть ее лицо больше никогда.

- Оставьте нас, - говорит она стражникам, и они уходят. Дверь закрывается. Я смотрю в

пол, на стены, куда угодно. Мое тело застыло, словно статуя, изваяние из ледяного камня.

25

4

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

Сосредотачиваюсь на изучении собственных пальцев, но внутри все бушует. Я хочу разбить

этот мир вдребезги. Я хочу быть сильнее, хочу быть той, кто все разрушит.

Я хочу быть волной птицей, которая улетает.

- Мне сказали, что ты больше не устраиваешь скандалы, - говорит женщина без сердца, прогуливаясь по моей камере, стуча каблуками по ледяному бетонному полу. Она

останавливается почти рядом со мной. Я не двигаюсь. Будто мертва.

Возможно, так и есть.

Какая-то часть меня действительно умерла.

- Значит, ты смирилась со своей участью, - продолжает она, хмыкая, - Странно. Почему?

Мой язык засох. Мне не сказать ни слова. Я и не хочу говорить с ней. Не хочу

находиться в ее обществе. Невыносимо хочется убежать прочь, запрятаться в угол, накрыться

одеялом с головой. Однако я просто сижу на своей койке и смотрю в стену. Как раньше.

Она наклоняется и заглядывает мне в глаза. Происходит что-то удивительно странное.

Мои руки начинают мерцать ярко красными вспышками. Совсем, как тогда. Лицо матери

вытягивается, становится испуганным. Я замечаю это сразу же. Она подзывает санитара, чтобы тот вколол мне порцию лекарства.

- Видимо, того, что тебе уже дают, мало, - цедит она, отходя к двери. Она в ужасе. Я

вижу это по ее глазам, слышу в голосе, замечаю в движениях. – Что ж, придется увеличить

дозу. Вколите ей тройную, Барти.

Тощий санитар улыбается, показывая мне толстый шприц с ярко синей жидкостью.

Сопротивляться смысла нет. Они тут же убьют меня. В какую-то секунду мне этого даже

хочется. Но я все же протягиваю руку. Барти вкалывает дозу с превеликим удовольствием. Я

морщусь от резкой боли, а затем голова начинает немного кружиться. Однако спустя какое-то

время меня отпускает.

Мать уже вышла. Наверняка, потому, что испугалась. Санитар закрывает за собой дверь, вновь оставляя меня одну. Но это ненадолго. Вскоре стекло на противоположной стене

становится прозрачным, и я могу видеть мать. Она защищена.

Она так думает.

Не знаю, почему, но меня тянет улыбнуться. И улыбка выходит крайне ненормальной. А

затем, глядя в ее ледяные глаза, я говорю:

- Ты боишься меня, мама. Ты в ужасе, что когда-нибудь я пропущу порцию твоего

волшебного лекарства и выберусь отсюда. Паника охватывает твой разум, хоть ты и не

показываешь этого. Но это правильно. Ты должна бояться. Каждый день, каждую минуту

своей жизни, мама, ты должна дрожать и оглядываться по сторонам. Проверять, хорошо ли

закрыты замки в твоем огромном доме, держать подле себя охрану, спать с перерывами… -

замолкаю и подхожу к стеклу так близко, что оказываюсь почти на одном уровне с матерью.

Ее глаза смотрят в мои непрерывно, не моргая. Она вздергивает подбородок, губы кривятся в

презрении. А я улыбаюсь и шепчу, - …потому что я отсюда выйду. И тогда ты заплатишь

самую высокую из цен. Я тебе обещаю.

Свет гаснет.

25

5

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

И я остаюсь одна.

________________________________________________________________________

25

6

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

«БУДУЩЕЕ»

________________________________________

____________________________1____________________________

(К)

25

7

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

- Меня зовут Рэй Картер. Мне нужна твоя помощь.

Вскакиваю и отхожу в сторону от незнакомца на почтительное расстояние. Кто знает, что на самом деле у него на уме? Парень поднимается с земли, отряхивает одежду и смотрит

на меня, хмуря брови, но не злобно, а скорее недоуменно. Наверняка, удивлен, что я

набросилась на него. Ну и пусть.

- Я не спрашивала твое имя, - отрезаю я, - А спросила, кто ты такой. Откуда ты

взялся?

Блондин проводит ладонью по волосам с легкой улыбкой, а затем выставляет руки

вперед в сдающемся жесте. Замечаю, что он абсолютно спокоен, не то, что я. У меня

моментально обостряются инстинкты первой необходимости – страх, тревога, недоверие.

Смотрю на него исподлобья, разглядывая фигуру и лицо парня. Снова замечаю, что он

высокий – намного выше меня, почти на голову. Волосы спутаны, и в темноте кажется, что

они темного оттенка, но на самом деле они светлые. Когда он делает шаг ко мне, я отчетливо

вижу блеск его лазурно-серых глаз. Парень вздыхает, медленно опуская руки. Я скрещиваю

свои на груди, не зная, куда еще их деть. Нервничаю.

- Я мятежник, - говорит парень, то есть Рэй, как он представился. Его голос застывает у

меня в ушах. Мятежник, значит, беглый преступник. Такой же, как все мы.

- И какая помощь тебе нужна от меня?

- Убежище, - протягивает он, потирая шею. Наверное, я слишком сильно ударила его.

Черт. Парень хмурится, а затем продолжает: - За мной погоня.

Каким-то странным образом я не могу считать его ауру, его эмоции. Он как закрытая

книга, и меня это удивляет и одновременно пугает. Что-то с этим парнем не так. А может, я

просто стала параноиком.

- Откуда мне знать, что ты говоришь правду? – спрашиваю я, решая проверить его

реакцию. Парень молча смотрит на меня какое-то время, а потом пожимает широкими

плечами. – Может, ты гаситель. Они отличные лжецы.

- Ты не можешь этого знать, но я не лгу. Посмотри, - он оглядывается по сторонам, и

пусть на улице темно, я действительно вижу лишь его одного. Если с ним нет людей-

невидимок, то он говорит правду. А может, его сотоварищи ждут в засаде, чтобы, когда я дам

слабину, захватить наш лагерь и убить всех, кто там находится. Всякое возможно. – Никого

нет, я один. Будь я гасителем, давно бы вырубил тебя.

Сомневаюсь.

- Если ты мятежник, то как давно ты скрываешься от правительства?

Парень мнется на месте, переступает с ноги на ногу, тяжело вздыхает, словно этот