Возвращение под небеса

Некоторое время Ирка словно бы прикидывала, стоит ли вообще говорить на эту тему, тем более со мной. Но, так часто бывает, что самые трудные жизненные проблемы ты можешь разделить именно с тем, с кем когда-то воевал по разным сторонам баррикад. Цветкову вдруг как прорвало.

- Да потому… - кисло произнесла девушка. - Да потому что Нильс в конец втюхался в меня и уже не отставал никакими кардинальными посылами. Сволочь. Он ведь бегал за мной ещё лет с пяти. Надо было давно понять, что это когда-нибудь начнет грозить мне проблемами. А сейчас ему невмоготу стало, мол, люблю тебя, Ирка, мочи нет. - Цветкова презрительно фыркнула и посмотрела на меня. - Нет, ну, надо же. Люблю, говорит. Ты вообще Нильса видела? - Я кивнула, но Цветкова едва-едва обратила на это внимание. - Вот и я ему о том: ты себя хоть раз в зеркало-то видел, бугай? В общем, снова отправила его куда подальше. А тут у нас как раз с Вадиком закрутилось…. Меня ж по распределению в ремонтный отдел назначили, и как раз ему в ученицы. В общем…. Ну, ты понимаешь. - Ирка кинула на меня многозначительный взгляд, и я снова кивнула, поддерживая её. Цветкова снова поднесла сигарету к губам и сладко затянулась. - И что ты думаешь, не прошло и месяца, как снова вырисовывается Нильс. Мол, Ир, ну, хватит уже, чем я тебе не нравлюсь, я ж тебя всю жизнь любить буду. По традиции отправляю его далеко и надолго, и что ты думаешь? Тут на сцене появляется никто иной как Дэн. Мол, Ир, ну чё ты ломаешься, Нильс хороший мужик, не будешь же ты всю жизнь по мне сохнуть. Ну, не козёл, а? - Глядя на меня, возмущенно покачала головой Цветкова. - Нет, ты представляешь, он решил, что я до сих пор по нему сохну! Да два года уже прошло с тех пор как… Ну, неважно. - Цветкова отмахнулась, сдвинув тонкие брови. - Короче, я ему и говорю - иди-ка ты, Дэн, куда подальше вместе с Нильсом, я вам тут не кое-кто с бульвара. Сначала вроде отстали от меня, а потом Дэн всё узнал. Сашка, брат мой, слил им с Нильсом про нас с Вадиком. Сухонин мне в отместку сразу же слухи пустил по городу - аж до сих пор все обсасывают. Я тогда сильно поскандалила с Дэном и его дурнями, потом ушла от них. И не жалею. Так-то.

Ирка замолчала. Тяжело выдохнув, я пронаблюдала за тем, как Цветкова тушит окурок и выкидывает его в давно почерневшее мусорное ведро. Девушка сложила руки на груди, устремив на меня выжидательный взгляд.

- Мда… - подавленно протянула я. - Та ещё история.

- Да плевать на них, - отмахнулась Ира. Я вдруг заметила, что она с сочувствием поджала губы, глядя на меня. - Сейчас я тебе о другом сказать хочу, Орлова. Ты… это…держись. Я знаю не понаслышке, что это такое. Врагу не пожелаешь. Соболезную тебе.

Меня словно бы укололо иглой - тонкой, острой, ядовитой. Я просто кивнула, не могу говорить.

Внизу снова хлопнула дверь. Через минуту, кашляя и шурша пачкой сигарет, на лестничную клетку вышел один из рабочих в пропыленном костюме и в зеленой кепке. Увидев Цветкову, рабочий тут же улыбнулся.

- Ирка! Смена только началась! А ну давай к конвейеру дуй, а то тебя сейчас Вадим Саныч быстро за одно место…

Черные глаза мужчины светились ребяческим огоньком на широком лице.

- Я тебя сама сейчас быстро за одно место, Конев, если про Вадим Саныча в таком тоне говорить будешь, понял? - гаркнула Ирка, показав кулак.

- Да, ладно, ладно, кудря, не обижайся. Давай иди работать лучше, а то дежурство впаяют.

- А мне может и в радость лишнее дежурство, - усмехнулась Цветкова, спускаясь по лестнице и ловко уворачиваясь от руки Конева, пытающегося дернуть Ирку за светлую прядку волос. - Я свою работу люблю.

Рабочий хмыкнул.

- Сказал бы я кое-что сейчас да промолчу.

- Вот и молчи!

В очередной раз послышался грохот хлопнувшей двери.

Завязав шнурки, я вскочила с кресла и поспешила удалиться. Спускаясь по лестнице, я всё думала об этой сцене, только что развернувшей передо мной. Об Ирке, её Вадим Саныче, её слезах из-за слухов, о Коневе, о работе у конвейера…

Я им всем завидовала. Всем этим людям. Завидовала этой кипящей в них жизни: их проблемам, радостям, шуткам, смеху, слезам, быту, работе. Завидовала без остатка. Хотела раствориться в их повседневности, стать ими. Хотя бы на денечек, на часик, на минутку…. Меня так съело горе, так разбила скорбь…

Я была изнутри высушена, мертва. Пуста. Вся моя жизнь казалась мне отвратительной и страшной. Такой бы никто и никогда не позавидовал, обошел бы стороной и ужаснулся. Я бы хотела махнуться моей жизнью с этой же самой Иркой Цветковой, с Коневым, да хот ьс кем… Только бы не чувствовать этой горечи, этого невыносимого мучения…

Мне так хотелось заснуть и проснуться через много-много дней, когда вокруг меня всё было бы совсем другим… Когда всё было бы совсем не так, как сейчас… Мне бы так хотелось….

Я вышла на улицу и закрыла глаза. Я не имела никакого желания возвращаться домой. Честное слово. Первый раз в жизни мне не хотелось домой. От и до.

Там теперь нет моего дома, там клетка, камера для моего мучительного одиночества. Но мне ведь придется переступить эту грань, подняться по этой лестнице, начать новую жизнь… Без тебя, пап… Как я буду жить без тебя?...

***

- Машенька, перед тем, как уйдёшь, отнеси, пожалуйста, эти справочники в кабинет Антона Дмитриевича, - тепло сказала Надежда Александровна, указав на стопку брошюр, сложенных на краю стола.

- Хорошо. - Я бегло глянула на тонкие книжки в выцветших красных обложках. - А он в кабинете?

Надежда Александровна аккуратно положила большую тетрадь в папку с документами и подняла на меня взгляд.

- Думаю, да, - отозвалась она. - Но если его там нет, просто оставь эти справочники на его столе, ладно? Охранник тебя пропустит.

- Конечно, без проблем.

Я улыбнулась Надежде Александровне и, покрепче сжав книжки в руках, направилась из уютного уголка читального зала, где работала вся администрация библиотеки, к высоким двойным дверям.

Слава Богу, что пять лет назад после того, как завершилось моё обучение в общеобразовательной школе Адвеги, меня по распределению отправили работать в библиотеку. Это, пожалуй, стало самым радостным событием за все долгие годы моей жизни в подземном городе. Помню, как папа гордился мной.

И это было понятно. Места для работы лучше этого сложно было себе представить, по крайней мере, для меня: во-первых, работа с книгами - это действительно удовольствие, во-вторых, весь персонал библиотеки очень хорошо ко мне относился, а в-третьих - ну, вот уж библиотека поистине место, где встретить Дэна Сухонина было каким-то недоразумением.

Я прошла мимо книжных стеллажей и вдоль длинных читальных столов. На стенах красовались ветхие картины в вычурных рамах и старые фотографии довоенного мира.

В отличие от стен, все столы в зале пустовали. Обычно, сидя за ними, посетители библиотеки читали книги или писали какие-то работы. Ученики часто делали здесь домашние задания, иногда кое-кто из них начинал здорово шуметь, и приходилось их усмирять. К счастью, книжное наследие довоенных времен очень высоко ценилось управителем Адвеги, поэтому в библиотеке за порядком всегда следил офицер из службы охраны Адвеги. И это было замечательно, потому что одна я бы точно не смогла справиться с толпой разъяренных школьников, колотящих друг друга. А тут и такое бывало.

Покинув библиотеку, а затем и первый корпус научного комплекса, я направилась по одной из центральных, кипящих жизнью улиц города, в западную часть города, где и находился медицинский центр.

Я думала о Спольникове. Мы в последнее время не так уж и часто виделись с ним - он был очень занят, да и я тоже. И всё же, несмотря на то, что у Антона было так мало времени, он старался находить минутку, чтобы зайти ко мне в библиотеку или прогуляться со мной. И, конечно же, он всегда очень заботливо и дружелюбно предлагал мне свою помощь…

Мы часто говорили о папе. Вспоминали много-много всего. И от этого мне, если честно, становилось легче.