Матриархия (СИ)

- Вряд ли инопланетянка, - Сандро крутил бутылку между ладонями. - Она... Я бы сказал, но ты поднимешь на смех.

- Ты знаешь? - во взгляд Айзека вернулась осмысленность.

 - Точно не знаю. Но близко к Антихристу.

Помолчали немного, Айзек думал о второй бутылке: ведь так недолго и пристраститься к выпивке. Но горло предательски пересохло.

- Ты должен их как-то успокоить. Дать новую надежду. Песни... Песни пока придется отставить. Орать ты любишь, и теперь надо учиться ораторствовать. Это разные вещи, если что.

- Если что, - кашлянул Айзек, - я в курсе. Что я должен им сказать?

- Даже так? - усмехнулся Сандро. - Спрашиваешь у меня? Ты должен сказать речь. Сказать, что мы сметем армию тварей с лица земли, и так далее.

- Но мы этого не сделаем. А что с тем провидцем? Может, его приплести?

- Можешь и его приплести. Но если пустишь дело на самотек, то можешь распрощаться... С общиной. И со спокойной жизнью.

Айзек подогнул пальцы. Ногти чистые, на кончиках пальцев твердые мозоли.

«Эти руки извлекают крутые звуки», - подумал Айзек.

- Опять задумался? - Сандро встал и повел стволом «калаша». - Твоя главная проблема. Вместо того чтобы действовать, ты предпочитаешь думать. Сегодня же выступишь, в клубе... Но никаких гитар. Скажешь по делу. Я тебя учить не буду. Подготовь речь, но знай, что положение у тебя штакое. Нужен козырь.

***

- Ну, и что теперь? - голос у Рифата хриплый, и я сам тоже простужено кашляю. Вениамин баюкает ушибленное колено, рядом с ним - Риточка. Я их не вижу сейчас, но с минуту назад Рифат зажег спичку, чтоб показать картину «Три человека в свете золотистого ореола, и дитя».

Когда потухла спичка, стало еще темней.

- Ничего.

- Ждать, - добавил Вениамин. - Рит, ты точно не ушиблась?

- Точно, папочка. И вот теперь мы тооочно не покууушаем!

Я проверил в очередной раз карманы. Все время, когда девчушка говорит про еду, я себя обхлопываю, вдруг завалялось что.

Вот сейчас будто твердое что-то, в подкладке. Пальцы залезли в карман поглубже, так и есть: небольшая дырочка. Подогнал пальцем, по внутренней стороне прокладки твердую штучку. Камешек, что ли, попал...

Шелестит. Не камень, а конфетка.

- Рит! Вот, держи, - я протянул руку в темноту.

- Это Веня, - отозвался голос. Рука наткнулась на что-то мягкое, шершавое. - Конфета?

- Угу.

- Вот, Риток! Жизнь у тебя, можно сказать, налаживается.

- Она маленькая! - возмутилась Риточка. - И не шоколадная даже!..

- Значит, ты не хочешь есть. Лучше бы спасибо Ромке сказала.

Рита пробурчала что-то в ответ, и мне вновь стало совестно.

- Так что мы будем делать? Нас же завалило. - Рифат поспешил вернуть меня к реальности. А я не хотел думать, что мы будем делать.

Да, мы попробовали вылезти отсюда, и так пытались, и эдак. Лестница сломалась пополам, но до верха мы добирались. Однако толкать крышку не имело смысла: так сильно ее придавили сверху обломки.

Вспомнил военные рассказы. Я всегда думал о том, как это люди прячутся в подвалах от бомбардировок, если дом может рухнуть и... и как тогда вылезти?

Теперь мы ломали голову над этим вопросом сообща.

- Может, попробовать еще раз? - предложил Вениамин. - В этом деле главное - упорство. Как впрочем, и в других. Кроме того, мы должны быть благодарны провидению, что остались живы, и что никто ничего не сломал.

- У тебя колено-то как? - спросил я.

- Терпимо. Ему нужен покой... мы можем попробовать вновь, а можем подождать. Вдруг нас кто-нибудь отроет.

- Держи карман шире! - фыркнул Рифат. - Слушай, все писатели такие наивные?

- За всех не скажу. Ну да, я наивный. Разве это плохо?

- Папочка, мне холодно. А чем тут пахнет? Как на рынке, там где мухи!

- Риток, не выдумывай. Мух здесь нет и вообще...

Он продолжил увещевать девочку. Я наткнулся ногой на вязкое, гнилое нутро, когда мы возились с лестницей, и еле сдержал крик. А все потому, что вспоминл Колькин подвал и тетю Свету. Воняло мертвечиной.

Страх теперь уже отступил. И чего я вечно волнуюсь?

Мы в относительной безопасности. Вот только еда была бы...

Против воли полезли всякие глупые мысли. Что будет, если мы просидим тут три дня? Неделю? Умрем от обезвоживания? Спятим и начнем грызть друг друга?

Даже неохота представлять. Что будет, что будет...

Тут мне даже погреб Ашота показался более желанным, нежели эта нора. Там хотя бы знаешь, что тебя ждет. Там есть шансы вырваться, убежать - хотя бы призрачные, а здесь никаких шансов нет, сплошная неизвестность.

Кто нас здесь найдет, в руинах?

Затем мысли плавно перетекли в другое русло. Нас накрыла волна бомбардировки, и не нужно быть докой, чтоб понять: самолеты скидывали бомбы на женщин.

Кто этим занимается? Группировки, мародеры? Или какие-то другие люди? Нет, скорее всего, правительство, военные. В любом случае, надеяться на помощь нам никто не запретит.

Может, полноценная зачистка началась? Пока мы спали?

- Я подобных бомбардировок еще не видел, - подал голос Вениамин. - Впервые такое. Хотя, меня больше удивляет тот факт, что мы выжили. У тебя будто предчувствие сработало, так? Или почему ты потащил нас к погребу, Ром?

- Не знаю. Интуиция, наверное.

- У него рисунки - сплошные предсказания! Ванга отдыхает.

- Рисунки? - переспросил Вениамин. - Так ты художник?

- Что-то вроде того, - я покрутил пальцами, хотя Веня не мог видеть.

- Художник! - подтвердил Рифат. - Да еще какой! Живые картинки прямо, страшные, прямо сочатся гноем, что ли... Не знаю. Мерзкие рисуночки. А есть и хорошие. Но больше - мерзость. А потом - БАЦ! Эта мерзость происходит на самом деле, и ты просто не знаешь, что и думать. Вот такой он художник.

- Здорово. А я вот не умею рисовать, - вздохнул Веня. - Только писать. Зато дочка вот умеет! Ее никто не учил, а она рисует куда лучше меня, хотя я пару лет в художке отсидел... Потом понял - не мое. Если не идет вот отсюда (раздались шорохи и глухие постукивания), от души, значит не стоит и браться за кисть. Ну, или там за карандаш. И к клавиатуре я всегда сажусь с огоньком. Жалко, Рома, что я не видел твои работы.

- Можно устроить, - сказал Рифат. - Блокнот-то здесь, спички тоже. У меня еще два коробка, так что жги. Только блокнот не спали. Тем более, вдруг мы отсюда не выйдем.

- Что мне в тебе нравится, Рифат, так это твой неугасаемый, неуемный оптимизм, - сказал я. Веня захохотал, а следом смех подхватила и Риточка, тоненьким голоском-колокольчиком.

Спички шуршат в коробке. Чирк-чирк. Слепящий огонек, шар с оранжево-синей мухой в центре. Веня держал блокнот на коленях, листал. Риточка тоже проглядывала рисунки.

- Детям вообще такое лучше не смотреть, - бурчал Рифат. - Мракобесие...

- Истинное мракобесие - там, - Веня потыкал спичкой вверх и она потухла. - А это - рисунки. Так, интересно...

Он чиркнул вновь, пошевелил губами. А я как будто ждал чего-то. Сердце замерло, как в ожидании разгромного отзыва, в преддверии отказа редактора, я даже по-малому захотел.

- Оч-чень живые рисунки, - пробормотал Вениамин. Он пролистнул «Дурунен», «многоэтажку», «живой мост из людей», «младенца».

- Вот этот - мой любимый, - сообщил Рифат, тыкая пальцем в последнего. - Я все жду, когда эта тварь появится. Хочу всадить в него пару обойм.

- Если что-то и сбывается, то так, метафорически, - сказал Венимин. - Не обязательно так и будет прям, младенец-осьминог.

- Но автомат у нас есть, - не успокаивался Рифат. - Так что если он только сунется...

А я почему-то подумал о Королеве. Что возможно, у нее именно такой ребенок.

Кто знает.

- Ты еще и мертвый язык знаешь, - уважительно ротянул Вениамин. - Похвально. И даже удивительно.

- Мертвый язык? - переспросил я. - В смысле?

Спичка потухла. Вениамин неторопливо возился с коробком, а когда вспыхнула спичка, огонь бросил отблески на лицо Рифата и подсветил так, что он показался бородатым гномом, вылезшим из самых недр горы.