Эннера (СИ)

— Он говорил, что знал обо мне, но в его планы не входило близкое знакомство. Если бы она не… — Мира уставилась на бокал в руке, покрутила его, чуть не расплескав содержимое. Снова подняла взгляд на Роми. — Разберутся, и что дальше? Думаешь, я смогу вернуться в Актарион после всего? — она ухмыльнулась. — У меня и дома-то теперь нет.

А ведь девчонка вляпалась сильнее, чем сама подозревает, подумала Роми. Достал, зацепил. Сильнее, чем признается себе.

— Ну! Не входило… — усмехнулась она. — Это не повод считать себя обузой. Так уж вышло. В мои планы тоже не входило дежурить в тот день, когда я встретила в Плеши Алэя. Случайность, как и в этот раз. Просто какой-то дикий набор случайностей. Будто что-то хочет, чтоб всё было именно так. Так. Здесь. Тогда. Сейчас… А ты хочешь назад в Актарион? Чтобы всё было, как прежде?

— Как прежде? — Мира пожала плечами. — Так уже не будет, потому что… — она опять осеклась. Отвела взгляд. — Не в этом дело. Я ведь попала в Плешь случайно. К вам сюда тоже… Я не должна быть атради, у меня никакого дара и… — она шумно вздохнула. Пристально посмотрела в глаза, словно решаясь наконец сказать то, что давно хотела, но почему-то опасалась. — Это даже не так, как ты привела его к вам. Рано или поздно мне придется уйти, как-то где-то жить. Нужно будет работать и вообще… Да и сейчас никто из вас не должен обо мне заботиться. У каждого свои заморочки. Адан… Он ведь из-за меня такой теперь. И у него наверняка куча проблем. Ллэр… Он… Я ему не нужна. А ты… — Мира улыбнулась. — Я даже не понимаю, почему ты возишься со мной.

Все эти её доводы Роми могла отмести легко. Мира цеплялась за что-то, что было ей привычно. Цеплялась за прошлую жизнь, куда дороги нет, вне зависимости от того, чем закончится вся эта история. Вне зависимости, что планировал Ллэр в самом начале, его затея давно живёт своей жизнью.

— На всё можно посмотреть и по-другому, — она улыбнулась. — Адан всё равно бы стал тем, кто он есть. Пусть он не атради, но вряд ли способности такой силы спали бы вечно. Солнце тебе не вредит. Так что уходить отсюда нет никакой необходимости. «Как-то» ты можешь жить и здесь. И даже весьма неплохо. На любых условиях, которые тебе будут нужны. Ллэр… — Роми помолчала. — Знаешь, я всегда первая ворчу и возмущаюсь, что он такой, он сякой… Эгоист, расчётливая сволочь и тому подобное. Но я необъективна и признаю это. — Впервые признаю, подумала Роми. — Ллэр — не подлец. Поверь, если… что бы там ни было изначально в его планах, теперь ты уже не просто пешка в играх… Он, что, рассказывал тебе, почему я привела его к нам?

— Да, — Мира уныло кивнула. — И вряд ли ты должна была об этом узнать.

— Не думаю, что ему есть дело до того, что я знаю, — она пристально посмотрела на неё. Почему-то хотелось, чтобы Мира призналась сама, хотя Роми уже догадалась, как далеко за столь короткий срок успели зайти их отношения. А ведь всё потому, что сама так и не смогла дать определение тому, что связывало её и Ллэра на протяжении всех этих лет. Кроме, конечно, Алэя, а ещё — взаимных упреков, обид и обвинений. — И как же он все обрисовал?

— Я не… это не важно. Вы… всё, что было… у вас… И как было… И почему вы… — она окончательно смутилась. Совсем тихо предложила. — Давай не будем о нём.

— Между нами ничего не было, — неожиданно сказала Роми. — Такого, о чём ты… — залпом допила вино. Усмехнулась. Может быть, при других обстоятельствах, в другой реальности всё сложилось бы иначе. — Знаешь, Алэй и Ллэр… они особые. Они есть друг у друга. Единственные атради, которые связаны кровью. Настоящая семья… Он же рассказал тебе об Алэе?

— Он не рассказывал, — Мира продолжала буравить взглядом бокал в левой руке. Указательным пальцем правой осторожно, едва касаясь, провела на краю. Круг, ещё круг, ещё, чуть ускоряя движение, пока хрусталь не отозвался тоскливым, гипнотизирующим и необычайно громким в повисшей тишине звуком. Потом вдруг перестала, резко подняла голову. Пару секунд изучала Роми пристальным, задумчивым взглядом. Молча отпила чуть-чуть вина, вернула бокал на столик. Улыбнулась, но острые льдинки из глаз не исчезли. — Расскажи. Только про Алэя, а не про Ллэра.

Рассказать? О чём? Как?

В их жизнях не так много людей, которым было бы даже просто любопытно. Всей их «семье», всем атради не было дела. Максимум, кто-то мог отметить галочкой для себя, чтобы тут же забыть об этом: вот, у нас пополнение, и пришёл он или она из такого-то мира. Кому какое дело, если прошлая жизнь становилась историей, каплей, песчинкой… Та жизнь, те люди, что были дороги тебе там, переставали иметь значение. Не сразу — кто-то продолжал наведываться домой, поддерживать связь, потом — наблюдать со стороны. Потом… Ты — бессмертен, тебе нет места в сгорающих, быстротечных жизнях, в молниеносном потоке повседневности, и лучше отказаться от всего самому и сейчас, чем после, когда все они уйдут раньше тебя, смотреть им вслед.

И вдруг яркой вспышкой нахлынули образы. Роми не просто вспомнила, а словно заново там оказалась и в то же время видела себя со стороны.

Себя. Алэя. Льющийся из потолка свет.

Мрачный зал. Огромный, но не бесконечный. Колонны, пыль, паутина, затянутые потрепанными гобеленами стены. Каменный, прохладный пол. Полное отсутствие красок. Чёрно-белый мир и яркое пятно её волос. Огненно-рыжих.

Тогда Роми казалось, что она сияет, так ярко — что слепит саму себя. Будто там, за чёрным высоким потолком действительно существует серебряное солнце, пробивается в единственное, узкое окно, окунает её в мягкий, тёплый, плотный, осязаемый кокон света.

Сейчас она замечает, что её полупрозрачная одежда в этом свете кажется плотнее, скрывает больше, чем могла бы. Вспоминается — предупреждающие «колокольчики» звякнули, выдернув в Плешь почти из постели, причём не своей, а потому на ней — лишь ничего не скрывающая коротенькая ночнушка и ещё более прозрачный, невесомый, длинный — до пола — пеньюар.

Тогда Роми немного разозлилась, подумала — ну почему в Плешь всегда затягивает из таких неподходящих условий? Но лёгкое раздражение исчезло, не успев оформиться. С ней заговорили, и голос заставил вздрогнуть.

Сейчас Роми думает, что в тот момент была похожа на вставшего с трона странного монарха. Босого, простоволосого… Сейчас она снова дрожит, но не переживая то самое непонятное чувство, а вспоминая, что будет потом. Через много удивительно длинных, тягучих дней.

— Я всегда считал, что Встречающие — бесполые, бесформенные существа… Я рад, что ошибся…

Перепад светотьмы не мешает разглядеть того, кто заговорил. Он тоже босиком, черные брюки закатаны почти до колен, будто он ходил по воде, когда перенесся сюда. Белая рубашка застёгнута всего на пару пуговиц, рукава — тоже закатаны. Щурится, в отличие от Роми ему свет мешает…

Он делает шаг навстречу. Вверх, пока только на одну ступеньку. Она помнит — ему интересно. Он думает, что умер, но любопытство берёт верх над любой другой эмоцией, положенной в подобной ситуации.

Роми боковым зрением замечает тень позади себя.

— Покажи мне ещё, — просит Мира. Её голос звучит совсем рядом. Тихий, печальный, но ему невозможно не подчиниться.

Мира здесь? Внутри её памяти? Внутри этого странного видения? Обдумывать это сейчас нет ни сил, ни желания. Противиться тоже не выходит, хотя вспоминать не так легко.

— Он будет много расспрашивать, будет рассказывать сам, — пробормотала Роми. — А потом скажет, что раз это не жизнь после смерти, то хотел бы вернуться домой и обо всём забыть. Я решу, что он так и не понял ничего из того, что я объясняла. Или не поверил. Буду пробовать объяснить ему, что ничего не получится, что его сила будет вновь и вновь восстанавливать воспоминания, вновь и вновь выбрасывать его в Плешь. Сколько раз ни подправляй память. Но Алэй будет настаивать.

— Хорошо, — шепчет стоящая в центре зала Роми. Вскидывает руки, сдаваясь. — Хорошо! Ты меня уговорил.

Алэй берёт её за руку. Потом — за вторую. Она не ждёт этого, как не ждёт и того, что он посмотрит ей в глаза, сожмёт ладони.