Девяносто девять (СИ)

Это «Лекса» снова вырвалось само собой, но было таким естественным, таким правильным, таким легким. Элайза склонила голову, касаясь лбом холодного лба Алисии и закрыла глаза. Она тяжело дышала, и от того, что теперь ее губы ощущали и другое дыхание, было еще сложнее, еще горче.

— Когда Салазар прислал мне Офелию, прислал ее мертвой, вынудил меня добить ее, я… — Алисия на мгновение замолчала. — Я поняла, что командующий должен быть одинок, иначе решения будут приниматься не из чувства долга, а из миллиона других чувств, и тогда ошибки будут неизбежны. Но это не то, что ты называешь «играючи», Элайза. Это трудно, потому что всякий раз приходится отрубать внутри себя что-то живое, чтобы поступить правильно. Думаю, однажды… Однажды отрубать стало нечего.

— Я в это не верю, — она снова погладила затылок Алисии и на секунду прикусила нижнюю губу, чтобы не сказать лишнего. — В тебе осталось еще очень много того, что ты могла бы отрубить, но не стала.

Алисия попыталась отстраниться, но Элайза не дала: сцепила руки в замок на ее затылке и держала крепко.

— Это твой способ выживать, и я хорошо понимаю это, — прошептала она. — Но, может быть, в этом новом мире должно быть нечто большее, чем просто выживание?

— Может и так.

Она больше не пыталась вырваться, и Элайза вдруг ощутила прикосновение ее ладоней на собственных боках, и тело откликнулось на это касание радостной дрожью, глубоко и сильно замешанной с горечью.

— Мы не можем, — прошептала Элайза, прижимаясь лбом к холодному лбу.

— Знаю.

И противореча сказанному, противореча задуманному, противореча всему, что связывало их раньше и связало сейчас, они потянулись друг к другу губами, и коснулись на невыносимо короткое мгновение, и отстранились, будто этого не было.

Алисия поднялась на ноги и сверху вниз посмотрела на Элайзу.

— Отныне тебя будут охранять двое моих воинов. Ты не пойдешь к Салазару, мы найдем другой способ.

И вышла, не дав Элайзе больше сказать ни слова.

***

— Итак, — Беллами развалился на стуле, держа на коленях автомат. — Мне нужно знать, где тебя держали пока ты был в плену у землян. А еще я хочу знать, каким образом ты умудрился сбежать.

Мерфи сплюнул на пол кровавую слюну и ухмыльнулся.

— Принеси мне два холодных мохито, и я скажу все, что ты хочешь, сладкий.

Удар в живот был резким и сильным, но Мерфи, кажется, начинал привыкать. На его теле едва ли остались целые участки кожи, уж что-что, а бить морские люди умели.

Беллами жестом остановил бойца, ударившего Мерфи, и сказал:

— Принцесса ушла, не взяв тебя с собой, Джон. Они оставили тебя здесь, даже не подумав, жив ли ты вообще. Нет никакого смысла их защищать.

— А кто сказал, что я защищаю их? Прости, сладкий, но совершенно ясно, что как только ты узнаешь все, что тебе нужно, один из твоих мальчиков с удовольствием проломит мне череп. Так что давай вернемся к истории с мохито.

Его снова ударили, и на этот раз сильнее — дыхание перехватило от резкой боли. Мерфи попытался пошевелить связанными за спиной руками и не смог: от долгого пребывания в одной позе все затекло и не желало слушаться.

— А где твоя милая сестренка? — ухмыльнулся он, глядя в лицо Беллами. — Когда мы были в бункере, я пытался ее трахнуть, но принцесса не позволила. Может быть теперь, когда она на свободе…

Он ждал нового удара, но Беллами покачал головой и боец застыл с занесенной рукой.

— Ты зря пытаешься меня разозлить, Джон. От моей благосклонности будет зависеть, останешься ли ты в живых.

— Серьезно? А мне казалось, мы уже договорились, что не останусь. А если я умру в любом случае, то на хрена мне оказывать тебе напоследок услугу?

Беллами пожал плечами.

— Как насчет того, чтобы умереть быстро? Или оказаться в яме, наполненной мертвяками? Неплохая альтернатива, а, Джон?

Альтернатива была так себе, Мерфи на секунду представил себе это: как десятки мертвых рвут на части его все еще живое тело, как выдирают куски мяса, как слизывают кровь гнилыми ртами.

— А ты затейник, — усмехнулся он, весело глядя на Беллами. — У твоего отца методы попроще: он всего лишь пообещал скормить меня акулам, если я не выдам ему нужную информацию.

Он вспомнил как Блейк-старший возвышался над ним, валяющимся на полу в лужах собственной крови и мочи, как его нога в армейском ботинке раз за разом била в незащищенный живот, как звучали над головой простые слова: «Скажи то, что я хочу знать, или умрешь».

Но он не умер, верно? Нашел способ остаться в живых, нашел способ сбежать, и даже добрался до этого чертового лагеря. Правда, передышка оказалась недолгой, но что ж поделаешь? Похоже, новый мир не слишком богат на передышки.

— Я не понимаю, — снова заговорил Беллами. — Что тебе до них? Земляне держали тебя в плену, а потом отдали нам. Какого хрена ты защищаешь их?

Он мог бы ответить то, что уже отвечал, но на самом деле причина была не в страхе смерти. Джон Мерфи не был ангелом, и в бункер он попал за дело, и в самом бункере он едва ли смог бы стать главой самой многочисленной группы, если бы размазывал сопли и слюни по лицам заключенных. Правда была в том, что ему плевать было и на землян, и на принцессу с ее подданными, и на всех остальных в этом сраном мире. Но когда морские предложили ему предательство, он отказался. Когда они стали его бить, он отказался давать информацию. Верность самому себе — возможно, именно в этом было все дело.

— Последний шанс, — сказал Беллами, поднимаясь на ноги и подходя ближе. — Ответь на вопросы или умрешь.

— Прости, сладкий, — Мерфи скривился в очередной ухмылке. — Но я же сказал: без мохито мы вряд ли договоримся.

Секунду Беллами смотрел на него, а потом кивнул стоящему рядом бойцу:

— Бросьте его в яму с мертвецами. Он нам больше не нужен.

И вышел, захлопнув за собой дверь.

***

Октавия нашла Линкольна в дальней части аванпоста. Он выходил из деревянной будки, на ходу застегивая брюки. Увидел ее и — она умилилась этому — опустил глаза. Если бы его кожа не была такой темной, Октавия бы точно увидела на ней румянец, и это умилило ее еще больше.

Она подошла и обняла его за шею, целуя колючую щеку.

— Привет, большой и сильный.

— Привет.

Она позволила себе несколько секунд просто постоять, прижавшись к его телу, а потом сказала:

— Командующая велела перебить мертвяков во рвах. Сказала, что сжигать их больше нельзя: дым может навести на нас морских.

Линкольн внимательно посмотрел на нее.

— Перебить не проблема, но куда мы денем тела?

Октавия пожала плечами.

— Сделаем как тогда на скале: ты достаешь, я добиваю. Потом перетащим их подальше и подожжем, заодно укажем морским уродам ложный след.

Он кивнул, соглашаясь.

— Я возьму еще людей, вдвоем мы не справимся.

Следующие несколько часов они, выбиваясь из сил, расправлялись с мертвецами. Линкольн с двумя землянами вытаскивал их из рва, остальные во главе с Октавией сносили головы и складывали тела в стороне. Тел набралось много: Октавия насчитала сорок семь. Перетаскивать их руками нечего было и думать: это заняло бы слишком много времени.

— Что, если мы просто оставим их здесь? — предложила она, вытирая кровь и пот со лба. — Пусть их сожрут другие.

Линкольн покачал головой.

— Ты представляешь, какой запах будет стоять здесь через сутки? И этот же запах может привлечь наших врагов.

— Хорошо, — сказала Октавия. — Тогда у меня есть еще одна идея, получше.

Она знала, что Линкольну не понравится ее идея, но также знала, что ему придется согласиться.

Так и вышло.

***

— Гонец от командующей! Прибыл гонец от командующей!

Маркус выскочил наружу, привлеченный звонким криком. Неужели они живы? Неужели им удалось вырваться? Он побежал к шатру Индры, понимая, что гонца проводят туда. Протолкался через толпу землян и вошел внутрь.

— Командующая жива! — разнесся под потолком могучий вопль. — Она жива!