Нью-Йоркские ночи

Ему-то казалось, что последним достижением гологра-фических чудес является проекция личности, столь любимая людьми бизнеса и богачами, а возможность косметического преображения зданий и в голову не приходила. Интересно, куда еще может устремиться голографическая экспансия… если, разумеется, технология не будет, как полагает Барни, раздавлена виртуальной реальностью.

Он как раз вспоминал, что еще говорил Барни о виртуальной реальности, когда заметил вдалеке первый в городе ВР-бар, точнее, голографическую рекламу, влекущую горожан в недавно открытую страну чудес. Над пересечением с 72-й улицей висела проекция тропической роскоши: золотой пляж, окаймляющий лазурную лагуну. Бегущая между зданиями строка откровенно взывала: “Холодно? Зайди и насладись солнцем!” Проезжая бар, Холлидей сбросил газ. Это был старый знакомец “Парадизо”, закрывшийся в прошлом году голо-драмо-театр. Снова вспомнились слова Барни: а вдруг это знак грядущих перемен?

Весь тротуар перед баром был забит очередью – стояли по двое, и хвост тянулся на целый квартал. Время от времени люди чуть-чуть подавались вперед, и Холлидей подсчитал, что они должны были простоять уже несколько часов. Несмотря на прежний скепсис, в нем пробудилось любопытство. Если ощущения там действительно настолько правдоподобны, как утверждал Барни, если ты можешь наслаждаться эрзац-солнцем посреди зимы и не в состоянии почувствовать отличие от настоящего тепла, то, может быть, оно того стоит, по крайней мере деньги за билет выброшены недаром? Но это уже следующий вопрос: интересно, сколько они берут за вход? Утром он спросит у Барни, и Холлидей прибавил скорость и пролетел мимо бара.

Бар “Пена” располагался в узеньком переулке рядом с Кристофер-стрит. Над закрытой дверью горело неоновое изображение алой обоюдоострой секиры. Холлидей оставил “форд” на Седьмой авеню и, подгоняемый ветром, который вырвался, казалось, прямиком из тундры, заспешил к бару. С десяток скрюченных человеческих фигур жались по стенам, завернувшиеся в тонкие одеяла. Завидев Холлидея, каждая из них протянула руку в ледяную мглу:

– Доллар, добрый человек, дай мне доллар!

Темный силуэт впереди остановился перед дверями “Пены”; у решетки человек показал карточку и проскользнул внутрь.

Добравшись до дверей, Холлидей тоже поднял карточку, которую оставила Виллье, и стал ждать, от холода втянув голову в плечи, готовый к тому, что его пошлют куда подальше. Однако, к его удивлению, через минуту дверь слегка приоткрылась, и сыщик, повернувшись бочком, протиснулся внутрь, в теплую темень. Его встретил едкий дух химических испарений и ослепляющий луч света в лицо. Затем нечто похожее на металлический захват механического шпа-лоукладчика ухватило его за руку повыше локтя с такой силой, что он вскрикнул.

– Что вам нужно?

– У меня же есть ваша долбаная карта! – прошипел он. Клешня чуть ослабила хватку.

– Сюда.

Его толкнули куда-то вбок, так что он едва не полетел на пол. Еще одна дверь. На сей раз в маленькую комнату, яркое флуоресцентное освещение которой сияло, как сверхновая звезда. Он прикрыл глаза, помигал. Химическая вонь усилилась. Когда глаза адаптировались к свету, он заметил, что в комнате находятся две женщины в темных костюмах. Одна сидела за письменным столом, а вторая в абсолютно невероятной позе восседала, скрестив ноги, на антикварного вида сейфе.

Обе вдыхали пары из аэрозольных баллонов.

Клешня убралась, и Холлидей вздохнул с облегчением. Оглянувшись, он увидел, что его провожатая мило улыбается. С виду невинная, как школьница, она выглядела лет на двенадцать, не больше, но ее правая кисть сверкала серебристым отсветом на стальном пястном наручнике.

Из-за стола на него уставилась блондинка с длинным лицом, заостренными чертами и взбитой копной волос. Ему невольно пришел в голову вопрос: возникла ли злобная мина на ее лице под действием наркотика или же это проявление политических убеждений?

– Что вам надо? – спросила она, обозначив вопрос длинным вдохом струи аэрозоля. На мгновение в льдистых голубых глазах мелькнуло выражение экстаза.

– У меня есть карточка вашего клуба, я договорился встретиться здесь с Кэрри Виллье.

Женщина протянула руку:

– Карточку!

Холлидей подчинился. Несколько мгновений женщина созерцала серебряный прямоугольник, потом подняла глаза на собеседника:

– Где вы его взяли?

– Я же объяснил: у Кэрри Виллье.

– Что вам от нее нужно?

Как много следует ей сообщить? Интересно, насколько она расположена к частным сыщикам?

– Вчера она была в нашем офисе. У нее пропала любовница – Сисси Найджерия. Я пытаюсь ее найти.

Женщина смотрела с недоверием:

– Зачем ей обращаться в ваше агентство?

– Очевидно, она слышала, что мы можем помочь. Водруженная на сейф женщина заговорила. Холлидей не понял ни слова. Какой-то тайный арго поклонниц древней Сафо?

– Моя сестра спрашивает, откуда нам знать, что вы не напали на Кэрри и не забрали у нее карточку силой?

Паранойя, усугубленная наркотиком, или элементарная тупость?

– Украл карточку, чтобы проникнуть в этот клуб? Черт побери, зачем мне это нужно?

Женщины стали совещаться: бессмысленный поток слов, но тон сердитый.

– Послушайте, – наконец вмешался он, – я – друг, понятно? Кэрри доверилась мне и дала эту карточку, я – на вашей стороне. Пропустите меня, я должен поговорить с Кэрри.

Длиннолицая снова уставилась на него и вдохнула новую порцию аэрозоля.

Тогда он пустил в ход свой единственный козырь, чувствуя, что тем самым может совершить громадную ошибку.

– Вам знакома Сью… Сьюзен Холлидей?

– Откуда вы ее знаете? – спросила Длиннолицая.

– Она моя сестра. У нас даже есть фамильное сходство. Темные, курчавые волосы, раздвоенный подбородок?

Они так хорошо ладили, пока были детьми, но когда Сью стала взрослеть и познакомилась с проблемами пола, отношения у них резко испортились. Пять-шесть лет назад без всяких объяснений Сью перестала отвечать на его звонки и переехала из Солано-Билдинг, не оставив нового адреса.

Теперь Длиннолицая разговаривала с Клешней, которая снова вцепилась в его руку, но на сей раз нежными, детскими коготками левой руки. И снова улыбнулась… так невинно.

– Я вас провожу, мистер Холлидей. – Она хихикнула. – Здесь у нас настоящие джунгли, вам нужен телохранитель.

Когда он выходил, Длиннолицая посоветовала:

– Ты там поаккуратнее, Холлидей. Некоторые из наших не так добродушны. – Она уставилась на него немигающим взглядом. – Помни об этом.

Он вернулся в темное фойе, в голове неприятно отдавались прощальные слова Длиннолицей.

Девочка цепко ухватила его за пальцы правой руки и провела сквозь вращающуюся дверь.

– Точно вам говорю, мистер Холлидей, здесь у нас просто Джунгли. Держитесь ко мне поближе, и все будет хорошо.

Бар “Пена” располагался в старом голографическом театре, сегодня в нем представляли сцену из какого-то лесного эпоса: насколько хватало глаз, голографические проекторы создавали оптическую иллюзию деревьев. Проекции были хороши, но все же легкая дымка на периферии изображения выдавала подделку. Звуки блюза очень уместно сочетались с ртичьими трелями, а на полянах между стволами ритмично (двигались пары.

Они обогнули танцующих по краю; его появление вызвало целую гамму эмоций: от невинного любопытства до ярко выраженной враждебности. Холлидей порадовался зе-пеноватому полумраку: он делал его присутствие менее вызывающим, но все же не избавлял от ощущения неловкости.

Девочка привела его к круглому бару, в котором, очевидно, воплотилось чье-то представление о хижине в джунглях: бамбуковый палисад, соломенная крыша. Он водрузился на высокий табурет.

– Хочешь выпить?

– Спасибо. Пиво, пожалуйста. Бразильское, если, конечно, вы платите.

Девица за стойкой, одетая в черную пару, уставилась на него без всякого выражения.

Холлидей заказал два “карибских”. Барменша откупорила бутылки, толкнула их вдоль стойки и сказала: