Матриархия (СИ)

Рифат всунул в зубы сигарету и стал возиться со спичками.

- Жалко жигу, - сказал он, выпуская дым через нос.

- Ты ж не куришь?

- Уже курю. Вспомнил, как пробовал в школке, и вот сейчас захотел. Та «Зиппо» хорошая была. Ну ничего... Вот же значит, как бывает - судьба. А если бы мы здесь остались?..

- Что будем делать теперь? Есть идеи?

- Поискать какой-нибудь транспорт. Вот надо было им наш бензовоз забирать!

- Ты хочешь поехать вслед за ними? Не думаю, что они разьезжают так уж далеко, на трассах полно брошенных машин. Фиг протолкнешься же.

- Да, - Рифат стряхнул пепел. Я почему-то вспомнил дядю Костю, как мы стояли тогда на крыше и к нам со всех сторон подбирались обезумевшие твари, и как Рифат чуть не застрелил Олю.

- Нужно еду найти. Хотя вряд ли они что-то оставили. Жратву найти, и... пехом дальше.

- Куда?

- Все равно.

Я помолчал некоторое время. Если я сейчас скажу ему, о чем думаю, он усмехнется и повертит пальцем у виска. Что ж, на самом деле - чушь я выдумал. Теперь уже стоит забыть и об Оле, и о Юрце.

Смог же я смириться с общей ситуацией. И сейчас смогу.

Но забыть - нет, конечно.

- Я знаю, чего ты хочешь, - прищурился Рифат. - Нет смысла, поверь.

- А куда хочешь ты? Есть какой-то план?

- Конечно. К морю надо выбраться. Зима накатывает, а у моря будет в самый раз, в какой-нибудь маленькой деревушке поселиться, и все. Вот такой у меня план. Мне никто не нужен и меня там не найдут. Я тебя с собой не тащу.

- Хороший план, - сказал я. Рифат снова выпустил дым сквозь ноздри. Он стоял передо мной, окаймленный золотистым ореолом, и солнце медленно-медленно заходило, окрашивая небо багряно-фиолетовыми красками. - Но я все-таки должен знать наверняка. Вдруг они их просто увезли? Взяли в плен?

 - Может, так и есть. Только они и разговаривать с тобой не станут. Пара выстрелов и прости-прощай. Разве для этого мы терпели, а? Скажи? - у Рифата заблестели глаза, и он откинул окурок. - Скажи мне, Ром? Мы выживали целый месяц в аду. Мы прятались, голодали, спали под открытым небом, наш костер заливали дожди. Вспомни голодных собак и крыс. Вспомни горы трупов, взрывы, безумных тварей. И ты хочешь плюнуть на свое прошлое? Ну, если так, то ладно! Толковый ты парень, а ведешь себя странно иной раз. У тебя большие способности, но ты ими не пользуешься... А, - он махнул рукой, - что толку говорить, только воздух сотрясать. Я же знаю, что ты твердокаменный - не переубедишь.

- Ага. Вот немного отдохну и пойду за ними.

- Подожди хотя бы до завтра, - Рифат чуть ли зубами не заскрипел. - Какой смысл сейчас именно идти?

- Смысл... мне насрать на смысл! И какой тогда смысл сидеть здесь? Или жить в деревне, одному? Скажи мне, а? Много в этом смысла?

- Уж побольше, чем бросаться очертя голову неизвестно куда. Тебя ж прихлопнут, - от взгляда «насекомовских» глаз Рифата я снова почувствовал себя каким-то маленьким и незначительным. Как будто очутился перед лицом завоевателя с чужой планеты.

Надо успокоиться. Нет смысла ругаться. Нужно проаргументировать свою позицию.

Вдох. Выдох.

- Да, ты прав. Мы пережили кучу дерьма. Но какой толк запереться в деревне? Ни с кем не общаться, откреститься от происходящего? Рано или поздно тебя настигнет будущее, раз уж ты так заговорил, а я предпочитаю сам бежать ему навстречу, пускай и выглядит оно как волна цунами. Лучше, знаешь ли, пережить хороший шторм и умереть, чем жить корабельной крысой.

- Чушь, - выплюнул Рифат. - Мы с тобой друг друга не поймем, походу. Но ты послушай совета: сейчас надо мал-мала отдыхать. Если ты сразу за ними побежишь, то перегоришь, и ничего не выйдет.

Он быстро ушел, а я и не знал, что ему ответить. Потому что с одной стороны я вроде и хотел броситься мародерам (или кому там) вдогонку, а с другой... Может Рифат прав и это чистый бред?

Обломки кирпичей захрустели под ботинками Рифата, он потряс коробок и чиркнул спичкой. Поджег, подержал. Выбросил.

И опять. И снова.

Мне от этого еще горше стало. А он еще так сказал, что, мол, мы и то сделали, и это... даже совестно немного стало.

Рифат наверно, произнес самую длинную в своей жизни речь. Что ж, все мы меняемся.

***

Прошло где-то полчаса, а мы все бродили по территории «городка». Что-то искали, молча ворошили вещи, оставленные в беспорядке. Кругом стекло, кровь, обломки кирпича и штукатурки, как будто больничка пережила авианалет.

- Здесь все бомбили, - пробормотал я. Машинально присел и потянул уголок какой-то тетради.

И тут же замер. Будто искра проскочила в мозгу.

Блокнот!

Мой миленький блокнот.

Тут же пролистнул его. Край сверху чуть обгорел, а сама бумага отсырела и пахнет острой кислятиной. Но разве это важно?

Так наверно, и тот отец из Библии не был рад своему блудному сыну!

Я увидел «Дурунен» и гору трупов за ней. Совсем по-другому смотрится рисунок теперь. Увидел мосты из людей. Увидел башню-в-момент-взрыва, и тут же вспышка перед глазами. Вспомнил, как разлетелась на куски многоэтажка. Нас могло тогда убить. Могло.

Вот остальные рисунки: фигуры с факелами, истерзанные тела, футбольное поле, а на обочине темная махина, похожая одновременно и на грузовик и на сноп, младенец с щупальцами и визжащая женщина. Все рисунки приобрели совсем иной смысл.

Совсем по-другому теперь смотрится.

И я смотрел и смотрел на них, забыл, где нахожусь. Пространство вокруг меня заполнили чернильные завитки, небо покрыли шероховатые грифельные царапины. Завитки поползли по мне, опутали тело, скрутили грудь, и дышать стало совсем уж невмоготу.

Я весь состою из этих штрихов. Они во мне и просятся наружу, но я не могу их выпустить, не могу...

- Что ты там? - вырвал меня на поверхность реальности голос Рифата.

- Б-блокнот, - ответил я. Сглотнул слюну. - Мой блокнот.

Рифат постоял, скрестив руки на груди. Потом вдруг протянул мне под самый нос кулак. Только сейчас я разглядел мелкие черные волосинки и подумал...

Что они похожи они похожи

-... ри. Ты ж типа художник.

Я скосил глаза к переносице. Мир расфокусировался на мгновение, а потом почему-то уже не стал таким цветным, как прежде. Я перевел взгляд на обкусанный желтый карандаш, который протягивал Рифат. Кивнул, забрал.

- Тебе плохо?

- Нормально.

- Потемнело как, - пробормотал он. - Грозой пахнет...

Он еще постоял, шумно втягивая легкими воздух. Потом ушел, похрупывая ботинками и сокрушаясь. А я повертел карандаш между указательным и большим пальцем.

Да, я художник. Но что толку?

Стало еще темнее, но уже не из-за чернильных завитков.

В себя я пришел оттого, что меня кто-то тащил, захватив под мышками. С детства не люблю, когда меня так хватают: это больно и щекотно.

- Ору-ору - а он сидит! - сокрушался Рифат. - Ты что же, совсем того? - сказал он с досадой. - Шарики за ролики?

- Чего? Да я рисовал, - ответил я, понимая, что звучит это по-детски. По волосам стекает вода, на пол падают капли. Лицо у Рифата из-за оранжевого пятна свечки выглядело восковым, ненастоящим.

Прогремел гром. Блокнот тоже намок, чуть раскис. Странно, что я вообще его нашел. В каком бредовом мире мы живем, если дешевый блокнот с пружинкой живет дольше, чем тысячи людей?

Где-то в отдалении пророкотало, как в бочке.

Сверкнула молния. Рифат что-то сказал, и слова заглушил треск грозы.

Я отложил блокнот. В углах затаились тени, и казалось, что они следят за каждым движением, и переговариваются, маскируясь под шум ливня. Темнота, как дикарка, чуть приблизилась к очагу, и снова боязливо юркнула в тень. И опять и опять... Рифат разводил огонь прямо на полу, и комнатку эту я не узнавал. Да и так ли важно, где мы.

- Дождь, - сказал Рифат, наверное только для того чтоб нарушить молчание.

- Ага, - собственный голос показался мне сухим и лежалым, как прошлогодние листья. - Значит, ночуем здесь.