Бен Ганн отмщен (СИ)

Торговля поначалу едва не уничтожила сами леса, бывшие домом и первым местом появления первых лесовиков века назад, но позже стала гарантом их сохранения до сих пор. Леса эти стали узкой полосой в тридцать километров шириной и сотни в длину, они тщательно охранялись, любые чужаки гибли сразу после попадания туда, потому с южанами веками торговали на границе лесов и безразмерных южных степей, в степях лесовиков не жаловали, потому и они не особо покидали родные чащи. Но триста лет назад появились северные люди, хотевшие уничтожить их, чтобы тут же продолжить свои захватнические войны дальше на юг, что всем интересам самих лесовиков явно сильно противоречило, потому даже репутация демонов и адских зарослей, куда не следует ходить даже армиям, тщательно холилась и лелеялась. Это помогало, только теперь люди были настроены решительно, отчего и родился план снова эффектно подтвердить свою силу и запугать северян, спровоцировал их на бессмысленную войну. Люди явно проиграют, пав от тысяч отравленных стрел длинноруких воинов в маскировочной глине и сетках с листьями, и снова леса будут надёжно охраняться "демонами с того света" веками.

Лесные командующие решили немедленно приступать к осуществлению плана защиты своей мрачной и сырой, как исчезнувшие тысячи лет назад, джунгли, родины.

Глава 3

Пожилой мужчина шёл по лесу, ожидая встретить хоть кого-то, на кого можно было охотиться и съесть, зажарив на костре. Но никого не было, лесные дебри как будто бы опустошили намеренно, казалось ему, что мало отличалось от истины. Но его тревожила не безжизненность леса, куда он попал, спасаясь от зноя надвигающейся пустыни, а лежавший на траве человек в кожаной одежде при луке со стрелами в коченеющих руках, поза и фиолетово-багровая кожа на лице и шее несчастного свидетельствовала об отравлении ядом пятнистых улиток, как и характерные для этого сосновые иглы в шее и носу, на лице была татуировка. Житель был явно с севера, это было видно из-за бледности кожи и меха неизвестных нашедшему павшего воина зверей на воротнике, в противовес серым полотняным брюкам и ботинкам с простым плащом на плечах самого странника. Немало удивляло только отсутствие растительности на лице, даже брови были сбриты и заменены явно приклеенными смоляными украшениями в форме патластых красных щёток с острейшими щетинками, уши были с серьгами из той же самой смолы. К удивлению старика, человек слегка задвигался и произнёс сильно заплетающимся и сиплым голосом следующую, неясную старику из-за непривычного языка, фразу: "Беги скорее! Я - Уар из южных окраин Ярата, беги же, безумец, пока не разделил мою участь!". Сразу же после этого молодой воин начал тихо и бессвязно ругаться, выть и проклинать, затем минуту спустя в слабых судорогах отошёл в мир смерти, изо рта и глаз у него сильно шла тёмная и густая из-за яда кровь.

Немного постояв над умершим человеком, Бен Ганн ясно и неизбежно понял, что именно тут он нужен, остановить эту бойню и возродить праведность раз и навсегда. Воздав почести этому павшему воину, он решительно пошёл дальше, никем не замечаемым. Пока что никем.

* * *

Войска Ярата вернулось из лесов в жалком состоянии, лесная хворь, совсем не страшная лесовикам, потрепала их не меньше самого боя. Многие умирали за половину дня прямо в лесу от красных пятен и не излечимого почти ни одним лекарством жара. Треть больных воинов мудрецы сумели вылечить, но они всю оставшуюся жизнь были немощны и слабы. Лесовики погибли все до одного, навсегда прокляв напоследок все северные земли и всех их жителей вечной гибелью, армия Ярата была слишком большой, а изоляция не давала лесовикам об этом узнать. Они знали лишь жителей Южного Ярата, а вот про стремительно расползающуюся по северной тайге область Северного Ярата они знали мало и лишь по слухам, потому возможности его так и остались для них роковой тайной.

Управители и все до единого старейшины Ярата решили более не терпеть столь жестоких соседей и уничтожить их с их лесами раз и навсегда, чего лесовики тоже не учли из-за незнания людей и их новых возможностей. Они и сами-то были жестоко изгнаны в эту неширокую полосу леса века назад из восточного огромного леса более сильными лесными же сородичами, потому идти им теперь было некуда. На западе их полоса леса клином резко упиралась в обжитые людьми редколесья, а дальше них сразу же были песчаные края, а за ними - необъятные солончаковые пустыни, куда люди и лесовики изрядно боялись ходить, кроме как за солью. На восток и юг им тоже идти было нельзя, вот потому лесные жители и оказались заперты в чаще, где их настиг рок. Такой же рок настиг и живших к северу от Ярата в тайге простых лесных дикарей, бывших людьми и не трогавших яратцев, экспансия цивилизации не останавливалась на достигнутом, и поля с садами, окружавшими бесчисленные сёла и мелкие городки, заменяли редколесья и сами леса. Более того жителя Ярата теперь постоянно устраивали обходы лесов и всех окраин своих земель, чтобы найти всё, что можно изучить, а заодно и добивать в предупредительных целях всех оставшихся в живых лесовиков и разобраться прочими чужаками, с недобрыми целями оказавшимися там.

* * *

Вот по такому вымершему и опалённому факелами воинов лесу брёл, хромая от растяжения лодыжки и слабея от хорошо известной ему болезни, но без лекарств от неё, пожилой Бен Ганн. Жар уже почти пожирал его рассудок, отнимал силы и связность речи даже при молитвах. То немногое, что он запомнил перед впадением в долгое забытье, было воинство из людей вроде убитого лесными жителями Уара. Такие же лысые, очень высокие люди со сбритыми бровями, но один из них был с какими-то свитками в колчане вместо стрел и татуировкой красноногой сколопендры, светящейся в полумраке чащи зелёным, на левой щеке и второй такой же «сколопендрой» на лбу.

Глава 4

Ы-рол, мудрец в возрасте уже сорока лет, ещё не лечил ни одного человека от столь жестокого недуга, как этот, поражавший бывших в лесу воинов, а теперь и странного южанина, которого еле-еле сумел выходить. Даже черничная настойка, которую он вливал в язвы на лице и руках старика, очень слабо помогала им затягиваться. Все паутинные лекарства и яды синих пчёл медленно помогали человеку вернуться к жизни, хотя он яростно бредил и явно был не в себе, его серый плащ обращался в прах прямо под руками, как и прочая одежда, совсем как крошились в руках кожаные ремни и доспехи яратских воинов, поражённых лесным недугом. Волосы на лице и голове казались мудрецу просто дикостью, как у тех недостойных дикарей севера и воинов-лесовиков с их ритуальной белой «звездой» из многочисленных тонких шрамов на лбу и пятью красными просмолёнными косами на затылке. Но ни у кого из них не было в сумке такой письменности и языка, похожего на крючки и петли с меленькими чёрточками, все северяне говорили на более медленном языке и писали слогами или просто рисунками. А тут значки были столь малы и находились так близко друг к другу, что понять что-либо из написанного было нельзя. Да самая большая белая доска для написания простых писем не вместила бы и трети написанного на рулонах выделанной кожи, сделай мудрец значки нормального размера, в палец каждый, а не меньше ногтя, как тут!

Через месяц человек пришёл в себя и немедленно заговорил, рассказав, кто он такой и откуда взялся, и что ему нужно. Оказывается, что язык и отчасти быт Южного Ярата был жителям Камаана кое-как понятен через долго учивших ему лесовиков, которым щедро платили за это купцы всех соседних южных народов. Мудрец был поражён и разъярён от того, что услышал, несколько раз уточнив детали. Оказывается, что всю лесную мерзость правильно уничтожили, она самым наглым образом закрывала Ярату доступ к южным соседям и доила их, как могла, да ещё и веками прикрывалась россказнями и мифами про монстров и демонов, коих в реальной жизни вообще нет. Да узнай мы обо всём этом, сразу перебили бы их, не считаясь ни с чем, сожгли бы дочерна их поганые ядовитые леса к вящей радости всех и каждого!