Каждый за себя (СИ)

   К тому же кролям не палевно показать снимок! Они-то с бонзами делиться не станут. Так что, если рыжая переживет ночь, то с утра, глядишь, Керро узнает о ней больше. Да и кролей можно будет подписать на поиски. Благо не впервой.

   Ну, а нет, так нет. В любом случае охота, даже неудачная, приятно встряхнула и взбудоражила нервы. Все лучше, чем сидеть где-нибудь у Джувза и цедить пиво, ожидая явления очередных полудурков, которые захотят испробовать кирпичную стойку на крепость, а свои черепа - на иммунитет к свинцу.

   Поэтому - к кроликам.

   Керро на всякий случай вывел на очки снимок цели. Мало ли. Удача бывает слепая, дурная и уже ненужная. Но ведь таки бывает. И иногда ее даже можно приманить.

* * *

   Айя орала и билась. Ее обступили со всех сторон. Держали крепко. Одежду стягивали, отшвыривая в сторону. Она не видела лиц, ничего не видела: весь ее ужас сосредоточился на одном предмете - тонком шприце с длинной иглой.

   Шприц. Игла. Капля препарата стекает по тонкой стали. А на острие живет боль. Боль всегда разная - глухая и раскатистая, расходящаяся по телу волнами, резкая и жгучая, раздирающая плоть, скручивающая мышцы в жгуты, тупая и долгая, бьющаяся мучительным эхом в нервные окончания, пульсирующая, тянущая... У боли сотни оттенков. И каждая новая боль никогда не бывает похожей на предшествующую.

   - Нет, нет, нет!!! - Айя дрыгалась, рвалась, кричала, но добилась лишь того, что на нее навалились всей тяжестью. Не шевельнуться.

   Люди, которые несут боль на кончике иглы, всегда побеждают. Это неизбежно. И игла всегда попадает в вену. Укол - точный и быстрый, но всякий раз кажется, будто вена хрустит, как хрящ, а игла погружается в плоть медленно, словно получая наслаждение. А потом поршень выдавливает содержимое из пластикового цилиндра, и Айя сразу слабеет. Обмякает. Тогда ее перестают держать и оставляют один на один с болью.

   В этот раз было так же. Она кричала, пыталась вырваться, пыталась лягаться, даже попробовала укусить чью-то оказавшуюся в опасной близости руку, но опять не смогла защититься.

   Противный хруст. Игла в вене. Поршень приходит в движение.

   Боли не было. На хрипящую Айю будто накинули глухое покрывало. Оно отрезало звуки, свет, движение, прикосновения, опутало, оплело, сковало тело, парализовало мысли, заставило отступить боль и ужас. И девушка утонула в темноте, ослепнув, оглохнув, перестав соображать.

   ...- А говорила - не железная...

   Мягкий мужской голос звучал где-то рядом. Теплый. Спокойный. Уютный.

   - И скажу: "Не железная". Так и ты не озабоченный, - в голосе женщины слышалась улыбка.

   - Ко мне потом пойдем? - спросил собеседник, и голос сделался тише.

   - Нет, - ответили ему. - Прости. На твоих лежках здорово, но слишком расслабляешься. Потом на улице тяжко.

   Мужчина хмыкнул и сказал с плохо скрываемым сожалением:

   - Нет, так нет, - однако сразу же прежним вкрадчивым голосом снова предложил: - Пойдем?

   Раздался тихий смех:

   - Отстань. И очки свои не надевай... Ты в них слишком много видишь.

   - Как скажешь, моя леди...

   - Не ёрничай, - представилось, что незнакомка легонько толкает своего собеседника в плечо. - Пошли к остальным?

   Послышался шорох надеваемой одежды, а через минуту - удаляющиеся шаги. Стало тихо.

   Айя смотрела в полумрак, с трудом соображая, что с ней, где она, кто и о чем говорил и почему беседующих мужчину и женщину не было видно. А еще - откуда этот слабый, мягкий, такой уютный свет и негромкое потрескивание?

   Тут было тепло. И спокойно. Айя лежала на чем-то мягком и отрешенно скользила взглядом по стенам. Одна была разрисована граффити. Но не виденной ранее мешаниной острых угловатых букв, не похабщиной, как на улицах, а чем-то красивым. В полумраке удалось различить лесную дорогу, тянущуюся среди деревьев, и в просвете стволов - дом, в окне которого горит свет. Красиво... Что-то было там еще, но в темноте не разобрать.

   Девушка поднялась на локте и огляделась. Большая комната. Ни мусора на полу, ни битого бетона. Оконный проем затянут пленкой, в углу стоит железная бочка из-под машинного масла. Сверху из нее торчит труба, выведенная в пробоину в стене, а в самой бочке вырезана дверца, подпертая сейчас кирпичом. И за дверцей горит огонь. Настоящий огонь! И это он так потрескивает.

   Айя села рывком и лишь в эту минуту поняла, что вместо одежды на ней только приклеенный пластырем перевязочный пакет на боку, а еще теплое одеяло, которым кто-то заботливо ее укрыл. Девушка огляделась по сторонам в надежде отыскать свои вещи. Увы, их нигде не было, только вдоль стен лежали развернутые спальники. Но, ни рюкзака, ни даже брошенной в кучу одежды, не говоря уже об оружии. Ничего.

   Голая. Во всех смыслах этого слова. Айя покосилась на противоположную стену, в которой виднелся дверной проем. Мужчина и женщина, похоже, вышли из соседней комнаты за полуобрушенной стеной, и оттуда же лился мягкий приглушенный свет. Не электрический. Такой приятный, теплый, но очень уж бледный.

   Сидеть в темноте голышом, закутавшись в одеяло, было хорошо и спокойно. Вставать не хотелось. Ведь за подъемом неизбежно придется искать выход из ситуации, принимать решения... А пока сидишь, слушая потрескивание огня в бочке, можно ни о чем не думать.

   Впрочем, не думать в черном секторе опасно для жизни. И тот, кто Айю сюда притащил, вряд ли сделал это по доброте душевной. Девушка, закусив губу, отлепила пластырь и заглянула под перевязочный пакет. Глубокая борозда, оставленная пулей, пропахала правый бок. Однако сейчас безобразная рана была обработана, а перевязочный пакет, судя по всему, пропитали раствором, ускоряющим регенерацию. К утру, наверное, останется только рубец.

* * *

   Нескладный парень в ярко-красном полукомбинезоне на голое тело ни минуты не мог усидеть на месте. Он ерзал, крутился, вертелся, вскакивал, начинал бегать по комнате:

   - Собака ты страшный! Ни респекта, ни уважухи! Пришел и сразу к Алисе. Чё за игнор?

   Керро откинулся на импровизированной лавке и ухмыльнулся:

   - Роджер, вы меня в гости звали? Звали. Я пришел? Пришел. Кто встретил? Алиса!!!

   И он развел руками, как бы давая понять, что просто судьба.

   Собеседник на миг остановился, почесал себя за ухом и встрепенулся:

   - Типа, кто встретил, того и отымел? - он заржал. - Тогда мне повезло! - и тут же шмыгнул к окну, чтобы выглянуть на улицу.

   - Пришел старый друг, - напомнил Керро и спросил: - Ты где в это время ошивался? С Дровосеком машину ставил, чтобы сектор огня поудачней был. И кто кого не уважает после этого? Одна Алиса мне и порадовалась.

   - Но потом-то... - заговорил собеседник, обежав вокруг лавки.

   - А потом мы с Алисой заняты были, - отрезал рейдер.

   - Заняты они были! - Роджер покосился на Алису, которая самозабвенно полировала тряпочкой нож, и сказал рейдеру: - Банни на тебя нету.

   - А и был бы? - пожал тот плечами. - В прошлый раз ему морду набил и в этот повторил бы. Ты вот что скажи: подработать хочешь? Всей вашей бандой.

   - Если главному делу не будет мешать, че нет-то? - вопросом на вопрос ответил Роджер.

   - Вот смотри, - Керро достал выносной экранчик и вывел на него сохраненный кадр с Рыжей. - Ранним утром была у мусорного кургана. Могла пробегать здесь, а могла здесь же и застрять.

   Его собеседник мельком глянул на снимок, хмыкнул, после чего опять пришел в движение:

   - Я говорил, что у меня для тебя подарок есть? Не? Ладно, это попозже... А чем за работу платить будешь?

   - Деньгами, топливом, патронами, лекарствами, да хоть продуктами и водой, - Керро откровенно удивился вопросу. - Чем скажешь, тем и заплачу.