Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М.

Родька не обижался, через несколько минут он опять сопел над ухом.

Нас остановил гаишник. Одинокий, на мотоцикле «Урал». Я опустил пониже стекло, высунулся из машины, рядом показалась мордашка Родьки.

- Какие у вас смирные ребята! – улыбнулся гаишник, цепким взглядом разглядывая нас, - Мои постоянно дерутся!

- Эти тоже дрались, сейчас присмирели, наверное, устали! – засмеялся дядя Костя, который вышел из машины, отдал документы старшему лейтенанту, и ходил за ним, пока тот осматривал машину, кладь на багажнике. Мне показалось, что внимательнее всего он приглядывался к нам с Родькой.

больше всего я боялся, как бы не вспотеть, тогда потечёт мой макияж. Поэтому почти вылез из окна, наблюдая за гаишником.

А тот попросил открыть багажник. Хорошо, я туда не засунул чей-нибудь труп, пошутил я сам с собой.

Нет, не было там ни трупа, ни спрятавшегося мальчишки. Гаишник вернул документы, ещё раз подошёл к нам, с улыбкой, потрепал меня по голове, сняв кепку, потом натянул её мне на нос, рассмеявшись. Странный мент. По – моему, никакой это не мент вовсе. Подозрительный очень.

На его месте я тоже не задерживал бы опасного преступника в одиночку, а передал бы ориентировку по инстанции, тогда надо ожидать более тщательную проверку, вплоть до выяснения личности и личного досмотра.

«Прошу вас раздеться до трусы… а что у вас в трусы?».

Мы поехали. Я смотрел на офицера, тот на меня, улыбнулся и помахал рукой. Я тоже сделал ему ручкой.

- Ну, что, Саша, где будем останавливаться на обед? Выяснила? – спросил меня дядя Костя, когда отъехали от опасного места.

- Да вот, здесь посёлок есть, возле него знак с ножами и вилками.

- Далеко?

- До обеда должны доехать, – подсчитал я, снимая бейсболку. Что толку от кепки, если каждый снимает её с тебя, и дёргает за волосы, проверяя, качественно ли приклеен парик? Надо ходить с непокрытой головой на солнышке, волосы выгорят, а ещё лучше обесцветить их.

- Мама Марина! – обратился я к маме Родика.

- Что, дочка? – с улыбкой обернулась она.

- Чем можно волосы обесцветить? Перекисью?

- Зачем тебе? – нахмурилась женщина, - У тебя вполне приятный цвет волос.

- Хочу быть блондинкой! – капризно сказал я. Дядя Костя не смог сдержать смешка, тётя Марина улыбнулась, только глупый Родька ничего не понял.

- У тебя и так волос начал выгорать, не стоит портить перекисью.

- Да я так, привязался этот…

- Понравилась, наверно! Может, у него дочка на тебя похожа! – хохотнул дядя Костя.

Да, думал я, не зря он гладил меня по голове. У девочек головка аккуратненькая, круглая, и шишки на лбу я видел только у Сашки Кислициной. А у меня непонятной формы голова, даже у пацанов редко такую угловатую встретишь. И чего ко мне пацаны вяжутся, когда я переодеваюсь в девчонку?

Подумав над этим, я пришёл к выводу, что привлекаю мальчишек именно тем, что я некрасивая получаюсь. К красивым девочкам они боятся подойти, а к таким уродинам, как я, запросто. Во-первых, такие девочки больше похожи на мальчишек, и предпочитают с ними общаться, во-вторых, им должно льстить внимание мальчишек, не будут нос задирать перед ними.

А если характер у некрасивой девочки подходит мальчику, возникает дружба.

Так я решил для себя. Иначе такой феномен нельзя было объяснить.

А девочки? Почему они со мной дружат? Тоже по той же причине? С Ниночкой всё ясно: любовь зла, полюбишь и козла. Но другие тоже не фыркают при моём появлении.

Ладно, будем считать, что есть во мне какая-то внутренняя красота.

Лиска хихикала над моими рассуждениями, а я невольно вспоминал её слова, когда Жорка называл меня невероятным уродцем: «ничего ты не понимаешь!».

- Сашка, ты где? – спросил меня Родька.

- Задумалась, - признался я, - знаешь, о чем?

- И о чём ты могла задуматься? – прищурился мальчишка.

- Почему я, такая некрасивая, привлекла твоё внимание? – в лоб спросил я. Родька, готовый было поиздеваться надо мной, растерялся, у него даже слегка отпала челюсть. Тётя Марина услышала, повернулась к сыну:

- Ну, что на это скажешь? Уела тебя девочка?

- Почему некрасивая? – пробормотал он, краснея, - Совсем даже…

И тут мы встали в очередь. Машины впереди стояли.

- Что за… - досадливо сказал дядя Костя, - Пойду, узнаю!

А я почувствовал неприятную сухость во рту. Что там, впереди? Проверка? ДТП?

Выглянув в окно, я прочитал дорожный знак: «д. Хмелёвка». Сходить бы, узнать, что там. Взять с собой Родьку, и сходить, потом подождать за затором, попивая лимонад, или квас.

- Впереди КП, у всех проверяют документы. Говорят, кто-то из зоны сбежал, - вернулся папа Родика.

- Дядь Костя! – попросил я, - Давайте, мы с Родиком сходим в деревню? Там узнаем, в чём дело, потом обойдём пост и дождёмся вас на остановке автобуса, в общем, за КП. Купим что-нибудь в магазине…

- Сгущёнку! – обрадовался Родька, довольный возможностью размять ноги.

- Дядь Кость! – предложил я, - Если у вас спросят, где ваши дети, спросите: «какие дети?». Если скажут, мальчик и девочка, ответьте, что высадили нас у Бурлящего ключа, и мы сказали, что пошли в сторону хутора Змеиный. Хорошо?

- Зачем это вам? – спросил дядя Костя, разглядывая наши хитрые мордочки, - В казаки – разбойники хотите поиграть? Или в шпионов?

- И в то, и в другое. Интересно ведь, чего ко мне тот милиционер привязался!

- Ладно. Спросят, ответим.

- Мы рюкзаки возьмём! – я отвязал свой рюкзак, вынул оттуда девчоночий, большой надел на Родьку.

- Зачем нам два рюкзака? – недоумевал тот, пыхтя.

- Пусть думают, что мы туристы!

- Особенно ты! В таких платьях только туристы и ходят.

- Это не платье, а сарафан!

- Какая разница?!

- Платье с рукавами, а это на бретельках, - показал я.

- Подумаешь! – протянул Родька, который, как и вчера, был в футболке и шортах. На головы мы надели бейсболки, мне он сдвинул козырьком назад, себе – на ухо. Обуты мы были в полукеды.

Мы прошли по обочине и сошли с насыпи по тропинке, ведущей в деревню. Потом тропинка вывела нас на просёлочную дорогу, ведущую к мосту. Возле моста стояла милицейская машина.

- Приехали, - тихо сказал я, останавливаясь.

- Ты чего? – удивился Родька.

- Милиция впереди.

- Ну и что? Папа же сказал, что кого-то ловят, зэки сбежали.

- Может, оно и так… - мне не хотелось идти к посту, но как это объяснить Родьке? К тому же, где-то искать брод? Что он подумает? Придётся рискнуть!

- Пошли! – я взял Родьку за руку, и мы весело пошли дальше, а Родька, вцепившись мне в руку, начал рассказывать, как ездил в прошлом году в деревню.

- Эй, ребята! – окликнул нас лейтенант. Мы вопросительно посмотрели на него.

- Вы местные?

- Нет, мы к бабушке приехали, - сказал я, – не стали ждать, пешком пошли.

- Взрослых не видели?

- Нет, - ответили мы.

- А детей?

- И детей не было.

- Ну, ладно, идите. Погодки?

- Родя меня на два года старше!

- Какие дружные! Даже не верится, что брат и сестра.

- Мы с детства дружим, - не моргнув глазом, соврал я.

- Идите уж, старички! – засмеялся лейтенант, которому было чуть больше двадцати.

Мы, к моему великому облегчению, пошли дальше. Я даже не спросил, по какому поводу тут устроили пикет.

Пройдя мост и выйдя на улицу, повстречали четверых мальчишек с удочками. Мальчишки были злыми. Возможно, потому, что на кукане у них висело только несколько гольянов, или пескарей. Не разбираюсь я в породах мелких рыб. Частик там, килька.

Зато мальчишки сразу признали в нас городских. Сами они были в обвисших голубых майках, полотняных штанах типа «шаровары», в засаленных кепках, и босиком. Возрастом от девяти до тринадцати.

- Ага! - сказали они, - Городские прибыли! Ты иди, - сказали они мне, - а ты останься, разговор есть! – сказали они Родьке. Родька трусовато схватил мою в ладонь:

- Что за разговор?