Бесконечное движение к свету

ЛЮБОВЬ

Был обычный день в конце мая: переменная облачность, ни жарко, ни холодно, ни солнечно, ни пасмурно. Андрей ехал в городском маршрутном автобусе и, прислонившись плечом к стеклу, с безразличием смотрел в окно. Если бы можно было определить его теперешнее настроение по какой-нибудь шкале, то оно находилось бы какраз посредине, на ноле. Как говориться – ни то, ни сё… А ехал он – на свидание с девушкой.

Он довольно ясно представлял последствия этого свидания и даже был уверен в них на девяносто девять и девять десятых процента. Он уже знал, что дальше последуют такие же встречи, цветы, поцелуи и всё это, в конце концов, банально закончится ЗАГСом и семейным бытом. Такой естественный процесс происходил со всеми, всегда и повсеместно. Но апатию теперь вызывал не сам процесс, а совсем другое. Дело в том, что Андрей, с самого раннего детства, сознательно воспитывал в себе положительные качества, и уже к юношескому возрасту сформировал образ идеальной личности. Всё в нём было положительным: внешность, поступки и даже мысли. Когда под влиянием природных инстинктов его ровесники, при первых удобных случаях, во всю «тискали» своих полногрудых, длинноногих ровесниц или впервые втихаря пробовали алкоголь и табак, он не мог себе этого позволить по причине аморальности данного поведения и считал это ниже своего достоинства. По этой же причине с выборам подруги у него также возникла проблема: он искал себе равную. В каждой из кандидатур, которых у него было предостаточно, обязательно находился какой-нибудь изъян. И так случилось, что в свои двадцать четыре года, Андрей, несмотря на свои достоинства, оставался одиноким парням. Но это уже бросалось в глаза. Со стороны невольно возникала мысль – а всё ли с ним в порядке? Нет ли у него какого-нибудь скрытого изъяна?

Андрей осознавал своё положение, но не решался поступиться принципами, хотя и понимал, что в дальнейшем, этого ему не избежать. Последнее время часто вспоминался один случай, произошедший с ним четыре года назад. Он тогда уже учился на первом курсе в Высшей школе милиции, и в него влюбилась шестнадцатилетняя девочка, из его подъезда, которую звали Зоя. Она жила на первом этаже и, в прямом смысле, не давала Андрею прохода. Стоило ему только открыть дверь в подъезд, как она сразу же встречала его возле лифта с разными просьбами – помочь, починить, подсказать. Её чувства были, даже чересчур, очевидными. Да она их и не думала скрывать. Но Андрей не мог ответить взаимностью, потому что это не соответствовало его нравственным принципам. Его не прельщали даже её молодость и красота. К тому же, она как две капли воды была похожа на свою мать. И не надо было иметь богатое воображение, что бы представить, какой она станет к своим тридцати семи годам. А её мать ещё и прослыла порядочной занудой: почти всех жильцов дома она «достала» разговорами о судебной тяжбе со своим бывшим мужем по поводу жилплощади. К слову сказать, она всё-таки выиграла судебное дело, и они вскоре переехали на другую квартиру. Но до того произошёл один случай: как-то Андрей был не в настроении и при очередной встрече возле лифта ответил девушке жёстко и грубо. От этого у неё случилась истерика: она здесь же, прямо у лифта стала кричать, плакать. Андрей побежал по лестнице и весь путь до дверей своей квартиры слышал её плачь. «Ты жестокий, безжалостный, чёрствый человек – кричала она сквозь слёзы – У тебя нет сердца! Ты никогда никого не любил кроме себя!».

И вот теперь, спустя четыре года эти слова стали вспоминаться ему всё чаще. Но самое страшное – они оказались правдой. Он, оказывается, действительно никого не любил кроме себя. У него были друзья, но он не считал их равными себе, он просто считал их достойными его дружбы. Однако, здесь уже довольно явственно, его достоинства превращались в парок. И Андрей начал задумываться: где же та грань, которую он переступил и когда он это сделал?

Размышления на эту тему привели его к неутешительным выводам. Да, он не обижал слабых, но он и не сочувствовал им. Скорее он презирал их и если кому-то и помогал, то только ради того чтобы возвысить себя. В школе, на уроках, он никому не подсказывал и никому не давал списывать. Таков был порядок, закон и он ему подчинялся. Во время службы в армии он тоже подчинялся тем законам и порядкам, которые назывались уставом. Он не был трусом, он не искал лёгких путей, он не прятался за чужие спины. Даже наоборот: он любил риск, он искал где трудно, где опасно. Что же здесь не так? Да, Зоя со своими чувствами выпадала из его нравственных рамок. Она со всей искренностью призналась ему в любви, раскрыла перед ним душу, а он…. А что он должен был сделать? Затащить малолетку в кровать? Врать ей в ответ? Да, если бы он соврал, ей, возможно, было бы не так больно. Но сама эта ложь уже противоречила его принципам, его жизненному укладу. Он сказал правду. Но ведь тогда ему действительно было не до любви: первый год учёбы в школе милиции давался особенно трудно. Да и Зоя была ещё несовершеннолетней. Конечно, спустя четыре года все эти нестыковки исчезли бы сами по себе. И что бы он имел в итоге? Розовощёкую, круглолицую бабу, безликую, как и все самки человеческих особей, способную лишь к здоровому деторождению?

Как-то у Андрея возникла мысль, которую, в начале, он принял как одну из возможных, и которую, всего лишь, допустил быть истиной – всё чего он добился в жизни, всё чего он достиг, он сделал для себя, что бы показать ту разницу между собой и остальными, что бы тем самым возвысить себя над остальными. Он оказался выше всех и, в сущности, превратился в эгоиста, хотя цели такой, не то что не преследовал, даже в мыслях не допускал близко.

«Для дыхания человеку нужны смесь кислорода и углекислого газа. Чистым кислородом дышать нельзя – говорил им когда-то майор медицинской службы Бакоширов – Идеальным во всём человек быть не может – сделал вывод Андрей – Да и попасть в это идеальное пространство обычному человеку не так просто: всегда найдутся соблазны, перед которыми невозможно, или, в крайнем случае, очень трудно устоять. Как же тогда я умудрился попасть в такое пространство, минуя все соблазны, где нормально жить, оказывается, невозможно? И что теперь делать?».

Его положительные качества вжились в него, вросли физически. Их уже нельзя было просто отделить и отбросить. Их надо было отрывать по живому: с болью, с кровью, со страданьями. Просто придаться пороку для него уже, оказывается, было так же трудно, как и побороть его.

Они встретились случайно: Андрей шёл в библиотеку, а его однагрупник Воробьёв с двумя девушками, вдруг откуда-то появились на коридоре.

– О, Андрей, как хорошо! – радостно воскликнул тот – Я вот пригласил девушку в кино, а она без подруги идти не хочет. Срочно нужна твоя помощь. Я с двоими не справлюсь. Это – Анна – он указал на светловолосую, красивую девушку с голубыми глазами. Вторую звали Тамарой. Она, внешне, была противоположностью первой: темноволосая, кареглазая, но такая же стройная и красивая – Смотри какое совпадение: я – Тимофей, она – Тамара. Ты – Андрей, а она – Анна. Мы – брюнеты, вы почти блондины. У вас даже глаза, по-моему, одинаковые. Это судьба, Андрей, соглашайся.

– К сожалению, я не могу, мне надо в библиотеку – ответил Андрей.

– Другой раз сходишь в свою библиотеку! Зачем тебе туда?

– Я весной, из-за болезни, пропустил несколько лекций и теперь хочу найти статью профессора Дажновича «Психология подавленной личности».

– А ты в нашей библиотеке её не найдёшь – вдруг на полном серьёзе произнесла Анна – Это очень узкая специализация. Такая статья может быть только в профильных учреждениях.

– Ну, я поищу… – сказал Андрей.

На том и разошлись.

Приблизительно через два дня, возле буфета, неизвестно насколько случайно, Анна встретила его снова.

– Ты нашёл свою статью?

– Нет.

– Одна моя знакомая работает в психа-неврологическом стационаре, что на Воронцовских прудах. В их библиотеке есть все статьи Дажновича. Если хочешь, мы могли бы съездить туда. Надо только студенческий билет взять.