Сны чужие (СИ)

‑ Использовать оружие ‑ это еще не все. Чтобы метнуть один из тех маленьких кинжалов на твоем предплечье, нужно сперва добыть руду, выплавить металл, потратить уйму времени и сил на ковку, обработку, балансировку. Я уже не говорю о последующих тренировках того воина, который будет его бросать. Перед использованием оружие необходимо еще сделать и подготовить . Причем, сделать его нужно тайно, ведь внезапность удара ‑ это уже половина успеха. Разве тебя не обучали основам тактики, Эки‑Ра?

‑ Допустим, ‑ мальчишка упрямо тряхнул головой, ‑ допустим, что ты прав. Почему все же фэйюры? Почему не сами Творцы? Почему не их прислужники, вроде Геверха, наверняка куда более могущественные и умелые?

‑ Потому, что даже приближаться к будущему оружию до срока ‑ для Древних означает риск привлечь к нему внимание врага. Даже посылая сюда одного‑единственного своего слугу, они рисковали. Потому‑то Геверх избегает пользоваться и десятой долей своих сил, потому‑то он и вынужден, следуя приказу своих владык, влезать в дела фэйюров, перекраивать власть в Долине, организовывать строительство и…

‑ Строительство? ‑ мальчишка встрепенулся и Мар с досадой осознал, что произнес вслух то, что могло бы и не быть произнесено.

‑ У Врат Севера сейчас начато строительство, ‑ нехотя произнес он. ‑ Ты, разве, ничего о нем не слышал?

‑ Какое‑то время я был лишен вестей откуда‑то ни было. Что за строительство?

‑ Геверх называет его довольно необычно ‑ "концентратор". Я же полагаю, это что‑то вроде "зеркала Творца"… только много большего размера. Второе такое должно быть построено возле Врат Юга.

‑ Вот зачем понадобилось собирать силы против Бракаля, ‑ пробормотал Эки, ‑ и объединение Долины ‑ всего лишь предлог. А ведь расчет верен был ‑ отец бы никогда не согласился на такую авантюру. Да и Мелеар‑Рах Бракальский, думаю, тоже.

‑ Это вынужденные меры, ‑ Мар поморщился. ‑ Упрямство и гордость хорлов вынудили нас действовать подобным образом. Иного нам попросту не оставалось ‑ противиться Творцам не по силам никому из живущих в Виар‑Та‑Мирра. Помогая им, мы заслужим награду богов, сопротивляясь ‑ попросту уйдем в небытие и некому даже будет потом вспомнить о нашей бессмысленной жертве.

‑ И вы с Бьер‑Риком сделали выбор за весь Виар‑та‑Мирра. Как интересно… два фэйюра взялись решать судьбы миллионов.

Взгляд Эки‑Ра не предвещал ничего хорошего.

‑ Это ведь не ново, Избранный. Такие как ты существовали и прежде. Пытались во имя высших целей перекраивать историю, клали под нож своих амбиций великое множество чужих жизней. Не боишься, что когда‑нибудь, вспоминая твое имя, фэйюры станут добавлять к нему бранные слова?

‑ Главное, чтобы было кому вспоминать, ‑ огрызнулся издар. ‑ Ты считаешь меня чудовищем? Так останови меня. Ты можешь использовать один из своих мечей, задушить меня или разбить мою голову о стену. Что тебе мешает? Я могу превратить в прах твоих друзей, но против тебя Дар бессилен.

Эки сжал кулак и шагнул к нему.

‑ Не надо, ‑ негромко произнес рыжий Антри и хальгир остановился. Его кулак медленно разжался.

‑ Я и не собирался делать того, о чем бы потом пожалел, Ант. Ты не умрешь сегодня, "даровитый". Но не больно‑то радуйся этому ‑ когда обратятся в ничто твои планы, ты сам пожалеешь, что дожил до того дня.

‑ Ты самонадеян, мальчик. И глуп. Вместо того, чтобы присоединиться к нам, разделить со своим родовичем славу и власть, ты мечтаешь ввергнуть этот мир в Бездну Шарвала. К счастью, это тебе не по силам, но мне тебя искренне жаль. Бьер‑одру не нужна твоя смерть, ты мог бы вернуться со мной в Вирт‑Хорл, очистить свое имя от позора и может даже когда‑нибудь унаследовать вершину Родовой Пирамиды. Если ты и правда чувствуешь мою ложь, то знаешь, что сейчас я говорю тебе правду.

‑ Не имеет значения, ‑ качнул головой Эки‑Ра. ‑ Встав рядом с вами, я вряд ли очищу свое имя, скорее уж замараю его по‑настоящему.

‑ Что ж, это твой выбор. Увы, глупость не излечивается. Если ты уже задал мне все вопросы, которые хотел, тогда уходи и дай мне позаботиться о сэй‑горе. Признаться, у меня нет никакого желания спасать ублюдку жизнь, но, видимо, придется. Обещаю не поднимать тревоги, пока вы не выберетесь из крепости.

‑ Не торопись. Осталось кое‑что еще, что я хотел бы узнать.

‑ Спрашивай, мальчик, не стесняйся.

Эки проигнорировал неприкрытую издевку.

‑ Ты сказал, что Дар бессилен против меня и назвал меня именем из другого мира. Ты, похоже, знаешь кто я такой.

‑ Скажем так, ‑ осторожно заметил Мар‑Ратш, ‑ я имею некоторое представление о твоей нынешней сущности.

‑ Тогда дай это представление мне. Я знаю кем я был . Теперь хочу знать кем я стал … и кем стану в будущем, когда изменения, которые и сейчас происходят во мне, достигнут своего предела.

‑ Ты чувствуешь, что меняешься? Это интересно, ‑ Мар усмехнулся, заметив как при его словах едва уловимо исказилось от сдерживаемой ярости лицо мальчишки. ‑ На твоем месте я бы, вероятно, не стремился узнать о себе всю правду.

‑ Говори!

‑ И ты уйдешь?

‑ И я уйду… На сей раз ‑ уйду.

‑ Ну, хорошо, мальчик, ‑ Избранный наклонился вперед, разом теряя всю свою напускную веселость и ехидство. ‑ Я расскажу тебе одну очень старую легенду. Вернее, это я до недавнего времени относился к ней как к обычной легенде. После того как я убедился в реальности существования Древних Творцов, мне было несложно поверить и в Воина Пути, в Дважды Живущего, в эрхада …

Глава девятая

Так бывает…

Ты идешь, неуверенно ступая по дороге жизни, осторожно нащупываешь путь, морщишься, когда острые камешки впиваются в босые ступни. Предстоящий путь пугает неизвестностью, каждый поворот настораживает, каждая выбоина повергает в отчаяние…

Потом, вроде, привыкаешь, начинаешь двигаться увереннее, смелее. Дорога перестает казаться тебе нитью, протянутой над пропастью. Причудливые извивы пути начинаешь принимать спокойнее и даже появляется чувство сродни любопытству: "Что там, за новым поворотом? А ведь охота глянуть хоть глазком!" Потом замечаешь, что идешь уже не один, а с компанией. Что ж, и то славно! Так‑то, пожалуй, и веселее, и безопаснее…

И тем неожиданнее оказывается подножка, разом вышибающая почву из под ног. Падение на твердую почву разом лишает ориентации, вдребезги разносит непрочную уверенность в собственных силах, заставляет мгновенно усомниться в правильности избранного пути…

* * *

Почти целые сутки они провели в седлах. Ехали в неизвестность, в никуда ‑ цели, даже самой ближайшей, никто из них не знал, поэтому просто старались уехать подальше, опередив вероятную погоню… а может это просто был повод? Повод мчаться вперед, сквозь промозглую сырость ночи, сквозь хмурое утро и непогожий день. Мчаться, подгоняя задыхающихся спиров, до боли сжимая губы ‑ сухие и горячие, несмотря на хлещущие в лицо дождевые струи.

Это было похоже на бегство. Не от врагов, не от погони ‑ от самого себя.

Ни Антри, ни Вирэль вопросов не задавали. Видимо чувствовали, что ответов сейчас не будет. Олег плохо понимал зачем они вообще едут вместе с ним, зачем упрямо пинают бока шипящих животных и делают вид, что все идет так, как и должно идти. Он не ощущал признательности к ним, скорее уж ‑ недоумение, постепенно копящееся в душе, вызревающее болезненным нарывом, готовым прорваться в любой миг.

Это случилось вечером следующего дня, когда обессилевшие и измученные спиры начали спотыкаться, отказываясь нести своих неумолимых седоков. Пришлось остановиться и устроить привал. Дождь к тому времени, наконец‑то, закончился, но одежда беглецов давно уже насквозь промокла и требовала просушки. Олег, однако, словно и не замечал неуюта. Спешившись, он уселся прямо на мокрую траву и уставился в одну точку, погружаясь в свои мысли. Вирэль недовольно покосилась на него, но ничего не сказала, только фыркнула и начала развязывать седельный мешок, в котором лежали провизия и немногочисленные сухие вещи. Антри занялся костром.