FIDES (СИ)

Последние строки португалка писала явно со слезами, потому что край листа был покрыт размытыми пятнами. Лаборантка Хогвартса даже не заметила этого, и опустила руку с письмом, пространно глядя на чёрную воду озера. Широко открытые глаза смотрели без страха, просто в них что-то погасло, сломался фонарик, перегорела лампочка, исчезла… жизнь, едва появившаяся тёплым пушистым облаком вокруг её давно переломанных крыльев.

Очнулась она, когда филин, неспешно вышагивавший по жёлтой травке, подскочил и ущипнул её за руку.

- Ответа ждёшь? Лети… мне нечего сказать. Лети, – махнула она на птицу, проглотив ком в горле, но почтальон когтистой лапой поскрёбся по её мантии на манер собаки.

Девушка достала из кармана карандаш и нацарапала поверх письма: «Энди. я не смогу его бросить». Письмо было возвращено под ремешок с пряжкой на совиной лапе, и филин взмыл в пасмурное мутное небо.

Нина опустилась на колени с единственным вопросом: «За что?..». Не то чтобы она сильно хотела к кому-то обратиться, да и не знала, к кому взывать, – к Богу ли, к чёрту; к Мерлину, к основателям Хогвартса, ко всем святым или ко всем проклятым… Просто ноги у неё подкосились, и в молитвенной позе она уткнулась лицом в ладони. Слёз ещё не было, не было и криков: внутри оборвалась главная струна, и звук исчез.

- Северус… – выдохнула она с болезненной судорогой, рваные хрипы, отдалённо напоминающие вдохи, совершенно не позволяли дышать. Сквозное ранение в душу казалось пробило заодно и лёгкое, но сердце не задело. Сердце словно отсутствовало.

День и без того выдался тяжёлым. Но это были только цветочки чудовищного растения под названием «судьба», оплетавшего каждый закоулок бытия подобно «дьявольским силкам», знакомым Нине по травологии. Но… ведь «дьявольские силки» болеют от солнечного света, и достаточно крикнуть «люмос солем!». Опутавшая её жизнь буйная «растительность», очевидно, не могла ничем болеть и показала первую завязь своих плодов.

Две недели назад Нина думала, что попала в рай. Так думала она и меньше часа назад, но рай повис на тоненькой нити на ближайшие 1,5 месяца, после чего нить непременно порвётся.

Рай внезапно оказался проклят.

Слова письма Энди ещё дробились перед глазами на слоги и буквы, ещё кружились, в медленном танце впечатываясь в память. Почему полнолуние? Почему через 1,5 месяца? До этого будет ещё одно полнолуние, а другое уже было, почти сразу как они оказалась здесь.

Но мысли снова и снова возвращали её к Снейпу, – все дни они были рядом практически неразлучно, плечом к плечу, рука в руке, – они что-то искали, решали, обсуждали, планировали, варили зелья и засыпали в обнимку. И совершенно непонятно, как нелюдимый и жёсткий человек, укрывшийся в своих подземельях, настолько быстро стёр для Нины вот эту границу, черту, за которую не заходил никто, – черту отчуждения. Открылся, хотя и не полностью, но являя неожиданную заботу, показывая хрупкую и ранимую душу, недоступную ранее никому, кроме… Лили. Считанные минуты назад Нина могла назвать это своей заслугой, потому что снять груз с его души было задачей не менее важной, чем спасти его жизнь.

Девушка не старалась ему понравиться, просто была с ним искренней и честной, открытой для любого проявления его непростого характера. Не замечала колкостей, давно ставших частью его натуры, не задавала глупых вопросов, не стремилась менять уклад его жизни и ничего не требовала. Немало мужчин перечислило бы эти качества в «списке идеальных женских черт», но, что главное, её черты могли принадлежать лишь одному мужчине. Северусу.

Теперь судьба распоряжается так, что «заслуга» рисует крест не только на их отношениях, но и на честности её чувства к зельевару. Едва он почти сбросил свои оковы, начал чувствовать вкус жизни рядом с ней, ещё чуть-чуть и начал бы мечтать, как ей придётся исчезнуть, оставить его… можно ли сказать, что с разбитым сердцем? Оно было разбито гораздо раньше. Но как низко прозвучит «не получилось», если Нина хоть на миг, но пыталась собрать мозаику осколков, хрупких, но красивых, опасных, режущих подобно бритве, но… притягивающих взгляд.

Нина всхлипнула и, обхватив колени, разрыдалась.

Слезами не помочь ни горю, ни делу, да только как их сдержать… Надо будет собраться, взять себя в руки и… действовать. Завершить начатое. Собрать крестражи. Убить змею. Найти Роулинг. А впрочем, чёрт с ней, какая разница, с чем проснётся мир там, куда Нина вернётся… какая теперь разница. Да и вернётся ли Нина, – ведь девушка трезво оценивала свои силы для выполнения поставленных задач. «Одна зелёная вспышка, и тебя нет», – эхом прозвучали в голове слова Снейпа. Так, возможно, будет и лучше. Но Северус…

А если она вернётся… а войну они выиграют «досрочно», так, как она здесь придумала, и Северус будет жить… она вернётся в свои 25… а Северус… ему там будет сильно за пятьдесят… Если будет… Если увидятся… Но ведь нельзя… заставлять его так долго ждать, он должен быть счастлив, он заслужил, он… должен кого-то встретить за эти годы… Забыть и Лили, и Нину… Забыть и никогда не вспоминать…

Но ей тогда незачем жить, а значит риски оправданы. Надо встать и идти.

Надо всего лишь не терять времени, выполняя свой священный долг, такой же, как был у Северуса все эти годы, и сейчас есть, но, кажется, хоть немного легче.

Нина подняла раскрасневшееся, припухшее от рыданий лицо и посмотрелась в озеро. Сидела она на самом краю, и сквозь сумерки без труда видела своё отражение, понимая, что с такой красотой лучше пока в школу не идти. Надо успокоиться, и девушка постаралась начать трезво мыслить и выровнять дыхание. Как сказать всё Снейпу? Мало он с ней натерпелся? Хорошо, что с её «прорицаниями» с ума не сошёл, благо окклюмент и просто волевой человек…

Девушка потянулась к воде, чтобы умыться, но затёкшие ватные ноги не пожелали выполнять команду мозга, и, вставая, она плюхнулась в ледяную воду. Когда выползла, в голове билось только желание вернуться в замок.

Насквозь промокшая, стуча зубами от холода и оставляя широкий мокрый след от мантии, Нина дохромала до подземелий, не встретив никого в послеотбойное время.

Северус не спал, он уже переселился с учебником в любимое кресло близ камина, и, услышав скрип двери, поднял голову от книги. В следующее мгновение профессор подлетел к Нине и, первым делом, высушил заклятием одежду и волосы.

- Где ты была? Что случилось?! – резко спросил он, однако в голосе сквозило волнение.

Девушка без слов и сил упала ему в руки.

- Нина, очнись! – прорычал он, встряхивая её за плечи. – Что с тобой?

- Северус… Прости… меня, – Нина чуть приоткрыла немного мутные глаза.

Снейп довёл её до кресла возле камина, придерживая за плечи, и накапал восстановительного с кровью дракона.

- Пей.

Действие зелья было как будто отрезвляющим, она почти пришла в чувство, но продолжала дрожать всем телом. Тем временем зельевар измерил её беспорядочно менявшийся пульс и накрыл девушку пледом. Мужчина трансфигурировал себе стул в кресло и сел напротив Нины. Подавшись вперёд, он беспокойно наблюдал за её состоянием.

- Ты… можешь рассказать хоть что-то?

Нина промычала нечто бессвязное в ответ и закрыла лицо руками. Подступали слёзы, а рыдать здесь, рядом с ним, в её планы никак не входило.

- На тебе лица нет! Тебе кто-то что-то сказал? Это из-за суда?

Девушка лишь покачала головой, и Снейпу пришлось сменить тактику.

- За что… ты сейчас извинилась? – тихо спросил он.

- Северус, – Нина всхлипнула, не открывая лица, – а что бы ты сказал… если бы узнал, что мне жить осталось чуть больше месяца?

- Ты ходила к Трелони?! Она полоумная!

- Да нет же, нет… Северус… Что, если так и есть?

- Не говори глупостей. Ты здорова, я немного разбираюсь в колдомедицине! – он вцепился пальцами в подлокотники, потому что и его нервы были на исходе, да и облик девушки не позволял говорить о здоровье. Психика явно подорвана тяготами сегодняшнего дня.