Капитан Филибер

вые зарницы. Какая война? Никто воевать не хочет, с нашего курса почти половина по домам разъехалась. Если чуда не произойдет, большевики придут и сюда, и в Киев, и на Камчатку. Я это не тому, чтобы оружие бросить, но вы же видите – никто и не думает сопротивляться, даже казаки!..

– Вы правы, Сергей. И – неправы. Я слыхал про одну великую… великую Империю. Однажды три… три губернатора собрались и решили, что этой Империи больше нет. И ее не стало – никто не вышел на защиту, ни один танк, ни один человек. Но сейчас так не будет. Чтобы победить, большевики распустили армию – двенадцать миллионов «человеков с ружьем». Эта лавина сметает, как цунами, все на своем пути – а следом идут Антонов и Сиверс. Они еще не понимают, что волна дойдет до краев – и отхлынет назад. И тогда начнется по-настоящему. Даже если один из дюжины не довоевал, представляете, сколько будет желающих пострелять? Не за царя или за Маркса, а просто так, потому что привыкли. Это и есть секрет войны, Сергей: миллионы тех, кто с ружьем, кто хочет – и кто будет сражаться…

– Чаю, господа, чаю! И как вам пирог? Правда? О-о, вы льстите, на Рождество был, конечно, удачнее…

– Ироды проклятые, ироды!

– Нет, нет, господа, отчаиваться рано. Открою вам секрет: в Москве создан Национальный центр, он уже ведет переговоры с союзниками, те обещают прислать двадцать дивизий. Правда, придется уступить французам Новороссию. Но что делать, господа? За спасение отечества надо заплатить. Так думает сам Милюков!
– «И, здесь не внемлющий моленьям, как кроткий раб, ты служишь там моим несознанным хотеньям, моим несказанным словам. И в жизни той живу, не зная, где правда, где моя мечта, какая жизнь моя, родная, не знаю – эта, или та…»

– Но сейчас… Николай Федорович, выходит, сейчас на нас идет цунами? Что же делать? Мы же его не остановим!

– Его никто не остановит, Сергей. Но мы должны выжить, переждать, когда схлынет вода – и попытаться собрать уцелевших. Тогда… Может быть, тогда…

– Да, да! Если нас поддержат союзники, если Клемансо пришлет войска… Понимаю, господа, я и сам патриот, но Россия сошла с ума. Да-с! Сошла с ума. И сейчас требуется тре-па-на-ци-я! Пусть хирург будет иностранный – не беда. Да-да, так думает Милюков, сам Милюков!..

– Чаю, господа! А вот и пышки, они, кажется, прекрасно получились. Прошу вас, прошу…

– Николай Федорович, а что такое «пакистанский план»?

Лабораторный журнал № 4  

14 марта.  

Запись шестая.  

Сходил на работу, провел занятия – и сразу же стало легче. В отличие от коллег-кафедралов, уже все знающих и прячущих взгляд, студиозы ни о чем не подозревают. Можно работать от души, забыв хотя бы до окончания очередной пары, что семестр доработать уже не удасться. Все те же коллеги намекали, что могу заменить меня прямо сейчас, дабы я смог поскорее «лечь» в Померки под хирургический нож. Понимают – бесполезно, все равно советуют. А вдруг?

В Померки я съездил. Походил между корпусами, заглянул в хирургический. Там пахнет