Моё имя - Анита (СИ)

— Добрый вечер! — прозвучал над ним приятный девичий голос. — Не спится?

— Добрая ночь! — усмехнулся он. — Да, не спится. И не мне одному?

— И не вам одному, Бомптириус. — Вздохнула она. — Мысли разные в голову лезут… Всё никак в толк не возьму, как же мне хватило глупости… — и она замялась.

— Стать тёмной княжной? — упростил ей задачу Бомпти. — Да ладно. Я бы тоже, наверное, не устоял, предложи мне кто-нибудь нечто подобное. Но у нас матриархат, поэтому мне путь на олимп заказан, — улыбнулся он.

— Назад дороги нет, — снова вздохнула она и поёжилась.

Прошло ещё несколько секунд в молчании. Девушка села на шкуру рядом с Бомптириусом.

— Эльвира, я всё хотел тебя спросить, а где твой дядя?

— Дядя? Дядя Асмодеус? — она невесело усмехнулась. — Да, по большому счёту, ему нет дела ни до меня, ни до моего положения. Он странный человек… Его не интересуют деньги, но они у него есть. Он никогда не заботился обо мне, а когда ещё был жив папа, даже не спрашивал. А потом… Как-то проникся… Но мы с ним так толком и не нашли общий язык.

— Погоди, я слышал, твой отец имел немалое влияние при дворе Дювы. Неужели он не знакомил тебя, не вводил в круг своих знакомых…

— Да я же ещё совсем пигалицей тогда была! — рассмеялась Эльвира. — Он постоянно твердил мне, что лысегорское сообщество — это один большой гадюшник, что чем ближе к трону тёмной княжны, тем больше и ядовитей гадюки…

— Оберегал тебя… — легко улыбнулся Бомпти.

— Оберегал… — согласилась тёмная княжна и закуталась в пеньюар, насколько это было возможно. — Но не прошло и трёх лет, как отца не стало, и я оказалась в эпицентре змеиного гнезда.

— Боюсь, в этом ты права… Слушай, Эльвира, а ведь ты мне приходишься двоюродной сестрой! — он рассмеялся и продолжил: — А Дюва была моей троюродной сестрой!

— Дюва?!

— Да-да! Дюва. Её настоящее имя — Урсула де Бротт.

— Надо же! Кто бы мог подумать…

— А никто и не думал, потому что никто не знал, — улыбнулся блондин. — У нас с Дювой были странные отношения: мы с ней были то партнёрами, то врагами, то вообще забывали друг о друге на годы… — И Бомптириус Славный рассказал сестричке истории Флегонта и Урсулы.

— Знаете, Бомптириус, — протянула Эльвира спустя уже несколько минут после окончания его рассказа, — чем мы похожи? Мы оба стоим на вершине. Вот только вы можете с неё сойти или спрыгнуть, или вас спихнут; а я так и умру здесь, — и она криво улыбнулась, мельком глядя на Бомптириуса, а затем обратила взгляд на пламя в камине.

Бомпти едва заметно вздохнул и не мог не посочувствовать этой милой и когда-то — не столь уж давно — наивной девочке, которой пришлось повзрослеть и помудреть за считанные недели. И едва в его голове до конца оформилась эта жалостливая мысль, в мозгу словно что-то щёлкнуло, и он с удивлением осознал, что у него так и стоит перед глазами образ Мари, девочки, которой так быстро и так жестоко пришлось изменить себя.

* * *

Владлена сидела на кровати в своей комнате и переворачивала в мозгу тяжёлые мысли, тупо уставившись в одну точку. Она слишком хорошо понимала, что всё, о чем ей говорила неделю назад Анита, более чем выполнимо. У Влади было, по большому счёту, два варианта: либо она инсценирует свою смерть и уезжает куда-нибудь подальше и не появляется в преисподней вообще, либо она всё так же инсценирует свою кончину и идёт к белым, потому что у тёмных ей делать решительно нечего. Вариант пойти к отщепенцам, врагам тёмной короны, людям третьего сорта ей не позволяли предрассудки, тем более, пока она не присоединится к ним, ещё будет шанс вернуться на Лысую Гору. Пока жива будет надежда, нет, она к ним не пойдёт.

В последнее время её на удивление перестало занимать мнение отца и Лиз, а потому она не боялась своего разоблачения. «Хоть в чём-то я впереди!» — успокаивающе думала про себя Владлена, правда, той уверенности, которую она ждала, самовнушение не приносило.

Уже поздно вечером Владлена вышла на крыльцо дома. Она подняла вверх голову — на удивление хорошо было видно звёздное небо. Девушка слышала приглушённые голоса, доносившиеся со второго этажа из комнаты Мари, которая теперь стала детской малышки Анны.

Дэниел и Элизабет души не чаяли в этом прелестном создании. Каждую секунду общения с крохой и отец, и мать малышки вспоминали о Мари благодаря русым волосикам и серым глазкам Анны. Это был тихий и поразительно улыбчивый ребёнок, которого начинали любить с первого взгляда. И только Владлена лишь содрогалась при мысли о самой младшей сестрёнке. Несмотря на ангельскую внешность Анны, Влади видела в ней лишь Аниту.

Владлена вздохнула и села на ступеньки крыльца. Лёгкий ветер шевелил зелень раскидистых кустов. Изредка проезжали автомобили, освещая светлые стены дома № 19 по Уэйт-стрит. И вдруг из-за кустов вышла бродяжка. Она шла, сильно качаясь на стоптанных ботинках и то и дело проверяя содержимое авоськи. С одной стороны, Владлене было омерзительно, что женщина, ровесница Элизабет, может пребывать в столь непотребном виде, но с другой стороны, что-то заставляло её и дальше наблюдать за действиями женщины. Дамочка приостановилась у почтового ящика Курт, щёлкнула по нему пальцем, поцокала к чему-то языком, повернулась испитым лицом вправо и вздрогнула: её угрюмо рассматривала длинноволосая брюнетка, явно являвшаяся хозяйкой этого дома.

— Не найдётся, чем смочить горло? — криво улыбнулась бродяжка.

Владлена уже подбирала в голове наиболее крепкие выражения, чтобы прогнать её, как внезапно на мгновение онемела, подхваченная внезапной мыслью.

— Да, пожалуй, найдётся. — Негромко проговорила Влади. — Пройдём? — и она указала на приоткрытую входную дверь. Владлена ничем не рисковала: она знала наверняка, что ни Дэниел, ни Элизабет вниз сегодня уже не спустятся.

Бродяжка сглотнула комок в горле, поправила на себе лохмотья и решительно направилась в сторону дома № 19. Едва нищенка переступила порог, она тихо ойкнула, словно всем своим видом спрашивая: «Не запачкаю ли я здесь чего-нибудь?» и «Так ли просто меня отсюда отпустят?». Владлена уверенным шагом вела женщину к столовой, где в баре наверняка находился не один литр всевозможных спиртных напитков, которые без меры дарили Дэниелу благодарные клиенты. Девушка невозмутимо достала из бара бутылку водки, открыла её и налила прозрачную жидкость в бокал для красного вина.

— А ты? — спросила бродяжка. — Я не алкоголичка, чтоб пить в одиночестве!

«Сомневаюсь!» — подумала Влади и тоже налила себе водки, правда гораздо меньше и на ходу превратив её в воду. Ей почему-то даже в голову не пришло предложить закуску.

— Ну, твоё здоровье! — шмыгнула носом гостья и вылакала почти целый стакан, в три мощных глотка.

Влади с тенью интереса посмотрела на неё.

— Как тебя звать?

— Фифи, — моргая кроличьими глазками, ответила та.

— Оригинально! — усмехнулась Владлена.

— Вообще-то меня зовут Джозефина, — заметила Фифи и заметно окрепшей рукой уже сама налила хорошую порцию водки, причём только себе.

— Царское имя, — протянула брюнетка с обречённостью понимая, что бутылки надолго не хватит.

— Мда… — Фифи причмокнула и легко улыбнулась, обнажив кошмар дантиста. — Дедок, сукин сын, меня так назвал… Э-эх… Хорошее было время… хороший у меня предок был…

Владлена невольно отметила, что вторая порция алкоголя развязала бродяжке язык и разгорячила и без того расшатанные нервы.

— …Ну а я ему и говорю: что, брат, выгнали со свалки, меня теперь хочешь из моего подвала вытурить… Слушай, милая, у тебя прикурить не будет?

— Не курю, — словно очнулась Владлена от миазм, распространяемых Фифи. — Бросила.

— …Ну, а он тогда и давай на меня начальнику ейному жалобы да кляузы… А тот… Ну ва-аще!.. Знаешь…

Джозефина всё говорила и говорила. А Владлена всё это время мучительно думала, взвешивала всё «за» и «против» и всё ещё надеялась на какой-то знак свыше. Но знака не было, и она решила.