Воспоминания из будущего (СИ)

Он оказался здесь. В том месте, куда он боялся попасть больше всего. Ему часто твердили о том, что попасть сюда было бы высшим наказанием — просто потому, что выбраться отсюда практически невозможно. И как же надо было нагрешить, чтобы оказаться в этом пустынном месте.

«Я в отрицательном мире», — подумал Хейден. Это была его первая мысль с тех пор, как он в полной мере осознал, где находится. Это было пугающим. Нет, это было катастрофой. Нет, нет, нет, только не это.

Первое, что он почувствовал, — страх. Но вовсе не за себя. Ему было не страшно, что он останется здесь навеки — пускай так, раз он сам виноват в своём проступке. Но там, в другом мире, был человек, за которого он боялся всей своей душой — если она у него ещё осталась.

Он понимал, что обмануть систему было невозможно — раз ты оказался в отрицательном мире, значит, суждено больше никогда не увидеть положительный. Хейден запустил руки в волосы, пытаясь побороть назойливый звон в ушах. Он должен сосредоточиться, должен понять… Понять что?

Он зажмурил глаза. Должен быть какой-то выход, всегда есть какой-то выход! Пусть и ценой жизни, пусть он пострадает за всё, что делал и пытался делать, зато он спасёт совершенно невинного человека, случайным образом затесавшегося в его судьбу и, возможно, даже не желавшего этого.

Хейден упал на колени. Он тяжело дышал, настолько, что не хватало воздуха. Он совершенно по-другому представлял себе отрицательный мир. Как угодно, только не так. Не так угнетающе. Не так страшно

Не было слышно ни звука. Даже крохотный ветер, появляющийся неизвестно откуда, ничего не издавал. Или это Хейдена оглушили? В его голове присутствует лишь сильный писк, с каждой секундой нарастающий всё больше. Он упал на колени и опёрся кулаками о твёрдую поверхность. Кажется, под этой белой пеленой находился гравий или засохшая твёрдая голая почва.

Сконцентрироваться… сконцентрироваться…

Закрыл глаза. Сделал глубокий вдох. Открыл. Как там ему говорили? Надо думать о том, что хочешь сделать. Всего лишь думать — так легко. Однако это ещё никогда не казалось настолько сложной задачей.

Думать… И Хейден представил в своей голове чёткую картину — настолько чёткую, что ещё немного — и в ней можно было бы раствориться. Ему протягивали руку — откуда-то издалека, почти невозможно было дотянуться до неё, но он сам приблизился к ней, расталкивая тяжёлый поток воздуха, горячего, обжигающего воздуха.

Он открыл глаза. Его рука действительно была направлена куда-то вперёд. А ещё — он заметил — что кто-то держит её, но настолько легко, что Хейден ничего не чувствовал. Он испугался, что вновь потерял все ощущения, ведь это прикосновение ничего не давало ему. Он поднял взгляд и увидел его.

Чёрный человек. Высокий, мрачный, испещрённый шрамами и ранами. Адам.

И пока Хейден узнавал его, тот растворился в пространстве, рассыпавшись на крохотные пылинки. Пепел Адама развеялся по отрицательному миру.

========== Эпилог ==========

Падме не могла сидеть на месте, хотя бот-доктор приказал ей спокойно лежать. Она была далеко не ослаблена после того, как её муж нанёс ей вред. Она чувствовала, что два дорогих ей человека находятся в смертельной опасности, готовые убить друг друга. Она могла бы молиться, чтобы подарить себе успокоение, только не знала — кому, а только знала, что это окажется бесполезно. Она принялась вышагивать круги по комнате, закусив кулак — чтобы не взвыть от боли. Её волосы, бывшие некогда в красиво уложенной причёске, растрепались. Обыкновенно она в любой ситуации старалась поддерживать их форму, но сейчас — она потянулась к локонам и шпилька за шпилькой принялась вытаскивать все те тайные женские приспособления, придававшие волосам красивый вид. Совсем скоро кудри рассыпались по плечам, и она сделала глубокий вдох. Почему Судьба закинула её в эту вселенную, раз не даёт ей шанса всё исправить? О, Падме была уверенна — лишь она, и только она смогла бы разрешить этот конфликт. Потому что она была достойна сделать хоть что-то великое в этой жизни.

Она посмотрела на огромный космос, простиравшийся под кораблём, увозившим её в ночь. Стоять здесь и ощущать своё величие было бы прекрасно — при других обстоятельствах. Сейчас она ощущала только горечь. И больше ничего.

Бесконечное тёмное пространство обволакивало её, точно вода, и это дарило ей умиротворение. Где-то там, далеко, Энакин и Оби-Ван сражаются не на жизнь, а — она задержала дыхание, чтобы не зарыдать — на смерть.

И когда она вновь подняла голову вверх, пытаясь найти спасение, она закрыла глаза в безнадёжности. А когда открыла их — то всё поменялось.

Опешив, она чуть не упала — только вот падать было некуда.

Уже не было никакого корабля, и никакой космос не простирался перед ней. Волосы стали заметно короче, а изящный костюм в стиле модерн превратился в привычное синее платье. Она взглянула на свои руки и увидела белоснежную кожу, чтобы удостовериться, что это она. Тогда она оглядела пространство перед собой.

Бесцветное, бесконечное, глубокое. Сознание.

Кто заставил её оказаться здесь? Насколько она знала, в последнее время Джоанна не затрагивала этой темы. Что такого наделали эти двое, что вся вселенная в один момент поменялась? На ум ей приходили только самые трагичные варианты.

Она пригляделась. Впереди была только зияющая пустота. Совсем скоро она почувствовала какую-то энергетику, словно ещё одну ауру, исходившую из бесцветного пространства. Она придвинулась ближе, еле слышно ступая по поверхности. Она отчётливо замечала проступающие очертания тела — стройного, высокого, изящного. Перед ней частицами представала фигура женщины.

Показались ноги, затем — бёдра и туловище. Белоснежная кожа виднелась из-под одежды. Спустя секунды проявилось и лицо с обрамляющими его сбившимися чёрными, как смоль, локонами, а красные губы выделялись из общего образа своей яркостью и выразительностью. Натали никогда не видела эту женщину в живую, но если бы ей описали её портрет, то она узнала бы его из тысячи.

— Ева? — ломающимся голосом выдавила она.

— Ну здравствуй, дочь, — улыбнулась женщина.

Imagine Dragons — Next To Me

Хейден проснулся в предрассветных сумерках, когда солнце только-только выплывало из-за горизонта. Он тяжело дышал и чувствовал, как капли пота скатываются по его лбу. Он обнаружил себя в собственной кровати в лагере. Одеяло было отброшено в сторону, а подушка — тесно прижата к стене. Он проснулся в своеобразном творческом беспорядке. И он отчётливо помнил, что только что видел в своём сне. Кристенсен ощущал тяжёлую боль в голове, словно её только что раскрошили кувалдой. Он потёр виски и сощурился — глаза ужасно резало. Кое-как он привстал с кровати, а когда вновь выглянул в окно и посмотрел, как небо окрашивается первыми оттенками розового, то осознал, что натворил собственными руками.

Он убил Энакина, не позволив ему оставить после себя ребёнка.

Умиротворённо улыбнувшись, он понял, что выполнил просьбу своей матери и то, к чему она стремилась столь долгие годы. Он помог ей остановить его, до минимума ослабив его силы. Совсем скоро всё прекратится. Ощущать, что он внёс огромный вклад в важнейшую миссию Вселенной, было великолепно.

Но почти в такой же степени великолепно, в какой — больно — вспоминать, что последние несколько дней отвергал Юэна. После самой горячей ночи в жизни — отречься от любимого человека. Адам, этот подлец, завладел им слишком сильно. Он заслуживал того, чтобы остановить его.

Хейден вышел из комнаты, не замечая никого в коридоре. Ещё бы — сколько сейчас было времени? По ощущениям — часа четыре утра. В четыре утра все, должно быть, спали. Кроме него. Он спустился по ступеням в главный холл и остановился у тяжёлой дубовой двери, за которой его ждал целый мир. Поразительно. Он думал, что больше никогда его не увидит.

Прикоснувшись к железной ручке, он с силой дёрнул её, вдыхая свежий — утренний — воздух. Удивительно, думал он. Если ночь имеет собственную атмосферу, то почему бы раннее утро не могло её иметь? И она была не менее чудесна. Если не более.