Гарри Поттер и новая семья. Третий курс (СИ)

Под оберткой обнаружилась довольно объемная книга.

— Уильям Ширер, «Взлет и падение Третьего Рейха»,[28] — прочел Драко. — Ха, я и без подписи знаю, кто ее прислал.

— Ваши отношения с сестрой Олсена уже доросли до обмена рождественскими подарками? — удивился Люциус.

— Скорее, до обмена агитационными материалами, — засмеялся Драко. — Я отправил ей «Магию и революцию» Нинеля.

— Хороший выбор, — кивнул отец. — Посмотрим, что из этого выйдет... Ладно, а теперь к более важным вещам. Ты провел те расчеты, о которых я говорил?

— Да, конечно, — ответил Драко, — еще осенью. Из безупречных мне годятся Паркинсоны, Гринграссы, Уизли и Пруэтты, все остальные или слишком близкие родственники, или не имеют незамужних дочерей подходящего возраста. И мне еще повезло, что дедушка женился на американке, Крэббу вон, вообще никто не подходит... Ну а из благороднейших семей не из справочника, конечно, выбор больше — Перкс, Дэвис, Фарли (хотя она уже помолвлена), Браун, Макдугалл... Я составил список, там пара десятков имен, и это только те, кто сейчас учится или пойдет в Хогвартс в ближайшее время. В общем, мне подходит любая девушка, у которой в ближайших предках нет старших Блэков, Розье или Яксли.

Драко о чем-то задумался.

— И раз уж мы об этом заговорили... — наконец, сказал он, — Знаешь, папа, я начинаю подозревать, что Дафна Гринграсс проявляет ко мне интерес не только из благодарности.

— Да неужели? — усмехнулся Люциус. — Тебе понадобилось на это всего четыре месяца? Что ж, я рад, что мой наследник отличается такой сообразительностью.

Драко залился краской, и Люциус в воспитательных целях решил не уточнять, что ему самому в свое время потребовалось примерно два года для того, чтобы понять, что Нарциссе Блэк он интересен отнюдь не только как партнер для шахмат.

[28] «Взлет и падение Третьего Рейха» считается одним из классических трудов по истории нацизма. Его автор, американский журналист Уильям Ширер, в 1934 — 1940 годах работал в Германии и сам был свидетелем многих из описанных событий.

========== Глава 9. Защита и нападение ==========

6 января 1994 года

Вскоре после каникул состояние профессора Люпина снова улучшилось, и он смог, наконец, выполнить свое давнее обещание и начать обучение всех желающих заклинанию патронуса. Приятным сюрпризом для него стало то, что на первое же занятие пришло два десятка студентов с разных курсов.

— Для вызова патронуса требуется очень высокая точность, — начал профессор, выстроив учеников в шеренгу. — Вы должны довести движение до автоматизма, чтобы суметь повторить его даже под влиянием дементора. Если все сделать правильно, то из палочки появится небольшое серебристое облако — нетелесный патронус. Но будьте осторожны, он отнимает очень много сил, поэтому получив нужный результат, сразу же прерывайте заклинание.

Но это еще не все. Для вызова настоящего патронуса нужен правильный настрой, вы должны подумать о самом счастливом моменте своей жизни... Обратите внимание, не просто вспомнить что-то хорошее, этого мало! Подумайте о самом важном, самом светлом, что с вами когда-либо случалось, только такое воспоминание способно вызвать телесного патронуса.

Взмахнув палочкой, Люпин поставил перед шеренгой учеников вешалку с наброшенным на нее черным плащом.

— Настоящего дементора у меня нет, — сказал он, — но я попробую что-нибудь придумать. А пока что нам достаточно вешалки.

Показав нужное движение палочки, профессор принялся ходить от одного ученика к другому, поправляя их и давая советы.

— Мистер Малфой, руку выше... И плавнее, плавнее, вы не фехтуете, а творите заклинание, — у кончика палочки появилось облачко серебристого тумана. — Просто отлично, теперь прерывайте заклинание. Чувствуете слабость? Это нормально, отдохните пару минут, потом повторите попытку.

Довольный Драко опустил палочку и бросил быстрый взгляд на стоявшую поодаль Элин. Та, закусив от напряжения губу, раз за разом повторяла одно и то же движение, но из ее палочки почему-то вырывалось не облачко, а почти невидимое марево.

— Весьма необычно, мисс Олсен, — заметил Люпин, понаблюдав немного за девушкой. — Смотрите, что у вас получилось.

Из его палочки вылетела струйка серебристой пыли, осевшая на палочке Элин. Та снова повторила попытку, и пыль взвилась в воздух, очертив над палочкой силуэт небольшой ящерицы.

— Видите? — профессор улыбнулся. — Обычно начинающие сначала выпускают силу и лишь потом оформляют ее. У вас же получается наоборот — вы уже придали своему патронусу форму, но пока не сумели вложить в нее достаточно силы. При том, что очертания очень четкие, уже можно понять, что это саламандра... Хотя в вашем случае форма патронуса была ясна с самого начала, у вас потрясающее сродство с огнем. Хм... Вы уверены, что подобрали правильное воспоминание?

— Абсолютно, — кивнула Элин. — Хороших воспоминаний у меня много, но самое счастливое — так уж получилось — я знаю совершенно точно.

— В таком случае попробуйте добиться максимальной точности в слове и движении, — сказал Люпин. — Тогда ваша сила вольется в патронуса, а не рассеется в воздухе.

До самого конца занятия Элин так и не смогла добиться лучшего результата. Утешало ее лишь то, что из двух десятков студентов лишь у Гарри и Драко получилось вызвать нетелесных патронусов в виде едва оформившихся облачков. Еще несколько человек смогли зажечь на кончиках палочек серебряные огоньки, у остальных же, включая, на удивление, Гермиону, не получилось вообще ничего.

Впрочем, Люпина такой результат ничуть не обескуражил. То, что из двадцати учеников с заклинанием справились сразу двое, лишь убедило его в том, что министерские требования сильно занижены.

— Ух ты, моя лапочка, это у нас что, мышка? Глотик, ты опять принес мне еду? — ворковала над котом Гермиона.

Довольный Живоглот положил окровавленную тушку на ковер и подвинул ее лапой в сторону хозяйки. «На, поешь, а то совсем себя учебой замучила» — говорил его взгляд.

— Он пришел, пока вы были у Люпина, — пояснила Луна, на секунду оторвавшись от нанизывания на веревку пивных пробок. — Я пыталась ему объяснить, что ты не ешь мышей, но он ответил, что ты просто охотиться не умеешь.

— Что, вот прямо так и сказал? — усмехнулась Элин.

— Ну, не словами, конечно, — Луна пожала плечами. — Но он сделал лапой вот так, дернул ухом и махнул хвостом. Я думаю, что поняла его правильно... Хотя он также мог говорить о противостоянии Меркурия и Сатурна в Деве, но это вряд ли. Он же все-таки кот.

Живоглот коротким мявом подтвердил, что да, он кот, затем, убедившись, что глупая хозяйка отказывается от подарка, аккуратно подхватил мышиную тушку и полез под кровать. Звуки, раздавшиеся оттуда, дали понять, что у хозяйственного животного продукты просто так не пропадают.

— Между прочим, твой кот очень умный, — заметила Элин. — На часах уже шесть, тебе на самом деле пора есть.

— Я не голодна, — попыталась возразить Гермиона, но подруга была непреклонна.

— Ты истратила два часа, значит, у тебя уже время ужина. Это даже если не считать тот час, что ты потратила в библиотеке... Думала, я не замечу, да? Так что вот тебе перекус, ешь, потом так и быть, до восьми можешь учиться. Но после ужина никаких учебников, сразу на горшок и в койку!

— Ты знаешь, что ты изверг? — вздохнула Гермиона, принимаясь за еду.

— Спасибо, мне уже говорили.

Элин уселась рядом и достала из сумки фолиант с кучей закладок.

— Это для дела Хагрида? — спросил Гарри. — И как успехи?

— Пока что не очень, — призналась она. — В девяти случаях из десяти животное, напавшее на человека, приговаривается к уничтожению. Даже в тех ситуациях, когда человек, казалось бы, сам виноват, дразнил животное или не знал, как с ним обращаться...

— Но в одном из десяти его все-таки прощают?

— Да, но это происходит только тогда, когда речь идет о домашних питомцах из влиятельных семей, с которыми члены Комиссии не хотят портить отношения. Я пока нашла только один прецедент, в котором невиновным признали дикое животное, которое никому не принадлежало. И то, это была мантикора, которая сорвалась с привязи и улетела до того, как ее успели убить.