Подлинная история девочки-сорванца.

- Чернила есть в чернильнице? – спросила я, - Если нет, можешь добавить из флакона. Вон стоит. Только подстели картонку, я вечно проливаю на стол…

- Не надо! – испуганно сказал Толик, - Есть у меня, а если не хватит, буду макать в твою, - указал он на мою прозрачную чернильницу.

- Занимайся, я скоро, - я ушла на кухню, открыла кастрюлю, помешала половником… Н-да. Ну, ладно, я немножко! Не очень-то и голодная! Налила один половник, закрылось дно тарелки, добавила ещё, проверив, чтобы хватило и маме с Юркой. Юрку кормят в садике, но всё равно он всегда голодный. Мужик!

Быстренько съев свою порцию, я запила чаем, куда умудрилась наскрести крошек сахара, и пошла делать уроки, вымыв посуду и наведя порядок на столе.

Ничего, подумала я, скоро у мамы зарплата, да и папа получит довольствие, будет у нас и мясо, и сахар, а то и конфеты карамель!

С такими мечтами я уселась за стол. Толик выполнял упражнение по Русскому языку.

Я посмотрела. Толик аккуратно выводил буквы, которые стояли ровно, как солдаты в строю. Я не стала ему мешать, а то опять поставит кляксу!

Мне уроков надо сделать вдвое больше. Потому что у меня не получается писать так ровно, как у Толика. Поэтому Раиса Ивановна выдала мне тетрадку в косую линеечку, для второго класса. Тетрадка была разлинована таким образом, что в каждую ячейку надо было вписывать букву.

В начале каждой строчки были выписаны образцы букв. Потом мне надо было переписать всё упражнение в тетрадку в простую линейку.

Вздохнув в очередной раз, я раскрыла тетрадку, сложила вдвое промокашку, и у меня мелькнула мысль: а что, если… Да ну, где я столько промокашки найду?! Какие-то у меня с утра мысли дурацкие!

Я вынула свою ручку. Теми, что в приборе, я тоже пользовалась, но редко. Своя, деревянная, как-то роднее. Как устроена ручка? Деревянный стержень, выкрашенный в синий цвет, на кончике – красный, с белой полоской. Этот кончик у всех обгрызен. Я не грызу ручку, но следы чьих-то зубов всё равно есть. Чьи это зубы? Я машинально взяла кончик ручки в рот.

На другом конце ручку опоясывал металлический блестящий стержень, куда надо было вставлять рифлёное раздвоенное острое перо. Почему острое? Сначала я тихо ругалась, когда перо втыкалось в бумагу, потом поняла, что это специально сделано: когда пишешь неправильно, перо втыкается, и не даёт делать ошибку!

Вот у Раисы Ивановны перо! На кончике перо не острое, а образует, как бы, шарик. Таким пером очень приятно писать, оно скользит по мягкой бумаге, не цепляясь.

Раиса Ивановна сказала, что, когда научимся хорошо писать, тогда сможем пользоваться такими перьями, а пока – учитесь!

Ещё у некоторых начали появляться авторучки. Пальцы у всех и так были в чернилах, а у владельцев авторучек в чернилах были все ладошки, потому что авторучки текли. Авторучки набирались, как пипетки, у них тоже были такие резиновые колпачки, как у пипетки: сначала свинчиваешь пластмассовый колпачок, под ним находится пипетка. Нажимаешь на неё, окунаешь перо в чернила, и набираешь резервуарчик чернилами. Были ручки и с поршнем. Крутишь сверху за шпенёк, поршень опускается, или поднимается…

Учителя очень неодобрительно смотрели на это чудо инженерной мысли. Кто-то отбирал ручки, чтобы отдать родителям, наиболее сердитые разбивали ручки прямо на полу, ещё и давили каблуком, под рёв владельцев. Учителя уверяли, что эти самописки уродуют почерк.

Может, так оно и есть, думала я, в очередной раз обмакивая перо в чернильницу.

Так. Выводим горизонтальную чёрточку, получается тонко, потом ведём вниз, перо слегка раздваивается, получается линия потолще, потом снова… Ну вот! Откуда-то зацепилось волокно, и тащит некрасивый след! На письменном приборе есть специальная перьечистка, сделанная из нескольких кружков нарезанной и скреплённой между собой плотной материи. Чищу там перо, внимательно его разглядывая, не пора ли поменять? Да ну его! Высунув кончик языка от усердия, в поте лица я заканчиваю упражнение в тетрадке в косую линейку. Надо ещё переписать в чистовик!

Может, пока заняться арифметикой? Толик, вон, уже справился с домашними заданиями, читает устные, поглядывая на мою книжную полку. Ещё бы! На полке у меня стоят такие книги! «Звезда КЭЦ» Беляева, толстая, потрёпанная, потом, «Пылающий остров» Казанцева, тоже толстая, ещё «Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина» Толстого… Все не перечислишь. Есть даже «Три мушкетёра»!

- Саша, - Толик умоляюще смотрит на меня, - можно почитать? – я киваю, сосредоточенно глядя в тетрадку. Чтобы буквы выходили правильно и ровно, надо, чтобы середина тетрадки, на сгибе, была на уровне середины груди…

- Саша, только я не буду брать книги домой, я здесь буду читать. Можно? – я замерла, глядя на гостя. Конечно, отдавать книги не хотелось, но и видеть каждый день перед собой Толика?!

Да и пусть сидит, читает, если мешать не будет. Впрочем, почему «мешать»? Он открыл тетрадку с решёнными примерами, и я беззастенчиво сверяюсь с его решениями. У меня неплохо получается!

- Можно, Толька! – решилась я, наконец, и тот счастливо улыбается.

Уроки отняли у меня довольно много времени, пока писала, пока решала, пока читала…

Загремела дверь, и я поняла, что пришла мама с Юриком. Вскочив, побежала их встречать.

Радостно пискнув, я крепко обняла маму. Но мама не торопилась радоваться:

- Ты зачем устроила драку в школе?

- Какую драку? – оторопела я.

- Мальчика избила?

- Этот мальчик напал на Толика, моего соседа по парте. Мама, они испачкали его форму, я его привела домой, покормила, и почистила ему форму…

- Правда? И где мальчик?

- У нас в комнате, мы вместе уроки делали.

- Ты знаешь, что мне звонили, и вызывали на педсовет?

- Мне говорили… - тихо сказала я, опустив глазки.

- Значит, знаешь, чем грозит тебе твой поступок?

- Да…

- Ну, так иди в угол и постой там. Может, в следующий раз подумаешь, прежде чем бросаться с кулаками на товарищей!

Я, молча, отправилась в угол, в котором уже провела некоторое время.

Не успела я соскучится, как пришёл Борька.

- Тётя Таня, я к Сане, можно?

- Нельзя, Сашка наказана!

- За что? Если за драку, то она правильно врезала Витьке!

- Иди, иди, защитник. Что это ты её защищаешь? Всё время дерётесь?!

- Тётя Таня, а можно, Саня постоит в углу в моей комнате?

Мама сначала так возмутилась, что не могла сказать ни слова, потом махнула полотенцем:

- Давай, иди отсюда, а то встанешь рядом!

- А можно?

- Иди, я сказала! – Борька ушёл.

- Толик! – позвала мама, - иди ужинать.

Молчание.

- Толик!

- Я не хочу… - послышалось из комнаты.

- Я должна за тобой ходить? – Грустный Толик показался на кухне, а я сместилась к окну, и стала смотреть, как Борька катает снежные шары, для снежной бабы. Он специально выбрал место, чтобы я видела.

Мама наложила в тарелку Толику пюре с маленькой котлеткой, я мельком видела.

- Я с Сашей… - еле слышно казал Толик.

- Что с Сашей? В угол?

- Да…

- Поешь, и ступай.

- Нет…

- Ну, ты и упрямец, такой же, как Сашка!

- Она же за меня заступилась.

- Ты себя в зеркале видел? Я думала, у меня Сашка худая, теперь же вижу, что она очень даже упитанная девочка… - Толик захлюпал носом.

- Вот ещё… Саша, иди, составь своему другу компанию.

- Пусть кушает, - отозвалась я, с интересом наблюдая, как дурачится Борька, водружая дырявое ведро на голову снежной бабе, - я потом.

- Не хочет Толик один.

- Толька, ну ка ешь! – грозно сказала я, и Толик начал кушать, глотая слёзы.

- Ну, ты, Сашка! – только и могла сказать мама. Думаю, она скажет мне всё, что думает обо мне, вечером.

А в это время опять заскрипела дверь, и вошёл… папа!

Взвизгнув, я бросилась к нему, повисла на его шее, обняв изо всей силы, вдыхая запах вкусно пахнувшей кожей портупеи, да и свежим морозцем.