Подлинная история девочки-сорванца. История вторая. (СИ)

Подлинная история девочки-сорванца.

История вторая.

Письмо.

«Милая моя Сашенька!

Извини меня, что сразу не написал тебе записку. Думал: подумаешь, неделя-другая.

До этого редко встречались, переживём и эту маленькую разлуку.

Вот именно, только теперь я понял, что это значит: разлука.

Пока занят, на тренировках или на соревнованиях, конечно, все мысли о борьбе, но, когда присел отдохнуть, сразу вспоминается твоё милое лицо, твоя улыбка, ясные глаза. Не поверишь, у меня начинают дрожать губы и в глазах делается сыро.

Папа заметил моё состояние, велел собраться, а то проиграю.

Не проиграю, эту победу вырву для тебя!

А вот мама… Маме я говорил про тебя, и она сразу догадалась, что со мной происходит, и сказала папе. «Не рано ли?» – нахмурился папа. А мама посмеялась и спросила, в кого папа был влюблён в детском саду. Папа тоже посмеялся, потрепал меня по голове и сказал, что я уже совсем вырос.

Сказал, что это первая влюблённость, пройдёт, говорит.

Глупости, конечно, влюблённость, пройдёт.… Не хочу, чтобы проходило, хочу дружить с тобой, играть в разные игры, гулять по городу. Хочу скорее тебя увидеть! Встретить с тобой Новый Год!

До свидания, Сашенька, передавай привет своим братикам, меня уже зовут на тренировку.

Твой Саша».

Борька вздохнул, ещё раз повертел в руках так и не распечатанный конверт, вложил его в другой, который купил сегодня, заклеил конверт, подписал: «Сане Денисовой», а вместо адреса отправителя написал: «Прости».

Это письмо Борька вынул из почтового ящика ещё позавчера. Ящик был общий, Борька машинально заглянул туда и увидел газету «Пионерская Правда» и письмо. Увидев, от кого и кому это письмо, он забрал его, думая прочитать и потом намылить этому нахальному ухажёру шею. Пусть этот Сашка старше и сильнее, Борька злее и не боится кулаков!

Но, ещё раз осмотрев конверт, не решился его вскрыть. Если Саня узнает, будет презирать его и не будет Борьке прощения!

Порвать, сжечь? Приедет Сашка и спросит: «Где моё письмо?» Не дошло? До сих пор доходят письма с фронта, а с другой улицы не дошло?

Опустить в ящик? Пока Борька раздумывал, произошло ЭТО. Теперь стало ясно, что делать. Борька решительно надел шапку и вышел во двор, держа в руке письмо.

Постучавшись в дверь соседей и, не услышав ответа, Борька вошёл на кухню. За столом сидела мама Саньки и смотрела перед собой, не видя и не слыша ничего.

- Тёть Тань… - негромко позвал Борька, но мама Саши не повернулась к нему. Тогда Борька подошёл к ней, опустился на табурет рядом с ней и сказал:

- Тёть Тань, здесь письмо. Сане.

Женщина очнулась, увидела Борьку, прижала к себе и заплакала. Борька испугался и заревел в голос.

Саша Белов.

Наконец-то мы приехали! С бьющимся сердцем я упаковал подарки для Саши в два бумажных пакета, не особо волнуясь, как они легли. Шапка с этими дурацкими длинными ушами…

Вошла мама, посмеялась и погнала меня одеваться, а то выгляжу как беспризорник. Сама аккуратно уложила подарки, даже подписала открытку «С Новым Годом!». А я, балбес, и не догадался.

- Саша, не суетись! – смеялась мама, - Никуда твоя подружка не денется! Тоже, наверно, все глаза проглядела!

- Мама, ну как ты не понимаешь?!

- Понимаю я тебя прекрасно. Лучше, чем ты думаешь. Будет тебе от неё за бегство…

- Не я же виноват, мама!

- Записку хоть бы написал, передал с кем, а то от радости забыл про неё. Вот такие вы, мужчины!

Я покраснел, хотел ответить, что не такой, но сказал:

- Я ей письмо написал…

- Ну, хоть что-то. А то, наверно, подумала, что поиграл, да забыл.

Мне оставалось, только молча краснеть и сопеть.

Ну, всё! Мама придирчиво осмотрела меня со всех сторон, сказала:

- Совсем жених стал. Иди уже!

Когда я подходил быстрым шагом к школе, мимо меня промчались какие-то ребята, я даже не заметил, кто там был. Во дворе школы было много народу, я подумал, что опоздал и все мои знакомые уже разошлись по домам.

Я действительно, опоздал…

Ребята и взрослые молчали, толпясь у крыльца. Там кто-то плакал навзрыд.

Протолкавшись сквозь толпу, я увидел милиционера, возле него кто-то лежал на бетонном тротуаре, рядом стоял на коленях Толик и ревел.

- Куда?! – остановил меня милиционер.

- Это мой друг.

- Нельзя. Звонили в «скорую», там сказали, ни в коем случае не трогать!

Я взглянул на того, кто лежал. Сашенька! Это Сашенька! Пакеты выпали у меня из рук, я упал на колени рядом с Толькой, глядя на восковое лицо Сашеньки. Из-под её головы натекла небольшая лужица крови.

- Да где эти врачи? – в сердцах сказал милиционер, - Тут и здоровому человеку станет плохо!

Я повернулся к Толику и заметил, что половина лица у того синяя. Кто-то напал на них?

Возле крыльца сидел, прямо на земле, Борька, бледный до синевы, а кто-то совал ему ватку, наверно, с нашатырём.

Я недолго был в замешательстве, всё-таки меня тренировали военные.

- Товарищ милиционер! – громко сказал я, - У меня мама работает в Госпитале, помогите мне позвонить!

К чести милиционера, тот принял решение моментально: нашёл в толпе физрука, поставил на своё место, и мы побежали в учительскую.

К счастью, мама ещё никуда не ушла, а у нас дома был телефон.

Несколько сбивчиво я рассказал маме, что произошло, мама пообещала помочь, а я вернулся к Саше.

Возле неё уже были санитары с носилками.

- Машина сломалась, - развела руками врач.

- Сейчас приедут из военного госпиталя, - сказал я, еле держась на ногах.

- Эй, парень! – услышал я, как сквозь вату.

Меня посадили рядом с Борькой, совали мне под нос нашатырь.

- Какие мужчины слабые, - ворчливо сказала врачиха, - Жива, жива ещё девочка!

- Что значит «ещё»?! – испугался я.

- Организм молодой, выкарабкается, - пожала плечами врачиха, - Отвезли её в военный госпиталь, не волнуйся. Поместят в реанимацию, пока не пустят никого, кроме милиции и родителей.

- Вы можете сказать, что с ней?

- Ничего сказать не могу. Возможно смещение шейных позвонков, травма затылочной части головы.

Пойдём, вон машина подъехала. Там твои товарищи, вставай, идём, дам чего-нибудь успокоительного.

Нам с Борькой дали валерьянки, а Тольку забрали в больницу с подозрением на сотрясение мозга. Кто-то сунул мне в руки пакеты с Сашиными подарками и заботливо отряхнул мою одежду. Буркнув «Спасибо», я поплёлся домой. Поговорю с мамой, может, пустит к Сашеньке.

Сашенька.

…Как хочется пить! Во рту пустыня Сахара! Язык шершавый и не помещается во рту. Что со мной? Заболела? Не помню ничего. Хочу пошевелиться и не могу. Попробовала приоткрыть глаза. Глаза слиплись, как от гноя. Как-то был у меня ячмень, так по утрам, пока не промоешь, глаза не открывались.

Хотела протереть, но не могу пошевелить рукой. Что со мной?! Я застонала от досады и разодрала веки на одном глазу. Наполовину. Плохо видно, мутно всё и не протереть глаз! Я застонала громче.

Кто-то вскрикнул:

- Сашенька! – я услышала, как кто-то упал рядом со мной на колени, взял мою руку в свою, оцарапал чем-то.

- Пить… - еле слышно сумела сказать я.

Вот так я очнулась. Возле меня дежурил папа, а я была в палате, которая называется «Реанимация».

Что такое «реанимация»? Потом я узнала: это когда людей с того света возвращают. Я была на «том свете»? Не помню я. Была без сознания. Я вообще сначала ничего понять не могла. Лежу на кровати, ни рукой, ни ногой пошевелить не могу, голова привязана к спинке кровати какой-то сбруей.