Возрождённое завтра (СИ)

- Я почти уверена, через неделю поставлю его на ноги. Как только пациент начинает выздоравливать, он сам способствует этому. А Учиха Итачи не раз демонстрировал рвение к достижению цели. Можете остаться сегодня на ночь здесь, я попрошу Зорку подготовить вам комнату.

Все слова благодарности застыли в горле. Кроме сухого «спасибо» Д’мит ничего не смог выдавить. Но какой оно было произнесено интонацией! Китти задержала на его лице взгляд и подавила короткий смешок, потом принялась рассказывать, как надо ухаживать за больными. При этом не только Т’чи имела в виду. Всадник слушал и терялся ещё больше. Тут не обойтись переполненной сдержанным восторгом памятью. Более волнительные раздумья вытесняли нужные. И бороться с этим оказалось невозможно.

Реальность навалилась столь резко, что голова взорвалась болезненными искрами изнутри, наполнилась мыслями, давящими со всех сторон. Основная из них – сигнал тревоги. Беззащитен! Итачи продрался сквозь этот хаос, проламывая ходы в монолитных стенах. Надо срочно исправить положение, наполнить каналы чакрой, ощутить себя готовым отражать любую атаку. Поток, хоть и нехотя, но получил старт. Медленно, как тягучий мёд, чакра поплыла в разные стороны по каждому руслу, разветвляясь на сотни и тысячи мелких отростков, заново осваивая маршрут. Как неестественно. И больно. Откуда эта ужасная боль! Но Итачи не мог остановиться. Первое и самое важное для шиноби – выставить кордон защиты.

Итачи осторожно приподнял веки. Слёзы тут же устремились на подушку из уголков глаз. Проклятые рефлексы. Они только мешают. Он попытался приподнять руку и стереть влагу, ибо из-за неё видел непроглядную тьму, но попытка оборвалась. Слишком тяжело оказалось проделать такую непосильную работу. Слабость душила, вытаскивая за собой воспоминания. Чёткие картины из обеих прошлых жизней. И тот момент, когда свет померк. Кажется, Итачи падал, ожидая финального вздоха. Но он всё ещё жив.

Далеко не с первой попытки удалось поменять положение. Итачи приложил дрожащую руку к лицу. Тренькнуло несколько невидимых нитей. Оборвалось что-то внутри. Болевой барьер оставался прежним, но уже не таким, каким помнил его Итачи. Не острая резь, но тупая нудная ломота, особенно когда шевелишься. Тяжёлое частое дыхание красноречиво обозначило границы скудных возможностей. Чакра почти разлилась по телу, не встретив особого сопротивления.

Итачи снова открыл глаза и опять ничего не увидел.

- Арджит’, - позвал он в пустоту. И тут же горло сдавило. Внутри пересохло, подступил порыв раскашляться… и опять окропить кровью всё вокруг.

«Т’чи!» - мгновенно ответит дракон. Сколько в его голосе было любви и преданности. Душа Итачи постепенно оттаивала.

- Я ничего не вижу.

«Потому что ночь», - частично успокоил бронзовый, - но тебе уже лучше. Я так счастлив, Т’чи! Теперь ни за что не дам тебе погибнуть».

Ночь. Вот оно что. Выходит, Итачи без сознания провалялся половину суток? Напугал небось местных. Д’мита – так это уж точно. Снова придётся выслушивать его наивные упрёки и заявления об индивидуальных возможностях. Он и не представляет, на что способен человек. Особенно отчаявшийся человек, припёртый к стенке.

«Ты пропал почти на месяц», - жалобно, но с ноткой торжества заскулил Арджит’.

- Как на месяц? - ничуть не поверил Итачи, не особо углубляясь в смысл сказанного.

«Ты потерял сознание и не отвечал. Я так боялся, что никогда больше тебя не увижу».

И тут истина коснулась своей бескомпромиссной лапой. Месяц? Не может быть! Вырубился на целый месяц?!

- Арджит’, ты… ты как… без меня? - мгновенно сориентировался он, вырывая кусочек энергии, чтобы сесть в постели. Только теперь заметил слабые отсветы от приборов. Значит, он в Посёлке, в лаборатории Китти Пинг. Действие показало, насколько ослабло непослушное тело. Совершенно никаких сил. Но шиноби обязан побороть себя.

- Я хочу видеть тебя, Арджит’, - заявил шёпотом Итачи, - ты мне нужен.

«Я лечу», - бронзовый затрубил в ночи. Его мощный голос прокатился над морем и потонул в ночном тумане.

Всадник отлично осознавал, как рискует. И не взял во внимание, что потакание сиюминутным желаниям до добра обычно не доводит. Но увидеть дракона, существо, в котором нуждался больше всего на свете – это настоящее спасение. Только ради него стоило бороться. Пускай он что-то испортит, наплевать. Если кто-нибудь случайно заметит громадный чёрный силуэт, всё объяснится в своё время. А сейчас надо пересилить себя и достичь окраины Посёлка.

Как только Итачи скинул подобие одеяла, сразу же ощутил холод. Заснеженная долина, в которой он умирал сотни раз, попался в собственное Гендзюцу, затерялся в нём и не мог найти выхода, пока не услышал зов. Арджит’ вытащил его из этой тьмы.

Дракон продолжал разговаривать, только никак не получалось понять его речь. Чакра отозвалась послушно. Но для того, чтобы подчинить её, требовалось несколько больше, чем просто желание. Предстоял долгий путь. Первую его часть Итачи выполнил блестяще в меру своих возможностей. Кашель не давил и не рвал лёгкие на куски, внутренний враг сердито рычал, не осмеливаясь выглянуть из норы. Итачи поверил, что сможет. По дороге цапнув какую-то длинную деталь одежды – возможно, это был халат – накинул на плечи, но от холода не избавился, зубы принялись выбивать дробь. Сзади запищало оборудование. Всё потом. И объяснения тоже.

Улица облила новой порцией ледяной стужи. Как в Промежутке. По крайней мере, Промежуток не успеваешь прочувствовать на вкус, потому что быстро возвращаешься в обычный мир. Пребывая в такой атмосфере постоянно, начинаешь клясть неприветливую погоду, терпишь, замираешь, словно застываешь и влачишь жалкое прозябание.

«На улице не холодно, - пояснил Арджит’, - просто ты не здоров».

Дракон тоже понимал. И всё же не отказался от идеи увидеть всадника. Значит, Итачи поступает верно.

- Я не вижу тебя…

«Я за большим домом, в тени», - указал бронзовый, борясь с желанием помчаться навстречу. От жуткого состояния партнёра он испытывал цепенеющий страх и сомнения. Но распоряжение всадника останавливало. Он ни за что не нарушит установленных правил.

Итачи плохо видел, натыкался на холмики под ногами, пару раз стукнулся о преграду, морщась от боли при столкновении. И всё время переживал отвратительный лихорадочный озноб. Его шатало, швыряло не в ту сторону, однако внутренний компас безошибочно вёл к цели. Ночь вокруг сгущалась, или в глазах темнело – неважно. Когда он прикоснётся к Арджит’у, многое утратит значение. Как же ещё далеко до финала. Надо остановиться, отдышаться, прийти в себя.

И вдруг перед лицом вынырнула золотая ящерка, привлечённая шевелением снаружи.

- Лети домой. Твои хозяева ещё спят, - шепнул Итачи, протягивая руку, чтобы приласкать это преданное создание.

Золотая чирикнула, но не послушалась.

«Она хочет тебе помочь, но не знает как, - сообщил благодарный Арджит’, - я постараюсь объяснить ей».

- Я сам, - уголки губ дрогнули в улыбке. Надо когда-нибудь и проверить пределы своих возможностей.

Шаринган появился легко, при этом излишнего напряжения Итачи не ощутил. Видимость от этого не улучшилась, зато во всей красе проявились удивлённые эмоции файра. Королева возбуждённо чирикала и вилась перед лицом, этим самым мешая отогнать переполнявшую мысли кашу.

- Да успокойся же, - воззвал к её благоразумию Итачи, - ты можешь мне помочь?

Лёгкая форма Гендзюцу. Совсем немножко, чтобы не вспугнуть зверька, а то вернётся к хозяевам, переполошит половину Посёлка. Люди – не дураки. Обычно они реагируют на сигналы файров. Напрасно эти ящерки не станут бесноваться.

Королева склонила головку на бок. Тревожный цвет глаз сменился миролюбивым.

«Ты ей понравился. Она любуется твоими глазами, - пояснил Арджит’, - а тебе не станет хуже от них?»

- Нет, Арджит’. От этих – нет.

«А другие? Ты хотел, чтобы целительница избавила тебя от них».