Сны чужие (СИ)

Ай да Тщедушный! Ай да ловкач! Крайт только головой покачал, увидев, что злобный Джир покорно подчиняется воле нового хозяина, лишь косится на него с каким‑то странным, испуганным видом. Наездника же было не узнать ‑ он неуловимо и в то же время совершенно преобразился. Его и "тщедушным"‑то называть язык более не поворачивался. Фигура распрямилась, плечи расправились и будто бы даже шире стали, из взгляда исчезли обреченность и пустота ‑ глаза блестели холодно, но живо. Левая рука прижимала к седлу ножны с узким прямым мечом, похоже ‑ сэй‑горским зиммаром.

Победитель Ураз‑Таша смотрел на освобожденных пленников и хмурился. На него тоже смотрели, не решаясь обращаться. "Вот так и рождаются легенды", ‑ понял Крайт. А он‑то, дурень, не верил раньше витарам, которые ватажники любят попеть у ночных костров. Думал, героев не существует на самом деле.

"Впредь буду почтительнее к старым песенникам", ‑ решил Крайт и неожиданно подумал: стоит этому барску сейчас поманить за собой, посулить звонких цирхов и бесшабашной жизни ‑ большинство из спасенных им с готовностью побежит следом. Он сам, к примеру, был бы очень даже не прочь примкнуть к ватаге, главой которой станет этот… хэд во плоти.

"Легенда" его не разочаровала, послушно открыла рот и посулила… вот только совсем не того, чего ждал Крайт:

‑ Уговаривать никого не буду, ‑ заявила хмурая "легенда". ‑ Богатств не обещаю. Спокойной жизни ‑ тоже. Зато можете найти быструю смерть в бою и справедливое воздаяние вашим врагам.

После этой тирады барск словно потерял интерес ко всем, кто смотрел в его сторону. Он вытащил из ножен трофейный клинок и уставился на него со странной мечтательностью во взгляде, будто смазливой девицей любуясь.

"И кто же теперь с ним пойдет?" ‑ изумился Крайт выходке своего спасителя.

По его мнению таких дураков должно было набраться немного. Однако он, похоже, ошибался ‑ бывшие пленники неуверенно переглядывались, но расходиться не спешили. Крайт ждал, ему было любопытно. Первым решился прояснить дело долговязый кальир по имени Смух, давний приятель Крайта из ватаги ныне покойного Гувора Беды.

‑ Эй! ‑ крикнул Смух. ‑ Я что‑то не понял насчет серебришка. Ты, приятель, ватагу собираешь, или как?

‑ Или, ‑ буркнул Тщедушный, плавно вгоняя зиммар обратно в ножны.

‑ Раз "или", то мы дальше своей дорожкой, ‑ Смух всегда знал, чего ему нужно на этом свете и чего следует избегать. ‑ Глаз, Крайт, пошли отсюда.

Юки, поколебавшись, двинулся вслед за приятелем к привязанным у потухшего костра спирам. Крайт, однако, не спешил принимать решение. Во‑первых, Смух для него никогда не был авторитетом и бежать по одному его слову куда бы то ни было он не собирался. Во‑вторых, ему в странном предложении странного барска все же виделась определенная выгода. По крайней мере, выжить с Тщедушным наверняка будет проще, чем с остатками прежней ватаги, особенно если учесть, что теперь, после убийства одиннадцати фарсахаров, на уцелевших беглецов наверняка начнется охота. И в третьих… кто‑то мог бы посчитать это глупым, но Крайт испытывал чувство признательности к тому, кто спас его от меча Ураз‑Таша. Чувствовать себя должником он не любил, но вполне способен был примириться с этим неприятным чувством, если бы не весомое дополнение из "во‑первых" и "во‑вторых".

Имелась, впрочем, и четвертая причина остаться: большинство бывших пленников, похоже, разделяли сомнения Крайта. Недоставало лишь маленького толчка чтобы подтолкнуть их выбор в ту или иную сторону.

‑ Я с тобой! ‑ Крайт выкрикнул это достаточно громко, чтобы слышали все, и даже помахал рукой для убедительности. ‑ Урд с ним, с серебришком! Небось, вместе не пропадем!

‑ Гляди, пожалеешь, ‑ прошипел, обернувшись, Смух, но Крайт не счел нужным даже оборачиваться. Смух ‑ неудачник и дурак, у него соображения не хватит разглядеть выгоду, даже если она окажется у него прямо перед носом. Пусть себе злится. Юки, конечно, мог бы и остаться, но… пора бы парню начинать жить своим умом, чай не сопливый малолетка уже. Раз увязался за Смухом, значит ума этого в голове негусто.

‑ Я с тобой, ‑ повторил Крайт, подойдя к тому, кого уже считал своим новым шавашем. Тот посмотрел на него сверху вниз и молча кивнул: то ли признал давешнего знакомца, то ли согласился с его выбором. Так или иначе, но этот жест ободрил Крайта, вдохновив на следующий шаг. Повернувшись лицом к все еще сомневающимся барскам и кальирам, он обвел их нарочито насмешливым взглядом.

‑ Что вы тут раздумываете, парни? Собираетесь остаться и дохнуть в этих клятых лесах поодиночке? Или будете сидеть здесь и ворочать мозгами, пока не примчатся другие фарсахары? Уж они‑то будут радешеньки вас здесь застать!

‑ Я и не раздумываю вовсе, ‑ хрипло отозвался кальир лет сорока, ‑ я жду. За спасение тебе, достойный георт, большая моя благодарственность. Я с тобой могу хоть в горы к ронтам пойти. Только скажи: чего дальше делать‑то?

Кальир был тощий, изможденный, с всклоченными волосами, но в глазах полыхал шальной огонек, а губы нет‑нет, да кривились чуть заметной хитроватой усмешкой. Шустряк успел уже натянуть поверх оставшегося от одежды живописного рванья куртку убитого конвоира и прицепить пояс с ножнами; по всему видать ‑ парень не промах, а такие Крайту нравились, он и сам считал себя хватом.

Слова тощего были поддержаны нестройным хором одобрительных голосов:

‑ Верно говоришь, Альх!

‑ Мы, может, и с тобой, георт, коли скажешь что делать!

‑ Вместе ‑ оно и впрямь вернее, только куда вместе‑то?!

Всадник поднял руку и гул восклицаний сразу поутих ‑ верный признак того, что бывшие пленники согласились с его старшинством (во всяком случае ‑ пока).

‑ Если решили со мной, тогда забирайте все ‑ оружие, припасы, одежду… все. После ‑ уходим. Куда ‑ скажу после.

Убраться отсюда быстро и подальше ‑ с таким решением Крайт был всецело согласен. Вот только чтобы сделать это требовались ездовые спиры, коих явно не хватало на всех. Тем паче, что Смух и Юки, пока остальные избавлялись от последних сомнений, успели добраться до привязанных животных. Еще немного ‑ и спиров, без того немногочисленных, станет на два меньше. Следовало бы что‑то предпринять…

Крайт уже собрался было обратить внимание своего нового вожака на возникшее затруднение, но не успел. Стоящий перед ним сутуловатый и коренастый барск вдруг отшатнулся назад, кто‑то другой испуганно охнул и в тот же миг что‑то свистнуло над его головой, пронеслось над поляной и с треском ударилось в дерево над самой макушкой у Смуха. Тот даже присел от неожиданности, затем медленно повернул голову и уставился на кинжал, стальным червем‑кровососом впившийся в древесную кору.

Над поляной повисла тишина. Какое‑то мгновение Смух смотрел на торчащий в дереве кинжал, Юки ‑ на кинжал и на приятеля, которому этот кусок стали едва не проткнул голову, а Крайт и прочие ‑ на кинжал и на двух неудачников, застывших рядом с десятком привязанных спиров. Потом все начали переводить взгляды на Тщедушного. Тот сидел на фыркающем Джире, а его правая рука обнимала цевье заряженного самострела. Он вроде как и не целился в Смуха, но вряд ли кто из бывших пленников сомневался: захочет всадить тому бельт прямо между глаз ‑ непременно всадит.

‑ Животные мои, ‑ холодно заметил Тщедушный.

‑ Ах, ты… ‑ Смух осекся на полуслове ‑ даже его бестолковой голове было ясно: они вдвоем с Юки не справятся и с одним Тщедушным, не говоря уж обо всех.

‑ Отдай нам хоть одного, ‑ промямлил он, гася злость в глазах, ‑ иначе нам не выбраться.

‑ Животные мои, ‑ повторил Тщедушный. ‑ Хотите ‑ присоединяйтесь, нет ‑ идите своими ногами. До ближайшей деревни недалеко ‑ станов пятнадцать, если по дороге.

Смух скрипнул зубами и пошел прочь, увязая в снегу. Юки побрел следом, постоянно оглядываясь, но так и не решившись оставить приятеля.

‑ Поторапливайтесь, ‑ бросил барск, опуская самострел, ‑ отставших ждать не буду.