Туристы (СИ)

====== Глава 104. Репейник делает трансхрон. ======

Сенцов был настолько подавлен своими условными похоронами, что даже есть не стал. Сидеть одному не хотелось до пули в лоб... Перед глазами навязчиво маячило заплаканное лицо Кати под чёрной косынкой, и сенцовская совесть впивалась своими острыми зубами в душу: она носит траур и плачет, потому что он, Сенцов, её бросил. Пытаясь утихомирить хищную совесть, Константин забрёл в пробойную к Репейнику. Репейник уж точно поможет ему забыть о совести – будет травить какие-нибудь невероятные истории или заставит читать свои “околонаучные” труды про то, как нужно путешествовать во времени и ловить хронотуристов. Хорошо бы Сенцову почитать труды – совесть “заблудится” в трёхэтажных терминах и страшных формулах, и отстанет... Репейник сидел, угрюмо таращась в экран наружного наблюдения, и даже не ел свои жареные пирожки со сгущёнкой, щедро наваленные в глубокую тарелку. Экран показывал джунгли, и по ближайшей пальме хаотично крутилась серая мартышка. -Ты чего такой смурной? – осведомился Сенцов, украдкой поглядывая на стол Репейника, невероятно заваленный исписанными листами. Такие же листы, покрытые фантастическими цифрами, громоздились и вокруг стола, и на каждом компьютере, и на подоконнике, словно Скалистые горы. Даже золотые рыбки Репейника – и те едва виднелись в бумажном хаосе. Самая внушительная гора высилась в мусорной корзине под столом. -У меня сейчас башка треснет... – вздохнул Репейник, обтирая своё покрасневшее потное лицо обширным платком в сине-зелёную клетку. -Изобретаешь вечный двигатель? – попытался пошутить Сенцов, хотя сам был не менее угрюм, чем Репейник. -Нет, трансхрон! – буркнул Репейник, заталкивая платок во внутренний карман куцей кожаной жилетки. Кажется, Репейник вырос из своей жилетки ещё в средней школе – настолько коротенькой кажется она на его долговязой фигуре, чуть ли не под мышками болтается. -Если бы сейчас на моём месте был Драйвер – он бы живо всё рассчитал! – плакался Репейник, переключая экран наружного наблюдения с одной камеры на другую. – А я? Я – сундук сундуком! Каждая из камер снимала джунгли – Репейник яростно переключал, а Сенцов видел лишь пёстрые тропические деревья, цветных пернатых, разнообразных обезьян... Константин рассматривал их с интересом: в Донецке не бывает ни обезьян, ни туканов с вьюрками. А вот, Репейнику, кажется, всё это набило не одну оскомину – он сердито плюнул, выключил экран совсем и обречённо бухнулся за свой заваленный стол. -Эх, жаль, что я – не Драйвер! – снова вздохнул Репейник, схватил самый большой пирожок и откусил от него сразу две трети. Когда у Репейника что-то не получается – он завсегда вспоминает своего предшественника, носившего компьютерный позывной “Драйвер”. Сенцов этого Драйвера не видел ни разу – тот трагически погиб в некой суровой заварухе задолго до того, как Константин присоединился к Отделу Предотвращений. Однако Репейник постоянно и с благоговением утверждал, что Драйвер являлся неслыханным гением, изобрёл формат “игрек”, запустил спутник и построил бы тот трансхрон за пять минут... -А я не могу! Я ничего не могу! – пищал Репейник, наворачивая остывшие пирожки. – Шеф приказал мне обнаружить Барсука, а я никак не могу настроить сканер, потому что не могу рассчитать угол преломления континуума! Сенцов молчал. Он ни зги не смыслил в континууме, и не знал ничего об угле его преломления. Опасаясь при специалисте сморозить глупость, Константин украдкой взял один из испещрённых листов, поднёс к глазам, испугался трёхэтажных дифференциальных уравнений и подумал о том, что гением надо быть даже для того, чтобы написать такие... А уж чтобы решить их – надо иметь вместо мозгов ЭВМ... -Ты их сам сочинил? – выдавил Сенцов, положив лист на стол перед Репейником. -Сам, но они все неправильные! – воскликнул Репейник и подавился пирожком. – Я полный сундук, я тебе это уже говорил, Старлей! Ты видишь, что я пишу тут ахинею, и не могу придумать ничего путного?? Репейник, жуя, выскочил из кресла, покурсировал по “Пробойной”, толкая Сенцова, потом – вновь забился за свой компьютер и опять включил экран внешнего наблюдения, потому что его нельзя выключать. Угрюмый взгляд Константина машинально переместился с беснующегося Репейника на пёстрые джунгли – как-никак, умиротворяет, в отличие от истерики, которой тут пышит Репейник... На ветку перед камерой уселся крупный тукан, скосил правый глаз, скосил левый глаз... постучал по объективу своим крепким пёстрым клювом и улетел. Сенцов не удержался от смешка, а Репейник злобно буркнул себе под нос: -Поставлю электрическую проволоку! -Зачем? – удивился Сенцов. -Да они расклёвывают камеры, а мне потом – ползай по зарослям и прикручивай новые! – возмутился Репейник, смахнул со стола целую кипу бумаг и принялся заталкивать их в переполненную мусорную корзину, уминая ногами. -Чёртова курица! – ругался Репейник. – Кстати, Старлей, западную камеру расклевали – не хочешь заменить? – осведомился он, подняв потную голову и кулаки с зажатыми в них бумажками. -Э-э-эээ... – глупо протянул Сенцов, не зная, как ответить на предложение Репейника – он нигде и никогда не заменял камер... А вдруг, поломает? -И, представляешь? – сетовал Репейник, продолжая уминать бумаги. – Они клюют камеры, а у меня – сирена! И – поди, разберись, что это: курица клювом долбанула, или шпионы прут? Решив, что его бумаги уже достаточно умяты – не вылезают за края корзины и не падают на пол – Репейник скользнул к своему столу и принялся выдвигать ящики и рыться в них, разыскивая нечто, что никак не мог разыскать. Константин торчал столбом, а Репейник, порывшись в ящиках едва ли не двадцать минут и вышвырнув на под их содержимое, обнаружил небольшую видеокамеру, предназначенную для наружного наблюдения. Камера была новая – в полиэтиленовой упаковке с воздушными пузырьками-амортизаторами- и Репейник протянул её Сенцову. -Сползай-ка, брат, поменяй, а? – запросился он, состроив детские “бровки домиком”. – С меня шоколадка... Туканы проклятые просто достали... Сенцов взял эту камеру с долей опаски – боялся поломать, помолчал пару минут, соображая, сжал пальцами пару пузырьков, заставив их с хлопками лопнуть... А потом решил: он выйдет в джунгли и заменит расклёванную камеру вот этой, новой... Вылазка поможет ему развеяться и выгнать воспоминания о своих условных похоронах. -Удачи, – вздохнул Репейник, заметно погрустнев. – Тупой я, брат Старлей, как пробка... Драйвер бы на моём месте давно бы построил трансхрон... А я – самшит. Сенцов даже начал подозревать, что у Репейника проблемы с самооценкой, раз он так гордится Драйвером и так ненавидит себя...

====== Глава 105. “Уфолог”. ======

Следователь Александр Петрищев работал в транспортном отделе Ворошиловского РОВД и не видал премии вот уже четвёртый месяц. К тому же, товарищи приклеили ему обидную для милиционера кличку – “Уфолог” – и подтрунивали, говоря, что ему летающие тарелки надо искать, а не автомобили. Он уже всерьёз подумывал уволиться из милиции, но начальник сурово стукнул кулаком по столу и дал понять, что не даст расчёт до тех пор, пока Петрищев не отыщет дело, которое не так давно потерял... Следователь Александр Петрищев совсем не пил алкоголь, потому что в студенческие годы, питаясь чем попало на переменках, заработал суровый гастрит. Он даже бросил курить, когда в один прекрасный день внезапно обнаружил, что дело, которое он собирался сдать в архив... кануло. Тем летним солнечным утром Петрищев обыденно вошёл к себе в кабинет – он тысячу раз так входил – приблизился к столу, чтобы взять эту картонную папку блеклого цвета, на которой сам же чёрным маркером проставил жирный номер. Накануне вечером он специально оставил её на видном месте, поближе, чтобы не тратить время на её поиски. Папка лежала на углу стола, около кактуса и глупой пластмассовой фигурки ушастого зайца с крупной головой, качающейся на пружинке. Взглянув на свой стол, Петрищев обнаружил кактус, обнаружил зайца... а папки след простыл. Александр Петрищев сначала удивился. Подумал, что по инерции запер папку в сейф, к другим папкам, с более важными делами. Откупорив этот самый сейф – здоровенный, с толстыми стенами, который не оторвут от пола и шесть человек – Петрищев отыскал свои “более важные” дела, все они были на месте... А нужной папки не было. Александр Петрищев перерыл весь кабинет, уничтожив образцовый порядок, однако папку так и не нашёл... Не нашёл он её и на следующий день, и ещё на следующий не нашёл, и в архиве не нашёл... Бедняга даже решил, что сходит с ума. Исчезнувшее дело было обычным для следователя Петрищева – парень по имени Михаил лихачил на мотоцикле, не справился с управлением на мокрой дороге, залетел под фуру и расстался с буйной головой. Здесь не было криминала, и водитель фуры правил не нарушал – обыкновенный несчастный случай, каких Петрищев за свою карьеру следователя уже десятки повидал – вот и суждено было этой тоненькой папке отправиться в архив... А потом вдруг выяснилось, что дело бедняги Михаила лежит в подвале, на горячих трубах, по нему пробегают мыши и крысы, обгрызая края... Потерянную папку внезапно нашла уборщица, которая спустилась в подвал, чтобы положить крысиный яд. Она включила свет и увидела, что папка лежит на трубе, и на ней сидит крыса. Следователь Петрищев в подвале никогда не бывал – а что ему делать в подвале? Туда спускалась лишь эта пожилая грузная уборщица тётя Клава, да престарелый дворник Семёныч, ну, газовщик ещё Петрович, средних лет, и юный электрик Стас. Этим рабочим гражданам дело и вовсе ни к чему... Александр Петрищев вновь почувствовал, что сходит с ума. -Так что там с нашим стажёром? – сурово осведомился у Петрищева следователь Крольчихин, который вместе с другим следователем, по имени Федор Федорович, приехал к нему как только узнал, что дело мотоциклиста Михаила нашлось. Оказалось, что этот Михаил когда-то был стажёром в Калининском Ровд, а потом его выгнали... -Дело нашлось в подвале... – пробормотал Петрищев, по инерции возя вспотевшими ладонями по столешнице, а перед ним лежало то самое дело – подмокшая папка со следами мышиных и крысиных покусов и помёта. -Да, хорошо побили... – заметил Федор Федорович, разглядывая пострадавшую папку. – И вы, всё-таки, считаете что это был несчастный случай? -Да, – утвердительно кивнул Петрищев и раскрыл разлохмаченную грызунами папку. – Вот, Рыбкин Михаил, восемьдесят восьмого года рождения, на мотоцикле марки “Кавасаки” столкнулся с грузовиком марки “КАМАЗ”. Летальный исход – бортом фуры голову отрезало. -Вы его родственников нашли? – Крольчихин решил выяснить всё про бывшего стажёра, по крайней мере, фамилию его он уже выяснил – Рыбкин, такая простая, лёгкая фамилия...как они могли её забыть? -У него не было родственников, – отказался Петрищев, не замечая, как постукивает пальцами по желтоватым листам из злополучной папки. – Рос в детдоме, пока учился – жил в общаге, потом – снимал комнату у Захаровой Василисы Дмитриевны, по адресу... -Мы знаем, по какому адресу, – перебил Крольчихин, который уже этой Василисе Дмитриевны успел мозоли натереть на глазах – три раза они с Федором Федоровичем к ней приходили, пытались выяснить фамилию стажёра, а она её тоже забыла... Странно как-то это всё... Неужели и правда, “Вавилон” проснулся?? -Вы, лучше, скажите: при Михаиле не было ничего необычного? – спросил Крольчихин и стал ждать, обмолвится ли Петрищев про “Вавилон”? -Стоп! – вдруг выдохнул Петрищев, бледнея... кажется, он понял, для чего похищали дело Михаила Рыбкина. В папке лежал его блокнот – криминалисты нашли в кармане байкерской жилетки погибшего – захватанный такой маленький блокнотик, с виду ничего особенного. Однако, когда Петрищев перечитал его – подумал сначала, что этот Михаил пишет фантастический роман. И вот, перебрав все подпорченные листы дела, чтобы отыскать и показать Крольчихину этот самый “фантастический” блокнотик – он его не отыскал. Вот, что исчезло из папки – блокнотик! -Его нет! – выкрикнул Петрищев, хлопнув по столу ладонью и сам удивился – из его горла вырвался истеричный крик гиббона, а не голос человека. -Чего... нет? – в один голос удивились Федор Федорович и Крольчихин, одновременно уставившись на Петрищева большими глазами. -Блокнот, – вздохнул Петрищев, опустив глаза свои в стол. – У Рыбкина был блокнот... очень странный... – добавил он, немного помолчав. Не очень-то хотелось рассказывать всё этому Крольчихину: именно за этот блокнот товарищи и прозвали следователя Петрищева Уфологом... -И что же в нём было странного? – Крольчихин прочно вцепился в блокнот и принялся выспрашивать, заметив, что Петрищев молчит. -Ну... – пробормотал Петрищев и заелозил ладонями по столешнице от нервов. – Я несколько раз перечитал его – думал, что найду кого-нибудь, кто знал Рыбкина... А там про машину времени какую-то написано и про Вавилон... Ну, город такой был раньше... А, скажите, вы знаете человека по фамилии Миркин? – спросил он для того, чтобы не молчать с бараньим видом... Вон, как они на него вытаращились – ещё психом сочтут, тогда точно придётся попрощаться с работой... -Миркин? – вопросительно буркнул Крольчихин, подняв правую бровь. -Безумный учёный! – выкрикнул Федор Федорович и даже подскочил, заставив свой стул заскрипеть и стукнуться ножками о пол, с которого не так давно удалили линолеум, а обещанный ламинат так и не постелили. -Автор “Вавилона”... – выдавил Крольчихин, схватившись пятернёю за свой подбородок. -Что? – изумился Александр Петрищев, подозревая, что он уже бредит, и это всё чудится ему в бреду... -Кажется, мы близки к разгадке... – бурчал тем временем Федор Федорович, дёргая свои усы – то правый ус дёрнет, тот левый... – Но Миркин умер в тюрьме! -И этот умер! – громыхнул Крольчихин, а Петрищев даже испугался его и вздрогнул. Петрищев сидел, переводя квадратные от удивления глаза с Крольчихина на Федора Федоровича, а Крольчихин тем временем громогласно изрыгал: -Фёдорыч, давай, пиши: Иоахим Кукушников, Бисмарк, Михаил Рыбкин и... Миркин этот... как его там звали... и ещё: выяснить настоящие ФИО Бисмарка! Федор же Федорович левой рукой яростно ерошил усы, а правой – карякал почти неразборчивые слова на засаленном фантике от вафельной конфеты, который выхватил из своего кармана. -Что вы ещё помните из блокнота Рыбкина?? – надвинулся Крольчихин на Петрищева, словно танк на куропатку... -А? – пискнул Петрищев, который от всего происходящего впал в какой-то дурацкий транс и созерцал реальность глупыми глазами. -Вы помните что-либо ещё из блокнота Рыбкина?? – повторил Крольчихин, сатанея и едва заставив себя сдержаться и не сказать этому медлительному пеньку “Бэ!”. -Машина... времени... – булькнул Петрищев, глотая комок нервов, который перекрыл ему доступ кислорода. -Чёрт возьми... – протарахтел Крольчихин, не замечая, как терзает свои волосы – разлохматил уже себе всю голову. – Фёдорович, помнишь, нашему Сенцову они втюхивали бред какой-то про генералов немецких? -Ага, – кивнул Федор Федорович. – “Звезда” эта постаралась чёртова. Надо арестовать их всех и допросить с пристрастием... -Точно! – рявкнул Крольчихин, вырвал из кармана мобильный телефон, едва не порвав себе пиджак, и принялся лихорадочно набирать номер, иногда тыкая толстыми пальцами мимо кнопок. – Морозов! – заревел он, когда услыхал в трубке ответ, не обратив внимание на то, что ему ответил женский голос. -Да вы псих! Маньяк! – заверещал этот самый женский голос, пропуская устрашённые петухи, потому что Крольчихин рычал настоящим львом. -Ах, чёрт подери! – взрыкнул Крольчихин, разобравшись, что, психуя, нащёлкал не тот номер и побеспокоил чужого человека. Сбросив вызов, Крольчихин принялся набирать снова, а Федор Федорович добавил на конфетный фантик к своим “мертвецам” ещё и Вадима Комарчука, чтобы заставить стажёра пробить его по базе и выяснить, жив ли этот “Немец” официально, или тоже коньки отбросил, как и они?? -Морозов! – Крольчихин опять заревел, когда понял, что дозвонился в дежурную часть и слышит голос Морозова. – Давай, лентяй, срочно засылай группу Кирпичева в клуб “Звезда”! Ты уже знаешь, где он находится!! -Есть... – выдавил спёртый голос Морозова, который тоже испугался рёва Крольчихина... тем более, что он снова спал на посту, храпя нал кроссвордом. -Быстро, не спать!! Одна нога – здесь, другая – там!! – суровым генералом приказал Крольчихин, топая ногами по голому полу. Следователь Петрищев глупо моргал глазами, не в силах вставить ни словечка, а Федор Федорович позвонил стажёру Ветеркову и отправил его из столовой за компьютер – выяснять личность “Немца” Комарчука. Ветерков был явно недоволен тем, что получил задание, потому что не ел с утра и не успел купить себе беляш. Но Федор Федорович был суров почти так же, как и Крольчихин, поэтому Ветерков уныло вздохнул, вышел из очереди, где стоял за беляшом, и потащился в кабинет, к постылому компьютеру... Проклятый кусок железа – ничем не накормит, а только поглощает отрицательные ионы, отбирая здоровье... -Я... могу вам чем-нибудь ещё помочь? – вставил словцо Петрищев, когда Федор Федорович и Крольчихин на минуточку заглохли... -Давайте, вспоминайте, вспоминайте!!! – тут же напал на него Крольчихин, заставляя вспоминать сумбурные записи покойного Рыбкина. -Кра-краузе... – прокрякал Петрищев, чья спина уже была потной, словно бы он бежал, а не сидел за столом. – Фамилия чья-то... -Ветерков! – крикнул Федор Федорович, снова побеспокоив стажёра звонком. -Ну, чего ещё? – обиделся голодный Ветерков, который только и успел, что сесть за компьютер и выбросить пустую упаковку от печенья мимо корзины... – Я ищу... -Отставь пока Комарчука! – распорядился Федор Федорович. – Человека с фамилией Краузе найди мне срочно! -Ладно... – буркнул Ветерков, и Федор Федорович услышал, как тот скрипит клавиатурой. Стажёр набирал это короткое слово, казалось, целую вечность, а потом – выдал недовольным голосом: -Их тут много... -Судимых давай! – приказал Федор Федорович. -Ни одного... – пробормотал стажёр, глотая слюни и слыша, как бурчит его пустой желудок. -Распечатку сделай! – предписал стажёру Федор Федорович, удивляясь, откуда в Донецке столько немцев-однофамильцев? – Женщин исключи... Вернее, нет, в отдельную распечатку вынеси! -Есть, – вздохнул стажёр, подозревая, что сегодня ему не удастся покушать. Так и до язвы желудка недалеко... -А потом – Комарчук! – напомнил Федор Федорович и на время оставил грустного стажёра в покое, дав ему время на работу. -Что там с Краузе?? – тут же насыпался на Федора Федоровича Крольчихин, ожидая сенсационных результатов. -Стажёр сказал, что их много, – угрюмо буркнул Федор Федорович, немало огорчив Крольчихина. – Я приказал ему распечатать всех, потом проверим. -Хорошо... – пробормотал Крольчихин и наконец-то перестал прыгать на месте и топотать, вернулся на стул. – Краузе... чёрт... Краузеберг... Краузеберговка... Фёдорыч, помнишь бредятину Новиковых? -Помню, – кивнул Федор Федорович и тоже закрепился на стуле, прекратив мерить кабинет Петрищева гигантскими нервными шагами. – Дурота... -Нет, не дурота! – возразил Крольчихин. – Давай, стажёру позвони – пускай поищет Краузеберг хоть где-нибудь! Интересно всё-таки, что это за место! -Ага... – согласился Федор Федорович без особого энтузиазма и вновь оторвал Ветеркова от работы. Стажёр уже нашёл скучную биографию президента исторического клуба “Звезда” и собрался откочевать в столовую и купить-таки беляш, но не успел... -Краузеберг мне поищи! – настоял Федор Федорович на поиске таинственного города Александра Новикова. – Давай, запиши по буквам: КРА-У-ЗЕ-БЕРГ! Первая буква “К”, последняя – “Г”! А то нашлёпаешь мне ещё чего попало и скажешь, что не нашёл! -Есть, – в который раз вздохнул стажёр, записал это глупое название по буквам, ввёл в поисковое окно базы данных, потом ещё в “Гугл” ввёл... И сообщил Федору Федоровичу результат: -Такого города нет... -Чёрт... – рассердился Федор Федорович. – Ты точно правильно записал?? -Правильно, – проворчал стажёр, который перепроверил название города четыре раза, четыре раза повторил поиск и всё равно ничего не нашёл. – Я биографию Комарчука вашего отыскал... У него образование – всего девять классов... -Дата смерти есть? – осведомился Федор Федорович. -Он ещё жив... – пробулькал стажёр. – Вернее, он жив – ему двадцать один год только... -Хорошо, стажёр, пока отбой, – Федор Федорович пока что оставил Ветеркова в покое, и тот, наконец-то потопал в столовую – хоть бы там ещё остались беляши... или, хотя бы, сосиски... -Ну, что там с Краузебергом? – вопросил Крольчихин, как только Федор Федорович сбросил вызов. -Такого города нет... – без особой радости сообщил Федор Федорович, думая о том, что ему самому не мешало бы поесть. -Чёрт возьми! – ругнулся Крольчихин и тут же вспомнил о Петрищеве, который продолжал сидеть без дела над погрызенной, замаранной папкой, и глазеть на них карасиными глазками. – Что вы ещё помните из блокнота Рыбкина? -Я... вообще, думаю, что этот Рыбкин фантазёр, или фантаст... – Петрищев даже решился высказать своё мнение. – В его блокноте бред какой-то... Ну, вы сами подумайте: машина времени! -Вы играли в игру “Смертельная битва”? – осведомился Крольчихин, в упор уставившись на Петрищева, в чьих глазах прочитался испуг: поймали... Да, он грешил видеоиграми на досуге. И в “Смертельную битву” тоже играл... -Играл... – сказал правду Петрищев. – Затягивает... Три дня подряд играл и ничего не ел. Потом испугался и бросил... -Вам повезло! – рубанул Крольчихин и стукнул кулаком по столу. – Игра “Смертельная битва” – продукт компании “Вавилон”! “Классная” вещь – порабощает человеческий разум! Вы играете-играете, а потом превращаетесь в безмозглого зомби, и вами можно манипулировать как угодно! И не смотрите так! – фыркнул он, перехватив недоуменный взгляд Петрищева. – Я раньше думал, что это невозможно – до тех пор, пока не столкнулся с “Вавилоном”! Вы, хоть, знаете, сколько таких вот “зомби” мы спасли, когда разрушили “Вавилон”?? Рыбкин вместе с другим нашим оперативником, Сенцовым, пытался вывести эту компанию на чистую воду! Его она тоже чуть не засосала – мы вовремя вмешались! И Сенцов, между прочим, тоже недавно погиб! Застрелен! Я думал, что “Вавилон” уничтожен, но похоже, они вернулись и отомстили Сенцову и Рыбкину! “Вавилон” в блокноте Рыбкина – это никакой не город, а та самая компания! А дурацкой машиной времени они пытаются свести нас всех с ума! Сенцова свели! -Ужас... – это единственное слово, на которое отважился Петрищев, пропадая под убийственным взглядом Крольчихина... Или это сон такой кошмарный?? Надо меньше смотреть телевизор... и кофе много пить тоже нельзя. -Ужас! – передразнил Крольчихин, скорчив неприятную рожу. – Так что, не сидите тут столбом, а вспоминайте! -Я... больше ничего не помню... – глупо пробулькал Петрищев, в башке которого вдруг поселилась вата, забив мозги и лишив памяти... Напрочь лишив. Петрищев почувствовал себя каким-то тупым и сонным. – Ничего... – выдавил он, а усталость давила его вниз, заставляя голову склоняться к столешнице, а глаза – закрываться. -Не спите же! – громыхнул Крольчихин и стукнул кулаком по столу Петрищева. – Если вы ничего не помните – то скажите, ваше мнение: кто мог похитить дело Рыбкина и зачем?? Мысли из головы Петрищева куда-то выветрились. Неужели этот Крольчихин – энергетический вампир и за эти полчаса высосал из бедняги все силы?? Да, он похож на вампира- напористый такой, крикливый, наседает... -Я не представляю, – выжал из себя правду Петрищев. – Дело было предназначено в архив... Криминала нет – простой несчастный случай... Я до сих пор удивляюсь... -А вы не удивляйтесь! – свирепо фыркнул Крольчихин. – Я просто уверен, что гибель Рыбкина подстроена! Так что, коллега, не спешите сдавать дело в архив! Тем более, что ваши крысы над ним уже поработали! -Ав-ва... – Петрищев хотел бы сказать что-то умное, но крысы его окончательно сбили, поэтому он не нашёл умных слов и ограничился нелепым детским лепетом. -Ясно! – отрезал Крольчихин и встал из-за стола. – Нам пора идти, а вы, коллега, думайте, соображайте, ищите! Если появятся результаты – сообщите! Вот номер! Следователь Крольчихин метнул в растерявшегося Петрищева свою суровую визитку, освободил свой стул и широко зашагал к двери. -До свидания! – попрощался Федор Федорович – вежливо, но тоже очень сурово – тоже покинул свой стул в одиночестве и исчез за закрывшейся дверью.