Часть той силы

– Разумеется, это тебе, – вмешалась Ауайоо. – Я бы посоветовала тебе выбросить это, а еще лучше – сжечь. Но ты ведь не послушаешь меня.

– Не послушаю.

– Тогда хотя бы не разрывай его сейчас. Потерпи немного. Чем позже ты откроешь конверт и прочтешь послание, тем будет лучше для тебя. Или, может быть, ты все-таки выбросишь это письмо?

35. Письмо…

Письмо он не стал выбрасывать, но решил для начала спрятать.

В холле второго этажа имелись широкие полки с книгами, заставленные наполовину. Ложкин выбрал самую непримечательную из книг (некий Сучков, том второй) и вложил письмо между страниц. На переплете изобразил фломастером большую фиолетовую звезду. После этого пошел в кухню готовить завтрак.

Он приготовил яичницу и открыл банку маринованных грибов, заел все это черствым хлебом с майонезом. Кулинарное искусство никогда не было его коньком. В отсутствие женщины он обычно переходил на подножный корм, как северный олень, – просто, чтобы не тратить неповторимое время жизни на такую чепуху, как приготовление пищи. Подкрепившись, он вышел из кухни и направился в кабинет, чтобы наконец-то заняться неработающим компьютером деда. Еще раз взглянул на книжные полки и на столик у окна. Как ни странно, но письмо лежало на столике.

Письмо, которое он сам только что вложил в книгу, сейчас лежало на столике в двух метрах от книжной полки.

Ложкин осторожно взял конверт, так, будто он был отравлен или мог ударить электрическим током, взял и еще раз внимательно осмотрел. Он сам не знал, что ищет. То, что у письма нет ни лапок, ни моторчика, ни крылышек, это и так понятно. Сам конверт двигаться не может. Значит, его кто-то перенес.

Но кто?

Холл, в котором стояли книжные полки, был расположен рядом с кухней, в которой Ложкин только что готовил яичницу. Дверь кухни оставалась открытой. Все время оставалась открытой. Значит, никто не мог проникнуть в холл и переложить письмо так, чтобы остаться незамеченным! Разве что кто-нибудь поднялся по наружной стене, влез в окно, переложил письмо и удрал, причем сделал это совершенно бесшумно. Более, чем нереально.

На всякий случай Ложкин высунулся в окно и посмотрел вниз. Гладкая задняя стена, внизу под стеной топорщится чахлый сад, в котором радуются жизни несколько низкорослых яблонь. Нет, никого здесь не было. Получается, письмо переползло само? Может быть, оно двигалось на манер улитки?

Он попытался узнать об этом у Ауайоо, но та не отзывалась. Ложкин даже постучал ее о подоконник, чтобы разбудить, но ничего этим не добился. Похоже, что Ауайоо могла работать лишь в том мире. Впрочем, кто ее знает? Второй камешек все так же ничего не отражал, зато третий исчез. Тот самый, который еще недавно отражал глубину, наполненную туманом.

– Ладно, – сказал Ложкин, – будем считать, что в мое отсутствие в доме развелись невидимки, которые воруют вещи. Ничего, нормальное дело, нам не привыкать.

Он снова поднялся на второй этаж и вложил письмо в тот же самый томик Сучкова. Потом ушел возиться с компьютером.