Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты

— Не бойся, дружок, — говорит он ласково. — Это всего лишь робот. Старый добрый Драмба. [34]

— Робот… — повторяет Гай. Он все еще жмется к Корнею. — Слово знаю. Что значит — не знаю. Человек?

— Нет. Робот — это машина. Очень сильная, ловкая, выполняет всё приказания людей. Но может и думать, запоминать, разговаривать…

— Робот — раб?

— Гм… В известном смысле. Но мы не любим это слово. Впрочем, в наше время роботов почти не осталось. В них теперь нет нужды. А вот лет пятьдесят назад мы брали их с собой в космос, они хорошо послужили нам, особенно на больших планетах… Вот этот Драмба ходил в экспедиции еще с моим дедом… — Корней ласково хлопает Драмбу по боку. — Старый добрый Драмба!

Гай тоже нерешительно дотрагивается до робота.

— Почему он не двигается?

— Выключен. Сейчас мы его включим.

Корней щелкает переключателем на металлическом поясе Драмбы, отступает назад и плавно проводит ладонью по воздуху на уровне одинокого «глаза» в круглой решетчатой голове. «Глаз» наливается зеленоватым светом. Гай судорожно вздыхает и пятится. Драмба опускает руки и сдвигает ноги. Голова его медленно поворачивается из стороны в сторону.

— Все в порядке, Драмба? — спрашивает Корней.

— Все в порядке, Корней, — отзывается робот монотонным басом.

— Выходи.

Драмба выступает из ниши и останавливается.

— Драмба, это Гай, — говорит Корней, — Он — мальчик с другой планеты. Он никогда не видел роботов и даже не знал, что это такое. Ты будешь с ним играть, гулять и разговаривать. Ты будешь его слушаться. Ты меня понял, Драмба?

— Я тебя понял, Корней, — произносит Драмба. Его «глаз» устремлен на Гая. — Очень хорошо, Гай. Мы будем с тобой играть, гулять и разговаривать. Я буду тебя слушаться.

Гай настороженно подходит к роботу и глядит на него снизу вверх.

— А если ты не будешь меня слушаться, — произносит он сдавленным от волнения голосом, — тебя снова выключат, клянусь Черным Зверем!

Жаркая заволжская степь — окраина огромного, кипучего, полного жизни и энергии мира. Далеко за горизонтом поднимаются в ясное небо серо-белые силуэты необыкновенных зданий, и гряда этих силуэтов, причудливая, вещественная и вместе с тем по-воздушному легкая, охватывает степь с запада чуть ли не в половину горизонта. Временами среди этих призрачных форм вспыхивают и мгновенно исчезают ослепительно-яркие точки, целые серии точек…

Гай и Драмба стоят на вершине плоского холма и смотрят на город.

— Город, — монотонным голосом говорит Драмба. — Волгоград. Он стал больше с тех пор, как я в последний раз видел его. Тебе не разглядеть, Гай, а мне видно, как текут людские потоки по висячим садам над Тракторным Музеем…

— Пойдем, — нетерпеливо прерывает его Гай и сбегает с холма, путаясь ногами в высокой траве.

Драмба спускается следом за ним. Они останавливаются перед широкой полосой великолепного шоссе, прямого как стрела, прорезающего степь от горизонта к горизонту. Видно, что шоссе этим никто давно не пользуется. Кое-где покрытие потрескалось, сквозь трещины пробивается трава, а местами желтеют на нем наносы песка.

— Дорога? — спрашивает Гай.

— Дорога, — отзывается Драмба. — Туда, — он показывает на запад, — она ведет на Волгоград, на Киев, на Варшаву… Туда, — он показывает на восток, — она ведет на Караганду, на Улан-Удэ, на Мукден… Когда-то по ней днем и ночью неслись машины, миллионы машин, а теперь она стала не нужна, в целом мире никто больше не пользуется дорогами. Зачем они, когда есть нуль-транспорт!

Гай ступает на дорогу, стучит каблуком по покрытию. Вдруг с неба доносится веселый смех, женский голос звонко кричит:

— Орел, Ястреб, Коршун! Догоняйте, что же вы? Мужские голоса откликаются:

— Мы спешим, Летучая Мышь! Не уйдешь! Бери правее, Наташка! Держись Волги!

Гай задирает голову и, прикрывшись ладонью от солнца, силится разглядеть в синеве летящих людей.

— Вот они, — говорит Драмба, указывая трехпалой рукой. Но Гай так ничего и не разглядел. Голоса, перекликаясь, удаляются, и вскоре вновь наступает тишина.

— Летают, — произносит Драмба. — Раньше редко можно было видеть летающего человека. Все меняется. Времена меняются.

Гай вдруг испуганно восклицает:

— Что это?

В невообразимой дали, позади далеких силуэтов башен и эстакад Волгограда, медленно взмывает в небо странная серая фигура — нечто совершенно исполинских размеров — описывает гигантскую дугу в небе и снова скрывается за горизонтом. После недолгого молчания Драмба отвечает:

— Не знаю. Никогда не видел такого. Я говорю тебе: времена меняются. Люди не хотят успокаиваться.

Гай озирается, поеживаясь.

— Пойдем домой, — говорит он и, повернувшись, идет обратно.

Драмба послушно следует за ним, но Гай снова останавливается.

— Слушай, Драмба, — говорит он. — Какой номер я должен набрать в кабине, чтобы вернуться на Тобу?

— Нуль-транспортеры не годятся для перехода в другие планетные системы, — педантично отвечает Драмба.

— А что годится?

— Машины, именуемые звездолетами.

— Звездолеты… Тоже знакомое слово. Это корабли?

— Да.

— Где достать звездолет?

— Невозможно. Нужна специальная подготовка и санкция комитета. [35]

Гай прищурившись глядит на робота.

— А ну! — говорит он резким неприятным голосом. — Разве ты не видишь, раб, что я устал? Возьми меня на плечи и неси домой!

Драмба поднимает Гая на плечи и трогается в обратный путь.

— Живее! — кричит Гай. — Пошевеливайся, раб!

Сад. Драмба стоит навытяжку. Гай в своей военной куртке расхаживает перед ним, заложив руки за спину.

— Ты должен вбить в свою железную башку, — говорит он, — что я, капрал Гай, являюсь твоим непосредственным командиром, а высшей и непререкаемой властью для нас с тобой является его сиятельство великий герцог Алайский. Понял, образина?

— Я тебя понял, Гай, — монотонно отвечает робот.

— Я тебе не Гай! — орет Гай. — Отвечай: так точно, господин капрал!

— Так точно, господин капрал.

— То-то же. Кто я?

— Капрал Гай.

— Господин! Господин капрал Гай! Повтори, скотина!

— Господин капрал Гай.

— А кто для нас высшая и непререкаемая власть?

— Его сиятельство герцог Алайский.

— Правильно. Хвалю. Отвечай: рад служить!

— Рад служить.

Гай останавливается перед роботом, набирает полную грудь воздуха и орет, надсаживаясь:

— Его сиятельству великому герцогу — четырежды ура!

— Ура. Ура. Ура. Ура, — монотонно произносит робот.

— Громче, раб!

— Ура! Ура! Ура! Ура!

Гай невольно морщится, трясет головой и прочищает ухо пальцем. Затем отходит в сторону и командует:

— Слушай команду! Пр-рямо! Ш-шагом! Мар-рш! Драмба, высоко вскидывая ноги и держа руки по швам, шагает через поляну.

— Р-раз! Р-раз! Р-раз, два, три! — командует Гай. Слышится нарастающий грохот барабана. Гай вприпрыжку бежит рядом с Драмбой, стараясь не отставать.

— Р-раз! Р-раз!

И вдруг грохот барабана обрывается. Драмба останавливается перед стеной сада.

— Пр-рямо! — сипло кричит Гай. — Вперед!

Драмба одним толчком проламывает стену и продолжает маршировать по заросшему кустарником полю.

— Р-раз! Р-раз! — ликующе вопит Гай. — Р-раз, два, три!

Драмба шагает, топча и выворачивая кусты. И снова грохочет барабан, к нему присоединяются флейты, хор солдатских голосов затягивает «Марш Бойцовых Котов». Исчезает поле, заволакивается багровым дымом небо. Драмба марширует, гоня и избивая бегущих в панике врагов в конусовидных касках и полосатых балахонах. Навстречу ему выкатывается броневик, но Драмба опрокидывает его. Навстречу ему высовывается неуклюжая пушка на трех колесах, но Драмба растаптывает ее. Оглушительно грохочет барабан, оглушительно визжат флейты, оглушительно ревут солдатские глотки…