Летающие киты Исмаэля(сборник)

Куда могли деться два вездехода? Что могло послужить причиной их исчезновения?

Может, их остановила какая–либо форма разумной жизни? Если это случилось, неизвестные создания унесли шеститонные вездеходы или увели их прочь, или заставили людей вести их.

Куда? Как? Кто?

Он почувствовал, как встают дыбом волосы у него на затылке.

— Это, должно быть, случилось здесь, — прошептал он. — Первый вездеход доложил, что видит эту трубу, преграждающую путь, и что следующее сообщение от него будет через десять минут. Но больше связи не было. Второй отключился, когда переваливал через трубу. Итак, что же случилось?

На поверхности Марса нет городов и не обнаружено никаких признаков подземной цивилизации. Орбитальный корабль нашел бы такие места с помощью телескопа.

Лейн завопил так громко, что был почти оглушен собственным голосом, отразившимся от внутренней поверхности его шлема.

Затем он замолчал, наблюдая за вереницей голубых шаров размером с баскетбольный мяч, поднимавшихся из почвы в дальнем конце сада.

Он задрал голову вверх, насколько позволил шлем, и наблюдал за взлетающими шарами, которые, оторвавшись от поверхности, разбухали, казалось, до сотен футов.

Внезапно, словно мыльный пузырь, исчез самый верхний шар.

Второй шар, когда достиг размеров первого, также исчез. Другие тоже постепенно исчезали.

Он насчитал сорок девять шаров, когда те перестали появляться.

Лейн подождал пятнадцать минут. Уже стало казаться, что больше ничего не случится, и он решил, что должен исследовать то место, где шары, казалось, вылуплялись из почвы. Сделав глубокий вдох, он согнул колени и прыгнул в сад, легко приземлившись в двенадцати футах от края трубы между двух рядов растений.

Секунду он не мог понять, что случилось, хотя и отметил, что происходит нечто странное. Затем он повернулся. Вернее, попробовал это проделать. Одна нога немного поднялась, но другая погрузилась глубже.

Он сделал шаг вперед: передняя нога тоже исчезла в топком веществе под красно–желтой пылью. Другая нога погрузилась слишком глубоко, чтобы можно было вытащить ее.

Затем он погрузился по бедра и ухватился за стволы растений по обе стороны от себя. Они легко, с корнем, вылезли из почвы — в каждой руке у него оказалось зажатое растение.

Он отбросил их и рванулся вперед в надежде освободить ноги, лег, вытянувшись на желеподобное вещество. Возможно, так он сможет избежать погружения. Тогда он сумеет продолжить попытки проложить путь к трубе. Там, рядом с трубой, он надеялся, поверхность станет тверже.

Его усилия увенчались частичным успехом. Ноги вынырнули из липкой топи. Лейн лежал на спине, распластавшись, словно орел, и смотрел в небо сквозь прозрачный свод шлема. Солнце было слева от него; повернув голову, он смог увидеть его. Солнце опускалось из зенита с меньшей скоростью, чем на земле, так как марсианский день был длиннее земного. Лейн надеялся, что если не сможет выбраться на твердый грунт, то будет пребывать во взвешенном состоянии до наступления вечера. Вечером эта трясина замерзнет достаточно, чтобы он смог подняться и выбраться из нее. При условии, что встанет он до того, как сам замерзнет намертво.

А пока он должен испробовать испытанный метод самостоятельного спасения пойманного зыбучими песками. Он должен быстро перевернуться один раз и затем распластаться вновь. Повторяя этот маневр, он сможет постоянно достичь голой полоски почвы у трубы.

Мешок на спине помешает ему перевертываться, но лямки на плечах можно отстегнуть.

Так Лейн и поступил. И сразу же почувствовал, как ноги его начали погружаться. Вес тянул их вниз, в то время как воздушные баллоны в мешке и баллоны, пристегнутые к его груди, а также шлем, наполненный воздухом, придавали плавучесть верхней части тела.

Он перевернулся на бок, ухватился за мешок и втащил себя на него. Мешок, конечно, ушел вниз. Но его ноги, покрытые тонким слоем жидкости и пятнами грязи, освободились. Он устроился на верху узкого островка, оставшегося от мешка.

Густое желе поднялось до колен, пока он рассматривал два возможных варианта действий.

Он мог скорчиться на мешке и надеяться, что тот не погрузится слишком глубоко, так как его остановит слой вечной мерзлоты, который должен здесь существовать…

Как глубоко? Он погрузился до бедер и не почувствовал под ногами ничего твердого. И… Он застонал. Вездеход! Теперь он знал, что случилось с ними. Они перевалили через трубу и нырнули в сад, не подозревая, что выглядевшая твердой поверхность сада скрывает эту трясину. И тут они начали погружаться. Это осознание происшедшего привело в ужас Гринберга и заставило его закричать. Вскоре топь сомкнулась над вездеходом и его антенной, и трансмиттер, без сомнения, вырубился.

Лейн понял, что должен найти другой вариант. Необходимо попытаться выбраться на узкую полоску почвы возле трубы. Но и это может оказаться бесполезным. Почва может оказаться такой же вязкой, как и поверхность сада. Ведь вездеходы должны были опуститься именно на нее.

Лейну пришла еще одна мысль: вездеходы должны были нарушить порядок в рядах маленькой умбреллы рядом с трубой. Но все было цело. Следовательно, кто–то должен был спасти растения или высадить их вновь.

Это означало, что кто–то мог появиться вовремя и спасти его.

«Или убить», — подумал он.

В любом случае его проблема будет решена.

К этому времени он окончательно решил, что было бы бессмысленно прыгать с мешка на полоску почвы рядом с трубой. Единственно возможным оставалось держаться наверху мешка и надеяться, что он не погрузится слишком глубоко.

Как бы то ни было, но мешок погружался. Желе мягко поднялось до колен Лейна, затем темп погружения начал замедляться. Он молился, но надеялся не на чудо, а на то, что плавучесть мешка плюс плавучесть баллона на его груди смогут удержать его от полного погружения.

До окончания молитвы погружение прекратилось. Липкое вещество не поднялось выше груди и оставило его руки свободными.

Он вздохнул с облегчением, но не почувствовал безграничной радости. Менее чем через четыре часа запас воздуха в его баллоне истощится. Не имея возможности достать другой баллон из мешка, он погибнет.

Лейн с силой оттолкнулся от мешка и выбросил свои руки вверх, в надежде, что тем самым освободит ноги и сможет какое–то время продержаться, слегка нагнувшись, словно орел в полете. Если он сможет так сделать, мешок, освобожденный от его веса, всплывет. И он сумеет извлечь из него другой баллон.

Но его ноги, удерживаемые вязкой субстанцией, не поднялись достаточно высоко, а тело, сместившееся в сторону в результате толчка, несколько отодвинулось от мешка. И все же этого оказалось достаточно для того, чтобы его ноги, не найдя опоры, начали погружаться вновь. Сейчас Лейн полностью зависел только от подъемной силы своего баллона с кислородом.

Она оказалась недостаточной, чтобы удержать его на прежнем уровне: на этот раз он погрузился вместе с руками, плечи тоже готовы были скрыться, и только его шлем выступал наружу.

Лейн был беспомощен.

Спустя несколько лет вторая экспедиция или еще кто–нибудь, возможно, смогут увидеть отражающиеся от его шлема солнечные лучи и найдут его тело, увязшее, словно муха в клее.

«Если это случится, — подумал он, — я принесу хоть какую–то пользу: моя смерть предостережет их от этой ловушки. Но я сомневаюсь, что они обнаружат меня. Думаю, что Кто–то или Что–то извлечет меня и спрячет».

Затем, испытывая приступ отчаяния, он закрыл глаза и прошептал несколько стихотворных строк, которые читал в последнюю ночь на базе. Впрочем, он знал их настолько хорошо, что было неважно, читал ли он их недавно или нет.

Да, подумал я, проходя долиной

теней смерти,

Не убоюсь я дьявола — лишь бы

ты была со мной…

Повторение этих слов не сняло бремени безнадежности. Он ощущал абсолютное одиночество, его покинул даже его Создатель. Такова была безлюдность Марса.