Фея

Робин сразу его возненавидела. Она брела по щиколотку в грязи, которая как пить дать показалась бы раем для угрей и лягушек — но больше ни для кого. Даже пройденные совсем недавно веселые стремнины теперь вспоминались с трудом. Робин насквозь промокла и не видела возможности в ближайшем будущем высохнуть. Не помогали и мысли о том, что, сиди она в передней части каноэ, ничего бы не случилось. И Робин в очередной раз думала о том, что она вообще здесь делает.

Впрочем, не она одна возненавидела болото. Наца извивалась как безумная в висящей на плече у Робин сумке. Змее в походе приходилось особенно тяжело. Робин понимала, что ее демона следовало оставить в Ковене. Так она и собиралась сделать — но в самый последний момент не выдержала и передумала. Когда она ослабила завязку, Наца тут же высунулась и попробовала языком воздух. Но вскоре, найдя его таким же холодным и сырым, что и внутри сумки, и не обнаружив вокруг ни одного сухого места, снова спрятала голову.

Фанфара и Псалтерион, занятые разборкой сломанного каноэ, перекладывали его содержимое на три других. Робин обратила внимание, что остальные члены отряда стоят на возвышенном месте. Возвышенным местом в Фебе могло считаться такое, где ноги поднимаются на несколько сантиметров над водой. Сирокко сидела на валуне лицом к нависавшему над ними центральному тросу Фебы, но остальные упорно смотрели на север. Не узрев там ничего примечательного, Робин присоединилась к спутникам.

— Что там интересного? — спросила она.

— Понятия не имею, — ответил Крис. — Все жду, пока Менестрель наконец разродится объяснениями.

А Менестрель беспокойно переступал с ноги на ногу.

— Может, мне не стоит об этом рассказывать, — сказал он.

— Вот уж точно — не стоит, — гневно сверкая глазами, рявкнула на него Валья. Но Менестрель упрямо продолжил.

— Значит так. Вы здесь, чтобы доказать Гее свой героизм. Вот я и подумал, что стоит, пожалуй, указывать вам на предполагаемые возможности. Как вам будет угодно.

— Лично мне неугодно, — отозвалась Робин. Потом взглянула на Криса. — Слушай, ведь ты это так, в шутку? Да?

— Честно говоря, не знаю, — признался Крис. — Я пришел сюда просто потому, что Габи сказала мне — так будет лучше, чем сидеть и ждать, пока представится возможность. В этом, безусловно, был смысл. Я-то ведь никогда не решал для себя, что непременно отвергну правила Геи. Раз я здесь, то не должен полностью их отвергать. Хотя и признаю, что не слишком задумывался о том, чтобы принять собственное решение и действовать в одиночку.

— И не надо об этом задумываться, — сказала Валья.

— Но все-таки я хочу услышать, что там такое. Робин хмыкнула, но вынуждена была признать, что и ей это любопытно.

— Видите вон ту гору? — начал Менестрель. Робин разглядела мрачное коническое пятно. — Она стоит почти у самого северного рубежа, — продолжил он. — Скверное местечко, как ни посмотри. Мало что там живет. Сам я никогда там не бывал. Но все знают, что это дом Конга.

— Какого еще Конга? — спросил Крис.

— Гигантской обезьяны, — вмешалась в разговор Габи. — А в чем дело, ребята? Пора двигаться. Каноэ уже вас ждут.

— Минутку, — возразил Крис. — Мне хочется узнать побольше.

— Да о чем тебе хочется узнать? Ну сидит он там… — Габи с подозрением взглянула на Криса. — А-а, так ты собрался… ну ладно. — И она отвела его в сторону, поглядывая на Сирокко. Робин последовала за ними, но титаниды как стояли, так и продолжали стоять. Когда Габи заговорила, держалась она пониженных тонов.

— Рокки не любит слушать про Конга, — начала Габи и тут же скривилась. — И мне ее за это трудно винить. Лет сто назад Гея сварганила Конга, причем в единственном экземпляре. Он из того же ряда, что и драконы, про которых вам наболтала Гея; все они различны и лишены способности размножаться. Они выскакивают прямо из-под земли, когда Гея их создает, и живут столько, на сколько они запрограммированы. А запрограммированы они, как правило, надолго. Потом они умирают. Основой для Конга послужил фильм, который когда-то видела Гея. То же самое, между прочим, и с гигантским песчаным червем, что живет в Мнемосине. Есть тут и еще несколько подобных тварей. Разумеется, они становятся объектами вызова для пилигримов. Подумать страшно, сколько народу уже прикончил Конг. Если пойти на него без ружья размером с дерево или без бешеного количества динамита, то убить его невозможно. Поверьте мне, многие уже пытались.

— И все-таки это возможно, — сказал Крис. Габи пожала плечами.

— Конечно, все возможно — если очень долго мучиться. Но, по-моему, ты его убить еще не готов. Я лично и пытаться бы не стала. Поплыли дальше, Крис. Есть куда более простые способы совершить самоубийство.

— Но почему Сирокко его боится? — поинтересовалась Робин. — Или слово «боится» тут не подходит?

— Очень даже подходит, — продолжила Габи, переходя почти на шепот. — Конг жрет все, что движется. Исключение — только Фея. Дело в том, что Гея, создавая эту тварь, наделила ее тропизмами. Он может почуять Рокки за сотню километров — и только ее запах может выманить его с той горы. Вряд ли стоит называть это любовью. Скорее — сильнейшим влечением. Он будет следовать за ней до самого края сумеречной зоны. Впрочем, надо отдать должное Гее — она всегда оставляет лазейку для спасения. Поэтому она заложила в Конге отвращение к свету — так же, как в гигантского червя заложена непереносимость холода по обе стороны Мнемосины. Так что Конг не последует за Рокки в Тефиду или в Крий.

Но если бы ветер дул с юга, нас бы сейчас в Фебе не было. Рокки, когда может, пересекает южный рубеж — если ей вообще нужно навещать Фебу, — потому что если только Конг ее почует, то сразу примчится. Если же он ее поймает, то заберет к себе на гору. Как-то раз, лет пятьдесят назад, он уже ее ловил. И только через шесть месяцев ей удалось оттуда выбраться.

— А что он тогда делал? — спросила Робин.

— Рокки об этом не говорит. — Выразительно подняв брови, Габи перевела взгляд с Криса на Робин, затем повернулась и пошла прочь.

Робин снова взглянула на гору — и тут заметила, что Крис тоже туда уставился.