Фея

— Да член у меня стоит. Если очень долго не трахаться, а вокруг тебя целые сутки хорошенькие женщины… ну, вот все это дело и накапливается.

— У меня такие же проблемы, — неожиданно сказала Робин.

Крис открыл было рот, чтобы предложить напрашивающееся решение, потом еще раз подумал и промолчал. «Какое симметричное решение пропадает, — подумал он. — Ты — мне, я — тебе».

— Ты уже как-то говорил, что мы с тобой очень похожи, — начала Робин. — Я думала, как раз это тебя и раздражает. — Когда он в ответ только хмыкнул, девушка раскрыла свой спальный мешок и села. Потом протянула руку и приложила палец к его губам. — Покажешь как?

Не осмеливаясь поверить в такую удачу, Крис взглянул на Робин. И тут же его захлестнуло чувство куда большее, чем простое желание, — чувство, которого он не испытывал аж с подростковых лет.

— А почему? Я тебе нравлюсь, или тебе просто любопытно?

— Мне любопытно, — признала Робин. — В остальном я пока не уверена. Вообще, что-то такое есть. Сирокко говорила — то, что меня учили считать изнасилованием, может быть очень похоже на настоящую любовь. Она даже сказала, что женщина может получать от этого удовольствие. Хотя я лично сомневаюсь. — Она подняла бровь. Несколько недель назад Крис и не заметил бы этого жеста под искусной лицевой татуировкой, но теперь он много лучше ее узнал. Затем он выскочил из спального мешка и обнял Робин.

Она явно удивилась, почему он сразу не вошел в нее и не взялся за работу. А когда поняла, как мужчина и женщина могут любить друг друга, то колебаться не стала. Собственно говоря, она проделывала такое, за что Трини наверняка попросила бы добавочную плату. Стыдливости Робин не знала. Она подсказывала Крису, что и когда делать, и выходило так, будто он никогда раньше этого не пробовал. И в каком-то смысле девушка оказывалась права. Хотя Крис бывал со множеством женщин, столь уверенная в своих потребностях и столь увлеченная в их удовлетворении ему еще не попадалась.

Робин училась стремительно. Поначалу она была полна вопросов и наблюдений, то и дело желая узнать, что он чувствует, когда она делает вот так или вот так, удивляясь новым вкусам и ощущениям. Ни одно из неожиданных открытий не показалось ей неприятным, и к тому времени, когда Крис уже был готов сделать решающий ход, Робин пылала энтузиазмом к их новому проекту.

Впрочем, стоило ему в нее войти, как часть ее скептицизма вернулась. Робин признала, что это не так уж болезненно, а скорее даже приятно, но многозначительно заметила, что их взаимное расположение представляется ей неестественным, а значит, не удовлетворит ее потребностей. Крис попытался заверить ее, что все будет как надо, — но тут, к вящему своему ужасу, понял, что уже на мази. Все уже близилось, и останавливаться было поздно.

У него еще оставалось время понадеяться, что Робин дождется второго захода, когда его вдруг грубо схватили за плечо и отшвырнули прочь.

— Слезай с нее, ты, недоумок! — Это оказалась Сирокко. У Криса уже не было времени, чтобы хоть что-то понять — просто потому, что слишком много сразу на него навалилось. Он откатился на землю, принял позу зародыша и, бешено подергиваясь, стал кончать. В лихорадочном смятении бедняга даже не знал, что ему испытывать — смущение, гнев или боль. Вскоре все кончилось — тогда Крис вскочил с пола и замахнулся на Сирокко. Замах вышел идеальный, и кулак приложился точнехонько Фее по подбородку. Какие-то мгновения, падая навзничь, Сирокко выглядела такой же удивленной, как и он сам. Но лишь считанные мгновения триумф Криса и продлился. Пока Сирокко складывалась пополам будто кукла с обрезанными ниточками, а у Криса зверски заныл кулак, вдруг откуда ни возьмись на Криса налетела Габи. Следующее, что он понял, — это как Габи, упершись ему в грудь коленом, пальцами обеих рук готова выдавить ему глаза.

Но глаза Криса остались на месте, так как Габи вдруг заколебалась. Бешеный огонь в ее глазах поутих. Она лишь треснула по земле кулаком, соскочила с Криса и потрепала его по щеке.

— Никогда не бей по кости кулаком, — посоветовала она. — Для этого есть камни и дубинки.

Габи помогла ему встать — и тут Крис заметил, что Робин так и лежит на земле, а вид у нее — совсем обалделый. Протиснувшийся в палатку Менестрель присматривал за Сирокко, которая осторожно разрабатывала челюсть.

Ярость Криса все нарастала, но, раз между ним и Сирокко стояли Габи и еще парочка титанид, он вынужден был излить свой гнев в словах.

— Ты не имела никакого права! — бушевал он. — Проклятье! Какая муха тебя укусила? Ну вот что! Либо ты отсюда сваливаешь, либо я!

— Заткнись, — холодно проговорила Сирокко, жестом приказывая Менестрелю выйти и садясь. — Есть небольшой шанс, что я тут наделала дел. Если это окажется правдой, я встану между вами и позволю сделать из себя котлету. Но сначала разберемся. Робин, какими противозачаточными средствами ты пользуешься?

— Ты о чем? Я ничего про это не знаю.

— Вот именно. А ты, Крис?

По спине у Криса тут же забегали мурашки, но он взял себя в руки. Не может быть, чтобы она оказалась права.

— Я принимал таблетки, но это не имеет…

— Я помню, ты говорил. Когда вас…

— … Но ведь она не может иметь детей! Она сама мне сказала, и ты тоже слышала…

— Стоп. Теперь слушайте меня. — Сирокко подняла руку и не опускала, пока не убедилась, что все притихли.

— По-моему, ты ее просто не так понял. Она сказала «не может», а ты решил, что неспособна. На самом же деле имелось в виду то, что дети унаследуют ее несчастье. Поэтому она и не может забеременеть. Что толку в стерилизации, когда сам акт зачатия столь сложен? — И она взглянула на Робин, которая возбужденно мотала головой.

— Но мы всего-навсего занимались любовью, — возразила девушка.

Подойдя к ней, Сирокко обняла ее за плечи и легонько потрясла.

— Черт возьми, — сказала она, — а как, по-твоему, получаются дети? Везде, кроме Ковена, именно так их и делают…

— Но ведь я ему доверяю, как ты не понимаешь? — крикнула в ответ Робин. — Мы всего лишь занимались любовью. Мы не собирались делать детей. Он бы не стал… — Она резко повернулась и впервые неуверенно посмотрела на Криса.