Изнанка

— Серго! — позвал дядя Сева с напускной суровостью в голосе, скидывая калоши. — А ну-ка, подь сюдыть! К тебе гость пожаловал…

— Кузька Лысый? — откликнулся Серёжка откуда-то из глубины избы. И у Рысцова комок застрял в горле от его бодрого писка.

Дядя Сева заговорщицки подмигнул ему, забирая из остановившихся вдруг рук плащ.

Серёжка стремглав выскочил в сени и остановился как вкопанный, вылупившись на отца зеленоватыми кругляшками глаз. Розовощёкий, слегка поправившийся, босой, в простячковой распашонке и трогательных брючках с оттянутыми пузырями на коленках.

— Папка?.. — Он так и стоял, держа пегого котёнка за шкирку в одной руке и игрушечную модельку «Скорой помощи» в другой.

— Здорово, рядовой… — выдавил Валера. Выдох увяз в груди.

— Папка!!! — заорал Серёжка, отпуская мявкнувшего котёнка и машинку и бросаясь ему на шею. — Папка приехал!!

Из кухни выскочила Нина Васильевна, радостно вскрикнула и заломила руки, глядя, как пацан обезьянкой повис на отце, возле переносицы которого скользнула едва заметная в неверном свете слеза.

— Ох, радость-то какая! — запричитала она. — Мы уж думали-гадали, не случилось ли чего… Проходите, Валерий Степанович!

Пегий котёнок с перепугу протаранил лбом «Скорую» и юркнул под лавку.

— Чеготь разкудахтались… — надув губы, чтобы спрятать улыбку, проворчал дядя Сева. — Эк разошлись-то…

— Пап, а мы с дядей Севой завтра идём на Мокшу! Леща удить! Лунку бурить будем! Пойдёшь с нами? Только вставать спозаранку придётся, в четыре часа, а то клёва не будет!

— Да заходь ты, Валерка! — мотнул головой старик. — Набалакаетесь ещеть. Ужинать пора! А то вон какойть… ни рыба ни мясо — одни косточки… Серго, а ну-ка, слазь с бати!

— Не слезу! — Пацан непослушно вскинул подбородок.

— Во! — пожаловался дядя Сева, флегматично отдирая по частям Серёжку от Рысцова. — Что я говорил? Жук колорадский! А ну-ка отцепись от батьки, проказник негодный…

— Радость-то какая… — покачала головой Нина Васильевна, прижав сложенные ладони к полновесному бюсту.

— Не квохчи, а стол накрывайть шустрей, окаянная! — распорядился хозяин дома, отколупав-таки не особо прицельно брыкающегося мальчишку. — Пойдём-ка, мужики, в комнату. Побалакаем, первачку хлобыстнемть…

— Я тоже хлобыстну? — хитро сощурился Серёжка.

— Проказникам не положено, — отрезал дядя Сева и опять надул губы.

Рысцов уплетал гигантские пельмени так, что аж за ушами трещало. Вот чего ему не хватало: вкусной еды, оживлённой трескотни сына и толстых бревенчатых стен протопленной избы. Гори синим пламенем, проклятый город…

— Ну… — протянул дядя Сева, утерев тыльной стороной ладони жир с подбородка. — Чеготь там происходит, в Москве-то? У нас телевизора нету, новостей не ведаем. Без этоготь ящика Серго поначалу хныкал, а потом ничего — попривыкнул… А ещё, говорят, появился какой-тоть прибор, который могет сны демонстрировать. Я сам не слежу за новостями. В Чукондово эдакого чуда в помине не былоть никогда. Не знаю, может, в райцентре имеется. Ерунда какая, а! Сны показывать — это ж надоть выдумать!.. Так чеготь в Москве-то?

— В Москве бардак, — односложно ответил Валера, дожёвывая пельмень и подхватывая ложкой густую сметану из крынки. — Вкуснотень! Ох, давненько не ел так смачно…

— А мама когда приедет? — спросил Серёжка, взглянув на отца.

Рысцов поперхнулся. Нина Васильевна, нахмурившись, стала подкладывать пацану в миску кусочки малосольного арбуза. Дядя Сева плеснул в два стакана прозрачную самогонку: на три пальца себе и на один — Валере.

— Я не буду тебе врать, Серёга, — подбирая слова, произнёс Рысцов наконец. — Не знаю, приедет ли мама сюда… Сейчас ей нужно быть в городе, а тебе — здесь.

— Почему? — без промедления поинтересовался Серёжка.

— Потому что ей безопасно там, а тебе — у дяди Севы и тёти Нины. Я обещаю, как только будет можно, я отвезу тебя к ней.

— Сто на сто?

— Сто на сто. Тебе тут, кстати, как живётся? Не скучно?

— М-м… — неопределённо промычал мальчишка, зачавкав розовой мякотью арбуза. Разразился очередью косточек в свою миску и уточнил, невольно копируя интонации взрослых: — Когда как. Бывает, накатит скукотища… Хоть вой. За ворота выйдешь — снег крутом. Народу никого, уныло… А иной раз — весело, Даже чаще, чем грустно. Друзья у меня здесь уже есть: Кузька Лысый, Валька с соседней улицы, Натаха. Правда, Кузька не лысый вовсе… Да и с дядей Севой мы часто по хозяйству разные вещи делаем. Тут много всего… А один раз я даже катался на телеге, запряжённой в кобылу! Только я вот что подумал: каникулы-то зимние уже кончились. В школе мне влетит, наверное?

— Не беспокойся, я поговорю с твоей классной руководительницей, — уверенно сказал Валера. Но вот плечами он при этом пожал как-то… виновато.

А Серёжка не преминул беспощадно добить его:

— Хм… Я-то не беспокоюсь. Неля Петровна на родительском собрании тебя на карнавальные ленты порвёт.

— А ну-ка брось ругаться, Серго! — вступился за поверженного на обе лопатки папашу дядя Сева.

Пацан приподнял одну бровь, покосился на него и бессовестно ввинтил:

— Я ведь могу наябедничать. Возьму да и расскажу сейчас, какие слова ты говоришь, когда думаешь, что никто не слышит. Я некоторые точно запомнил…

На этот раз поперхнулась уже Нина Васильевна. Дядя Сева грозно заскрипел вилкой по дну своей миски. А хитрый мальчишка обвёл всех присутствующих взглядом победителя. Получили, мол, взросляк неотёсанный! То-то же!.. Вот кого надо в дипломаты брать, со смесью обиды и гордости подумал Рысцов.

— Да ладно, пап, не куксись! Ты же мой сопельменник!

— Соплеменник, — машинально поправил Валера.

— Не-а, сопельменник, — поучительно поднял пальчик Серёжка и указал на блюдо с пельменями.

Он посидел ещё секунд десять с вытянутым перстом, наслаждаясь эффектом, после чего оглушительно захохотал и бросился наутёк, опрокинув табуретку и до кондрашки, наверное, испугав выгнувшего спинку пегого котёнка.

— Эк, пострел… — фыркнул дядя Сева, комично надувая губы. — Давай-ка хлобыстнемть, Валерий свет Степаныч. По махонькой…