Костотряс

Он прокричал в ответ просто, без надрыва:

— Ну вот зачем тебя сюда принесло? Тебя и его, зачем? Не надо было вам приходить. Вы здесь вообще ни при чем! Сидели бы дома, в мерзкой своей хибарке на Окраине. А я предложил вам нечто большее… гораздо, гораздо большее, чем вы оба заслуживаете, хотя и не обязан был! Я ничего не должен ни тебе, ни ему!

— Ну конечно же нет! — откликнулась она. — Ведь ты мне не муж, а ему — не отец, и это не наш бой, не наша проблема. Только поздновато ты до этого додумался, Джо Фостер.

— Прекрати меня так называть! Ненавижу это имя, не хочу, не желаю его слышать! Откуда ты узнала о нем?

Ответила ему Анжелина.

Не успела Брайар и глазом моргнуть, как старушка накинулась на него и заключила в тиски объятий — в ярости своей подобная пуме, но куда беспощаднее. В руке у нее был нож; через мгновение тот оказался у Миннерихта под подбородком — у зазора между маской и шеей.

Навалившись всем весом, она запрокинула ему голову, расширив этот зазор, обнажив кадык и белую полоску кожи. Брайар ахнула; Зик в два прыжка перебрался через завалы и нырнул в укрытие, к матери.

Анжелина проговорила:

— От Сары Джой Фостер, жизнь которой ты оборвал двадцать лет назад.

И одним быстрым, безжалостным движением полоснула ему по горлу.

Миннерихт пальнул из двух стволов сразу, но шок и дезориентация сделали свое дело. Пошатнувшись, он закружился на месте, ноги стали разъезжаться по выщербленному мраморному полу, залитому его собственной кровью. А кровь хлестала с обеих сторон шеи парой мощных фонтанов — Анжелина разделала его от уха до уха. Теперь она скакала на нем, как на необъезженном жеребце, а он размахивал руками, пытаясь ухватиться за нее, за собственное горло, хоть за какую-то опору. Однако кровь уходила из его тела чересчур быстро.

Времени на сопротивление оставалось мало; не желая его терять, Миннерихт попытался перевернуть дробовик и направить себе за плечо, но тот был слишком тяжелым, а сам он потерял много крови и ослаб. Он повалился на четвереньки, и лишь тогда Анжелина отпустила его.

Отшвырнув трехстволку подальше, она уставилась на врага, хрипящего на полу. Его роскошная красная накидка стала еще краснее, чем прежде.

Брайар отвернулась. Смерть Миннерихта ее нисколько не заботила, зато заботил Свакхаммер; хоть в его случае и обошлось без кровавых представлений, жизнь угасала в нем с каждой минутой. Быть может, его уже не спасти.

Зик отступил на пару шагов; Брайар до этого и не замечала, что мальчик прячется у нее за спиной.

Он открыл было рот и тут же закрыл, потому что его мать, заслышав вблизи шум, схватила «спенсер», взвела у него курок и взяла на изготовку.

— Пригнись, — велела она, и Зик подчинился.

Анжелина подковыляла к пролому, залезла внутрь и вскинула дробовик — как раз вовремя, чтобы взять на мушку Люси О'Ганнинг, вылетевшую из-за угла в зал, где несколько мгновений назад закончилась смертельная схватка.

На руке у нее красовался арбалет, готовый к бою, — то ли старый отыскала, то ли приладила новый. Впопыхах она нацелилась на Анжелину, однако быстро узнала ее и опустила оружие.

— Миссис Анжелина, что вы… — начала Люси, но тут завидела Брайар. Продолжала она чуть ли не со смехом: — Ну и парочка, чтоб мне с места не встать! У нас за стеной не так-то много женщин, но с теми, что есть, шутки плохи.

— Вы тоже входите в их число, Люси. Только улыбаться пока рано. — Она указала на Свакхаммера, которого барменша не видела за грудой обломков. — У нас есть проблема — большая и тяжелая.

— Так это Иеремия! — воскликнула Люси, заглянув в дыру.

— Люси, он умирает. Нужно перенести его в безопасное место.

— И еще неизвестно, поможет это ему или нет, — вставила Анжелина. — Он тяжело ранен.

— Сама вижу, — сказала барменша, но довольно мягко. — Надо его перенести… Дотащить до… — бормотала она, словно идея могла прийти сама собой, если рассуждать вслух. Так и вышло: — До рельсовой дороги, в туннель!

— Хорошая мысль, — одобрительно кивнула Анжелина. — Спустить его будет легче, чем поднять. А если погрузите в вагонетку, можно будет без труда докатить его до самых Хранилищ.

— Если, если, если. Ну а как же мы все-таки… — начала Брайар.

— Дайте мне минутку, — перебила Люси. И добавила персонально для Свакхаммера: — Чтобы никуда не уходил, старый негодяй. Держись. Я мигом.

Если он ее и слышал, то никак это не показал. Дыхание его стало неглубоким, едва заметным; зрачки уже не бегали, а вяло перекатывались из угла в угол.

Спустя полминуты Люси вернулась с Кальмаром, а также с Фрэнком и Алленом, если Брайар правильно вспомнила имена. Вид у Фрэнка был не ахти: под глазом у него красовался здоровенный синяк, заявлявший также права на нос и лоб; Аллен придерживал раненую руку. Тем не менее они вскарабкались в пролом, подняли раненого и чуть ли не волоком потащили в вестибюль.

— Можем донести его до лифта, — сказала Люси. — На нижнем уровне должны быть вагонетки — пути на плане Миннерихта заканчивались как раз под вокзалом. Так что пошли-ка, и поживей. Так он долго не протянет.

— А куда мы его понесем? — поинтересовался Кальмар. — Ему нужен доктор, но…

И тут они заметили лужу крови, а в центре лужи — мертвого злодея.

— Боже… Он и вправду помер? — с благоговейным страхом спросил Фрэнк.

— Помер, и слава богу, — подала голос Анжелина. Потом взялась за волочившуюся по полу ногу Свакхаммера — ту, что вроде бы не пострадала, — и взвалила ее на плечо. — Я вам помогу. Мне бы тоже не помешало показаться лекарю, — призналась она. — Но с этого угла Иеремия не такой уж тяжелый. Так что помогу.

— Я знаю подходящего человека, — сообщила барменша. — Старик-китаец, он живет неподалеку отсюда. У него немножко не те методы лечения, к которым вы привыкли, но врач есть врач. А сейчас вам обоим выбирать не приходится.

— К которым привыкли, говоришь? — проворчал Аллен. — Да уж лучше подохнуть, если честно.

— Свакхаммер тоже бы, наверное, предпочел окочуриться, чем дался бы в руки китайцу, — проронила Люси, поддерживая спину Иеремии, благо сила механической руки позволяла. — Он их до смерти боится. Но пусть уж лучше перепугается, лишь бы жив остался.

— Мам?

— Что, Зик?

— А как насчет нас?

На миг Брайар замялась, но только на миг. Покряхтывая, друзья Иеремии Свакхаммера тащили его к лестнице; за ним оставался след из красных капель, словно кто-то разматывал клубок кровавых ниток. А стоны и топот трухляков не смолкали даже здесь, наверху. Их яростные голодные стенания становились все громче, мертвецов все прибывало и прибывало, они рвались в каждую свежую брешь и каждую открытую дверь.

— Они повсюду, — произнесла Брайар, так и не ответив на вопрос сына.

— Внизу будет не лучше. Ума не приложу, как они еще в этот зал не набились, — хмуро заметила Люси. — А где Глушилка?

— Здесь! — тут же отозвалась Брайар, словно в то же мгновение эта мысль посетила и ее. Массивная наплечная пушка была наполовину погребена под обвалившейся секцией потолка, но Брайар вытянула ее и с немалым усилием оторвала от пола. — Господи! Зик, да эта штука весит не меньше, чем ты. Люси, вы знаете, как ей пользоваться?

— Примерно. Поверните вон ту ручку слева. До конца, нам понадобится вся силища, какая в ней есть.

— Сделано. Что теперь?

— Теперь ей надо разогреться. Иеремия говорит, она накапливает энергию. Чтобы стрелять, ей нужно насосаться электричества. Берите ее с собой и пошли к лифту. От лифта и пальнете, — по-моему, лучше места не найти.

— Вы правы. Тогда звук разнесется по всем этажам сразу. Должно сработать… только до лифта еще надо добраться. — После недолгих раздумий она вручила пушку Зику, и тот склонился под ее весом. — Держи. Я пойду первой и зачищу коридор. Там раньше были трухляки, могли остаться до сих пор.

И со «спенсером» наперевес она бросилась вперед, оставив позади группу, несущую Свакхаммера, и своего сына, который вынужден был чуть ли не до упора прогнуться назад, иначе Глушилка перевесила бы.