Пленники зимы

Они несколько минут бежали молча.

– Мутная тема, – пожаловалась Галина. – Извини, я сама виновата. Давай о чём нибудь повеселее.

– Давай, – с облегчением отвечает Максим. – Например?

– Например, я так и не поняла, почему ты выбрал такой странный способ со мной познакомиться?

– Не поняла?

– Нет, конечно. Или ты думаешь, что я в тот вечер осталась с тобой из-за этой магнитофонной записи?

Максим промолчал. "Вот это да!.." – Первым на тебя обратил внимание Андрей…

– Он поступил очень… необычно.

– Ты ожидал от него отпора?

– Во всяком случае, каких-то признаков неудовольствия. А он на следующее утро сам подошёл, поздравил…

– По его вере, глупо вмешиваться в события, которые уже происходят. Он всегда говорил, что нужно думать не о точке, в которой цель находится сейчас, а о точке, в которой цель будет находиться к моменту подлёта снаряда. Управлять событиями, которые прямо сейчас происходят, – невозможно. Есть возможность управлять событиями, которым только суждено сбыться…

– У него увели девчонку, а он думает о теории управления?

– А что ты думал? Интеллектуал! Всё подчинено красоте. Выбирает женщина. Кто становится между ней и её избранником – убийца несчётного числа возможных поколений. У него целая теория была. Народ на его лекции, как на фильмы про Фантомаса ломился…

– Лекции?

– Да. Он не доучился на юридическом в МГУ, перевёлся на философский. Потом пять лет жил в Шри-Ланке, а когда вернулся, основал свою философско-религиозную секту: медитация, восточные единоборства, любовь и гармония. У КГБ числился в активных диссидентах. Проходил принудительное лечение в психушке, но вредную агитацию не прекратил. Так и сгинул где-то в тайге в конце семидесятых.

– Да, – Максим качает головой. – Ну и приятели у тебя!

– Нет, – она вздыхает. – Из поэзии для души только ты и Андрей, остальные – проза. Вы стоили друг друга. Как интересно вас судьба друг другу показала, и как жаль, что она вас так бестолково развела…

– Интересно… – эхом откликнулся Максим. – А что ещё он проповедовал?

– Да там много чего было, – она беспечно взмахивает рукой. – Помню, принцип независимости: никто человеку не должен. Что бы он ни делал – всё делает для себя. Поэтому не вправе ждать благодарности…

– Дети?

– Ребёнок может уважать и любить своих родителей, но, во-первых, не обязан этого делать, и, во-вторых, если всё-таки любит и уважает, то не за факт своего рождения и не за то, что они для него сделали: и первое, и второе – от Бога.

Любовь и уважение к родителям только за их человеческие качества, которые не подделаешь, в которые не поиграешь…

– Любовь?

– Любовь не обязывает. Избранник ничего не должен влюблённому. Любовь – сама по себе награда, способ состояния души, при котором невозможное становится возможным. На самом деле – беда, если избранник отвечает взаимностью. Тогда влюблённому сложно сосредоточиться на созидании. Титанический потенциал, дающий возможность круто изменить свою судьбу к лучшему, растрачивается впустую или уходит к следующему поколению. Львиная доля энергии тратится на извлечение из окружающей среды удовольствия. Влюблённый уподобляется человеку, который копает глубокую яму у себя под ногами, ибо "здешняя жизнь – только игра и забава"…

Максим поворачивает к ней голову.

Он так и знал – это не Галина.

Это Игорь бежит. Тяжело бежит, из последних сил.

– Дзю, ты зачем в Машу стрелял? – спрашивает Максим.

– Я не в неё стрелял, командир, – с трудом, с большими паузами выплёвывает слова Игорь. – Это я страх свой расстреливал, да видно промахнулся.

– Зачем ты здесь?

– Обещал помочь.

– Так помогай.

Максим видит, как тает, исчезает, пропадает в темноте силуэт Игоря, но его голос всё ещё слышен ясно:

– Скитник проверяет тебя, командир. Всё ещё раздумывает, кому быть пилотом.

Пункты прибытия зависят от настройки машины. А пилотом-настройщиком может быть только один человек. Мне бы не хотелось, чтобы победила Калима, командир. Мне не нравятся её миры…

И вот он опять один, стремительно несётся сквозь тьму, без всякой надежды на проблеск света. Света! Светлана!

Или Симона?..

Чуть меньше самолюбия, чуть больше фантазии в поисках согласия, и перед людьми опять распахнутся врата Рая. А так они сейчас где-то там, в темноте, в страхе.

Прислушиваются к его топоту ног; хриплому, тяжёлому дыханию. Топот и хрип настигает их, о чём они думают?

Максим замедлил бег. Пошёл шагом. Почти остановился, с трудом восстанавливая дыхание. Но прошло минут пять, прежде чем он решился попробовать голос:

– Света! – закричал он. – Светлана!

Он перестал дышать, прислушался.

Нет. Ничего. Даже эха нет. Звуки вязнут в тишине, как в остывающей смоле – ветер.

Отвечают только удары сердца, да своё хриплое дыхание. Видно, нет рядом близких людей. А может, и не было никогда. И он опять переходит на стремительный бег.

Вперёд, только вперёд. Он будет останавливаться каждые десять минут, чтобы окликнуть её. Рано или поздно она его услышит.

Главное, всё время звать. Не сдаваться. Она станет ближе! Она услышит…

"Стучите, и вам откроют…" "Как же такое может быть? – размышляет Максим. – Я о ней думаю каждую минуту. Я с ней разговариваю. Она никогда не скажет и десятой части тех слов, которые я слышу, когда её рядом нет. Она не может этого не чувствовать… но она не чувствует. Почему"?

Он вспоминает спартанскую обстановку её квартиры… пытается представить жизнь молоденькой симпатичной девушки, которую интересуют танцы и мужчины. Да, так она тогда и сказала: "интересуюсь мужчинами и танцами"…

Чем же она могла зарабатывать себе на жизнь при таких интересах? Танцами в ночных клубах? А может…

Максим споткнулся, но удержал равновесие, побежал дальше. Нет. Не может. Она слишком горда для таких заработков. Скорее, учитель танцев. Аэробика, шейпинг…

Кто вокруг неё? Тупые бездушные жильцы: переспать, выпить, поскандалить. Два раза была замужем. Двое детей. Мужа не ставит ни во что. Второго, во всяком случае, точно…

И вот появляется Виктор. Рыцарь без страха и упрёка…