Война против Хторра

- Сэр, - сказал я холодно, - при всем уважении, когда волна огня из огнемета поражает вас, нет времени почувствовать что-либо. Внезапная потеря сознания.

Фромкин глядел скептически.

- Я был там, сэр. Я видел, как быстро это происходит. Нет времени даже для боли.

Он задумался надолго. - Как насчет вины?, - спросил он наконец. - Для этого было время?

- Что?

- Вы чувствуете вину за то, что сделали?

- Вину? Я сделал то, что требовалось! То, что мне сказали! Я никогда не напрашивался на это! Да, черт, я чувствую вину! И стыд, и отчаянье, и тысячу других вещей, для которых нет имен! Что-то взорвалось во мне. - О чем все это? Вы тоже судите меня? Слушайте, у меня достаточно трудностей, когда я живу по своим стандартам - не просите меня жить по вашим! Я уверен, что ваши ответы лучше, чем мои, кроме того, ваша целостность все еще не запятнана грубыми фактами практики! Вы рассиживаетесь, поедая клубнику! А я - тот парень, что нажал на крючок! Если есть лучший ответ, вы думаете, я не хочу знать? Вам не кажется, что я имею первое право знать? Пойдемте на холмы и покажите мне! Я был бы рад узнать, что вы правы. Но если вы не против, я захвачу свой факел, полностью снаряженный и готовый к бою, просто на случай, что вы ошибаетесь!

Он терпеливо ждал, пока меня несло. И даже потом не ответил сразу. Он встал, пошел на кухню и достал бутылку воды из холодильника. Взял стакан, наполнил его льдом и вернулся в гостиную, медленно помешивая воду с кубиками льда. Расселся в кресле, попивая воду и глядя на меня поверх стакана. Когда он заговорил, голос был тихим и спокойным: - Вы закончили?

- Да. Пока.

- Хорошо. Теперь я хочу задать вам несколько вопросов. Я хочу, чтобы вы приняли во внимание пару вещей. Хорошо?

Я кивнул. И сложил руки на груди.

- Благодарю вас. Теперь скажите мне вот что. Какая, собственно, разница? Может, к лучшему сжечь человека, а может, нет. Может, он ничего не почувствовал, а может это абсолютная форма боли, мгновение острейшего ада. Какая разница, Джим, умер ли человек, сожранный пастью кторра или сожженный напалмом? Он все равно мертв. В чем заключается различие?

- Вы хотите, чтобы я ответил?

Фромкин сказал: - Продолжайте. Попробуйте.

Я сказал: - Разницы нет - в том, что вы спрашиваете.

- Неверно, - сказал он. - Есть. Большая разница для того, кто нажимает на крючок.

Я обдумал это. - Извините, не вижу, в чем.

- Хорошо, посмотрим с другой стороны. Что важнее? Убивать кторров или спасать жизни?

- Не знаю.

- Правда? Кого же мне спросить об этом?

Что? Уайтлоу задавал тот же вопрос. Если я не знаю, то кто же знает? Я сказал: - Спасать жизни.

- Хорошо. А что же нам делать для спасения жизней?

Я улыбнулся: - Убивать кторров.

- Правильно. Так что случится, если человеческое существо встанет на пути? Нет, позволь сказать по-другому: что могло бы случиться, если бы ты попытался спасти... как его имя, Шоти?

- Мы оба заплатили бы за ферму.

Фромкин кивнул: - Правильно. Так что же важнее? Убивать кторров или спасать жизни?

- В этом случае, убивать кторров.

- У-гу. Так имеет значение, какое оправдание ты используешь?

- Что?

- Имеет значение, веришь ли ты, что человек умирает в пламени безболезненно, или нет?

- Что ж, нет, я думаю, нет.

Он кивнул: - Так что ты чувствуешь сейчас?

Я покачал головой: - Не знаю. - Я чувствовал, как меня разрывает изнутри. Я открыл рот говорить и закрыл его.

Он еще раз поднял брови.

- Я не знаю, - повторил я.

- Ладно, - сказал он. - Спрошу по-другому: ты сделал бы это снова?

- Да, - сказал я, не задумываясь.

- Ты уверен?

- Да.

- Благодарю. И как ты будешь себя чувствовать?

Я встретил его взгляд прямо. - Гнусно. Чувствуешь именно так. Но все же я сделаю это. Важнее всего - убивать кторров.

- Ты в самом деле непреклонен, не так ли?

- Да, именно так.

Он глубоко вздохнул, потом выключил диктофон: - Окей, я закончил.

- Я прошел?

- Повтори?

- Ваш тест - ведь это было не интервью? Это была проверка позиции. Я прошел?

Он посмотрел над диктофоном прямо мне в глаза: - Если это проверка позиции, то вопрос наверное может повредить тебе.

- Да, верно. - Я все еще сидел, скрестив руки. - Если моя позиция оставляет желать чего-нибудь, то, стало быть, со мной надо обращаться только так. Поэтому мы квиты.

Он поднялся и я встал вместе с ним. - Ответьте мне еще на один вопрос. Существуют ли мирные кторры?

Он поглядел озадаченно: - Не знаю. А как ты думаешь?

Я не ответил, просто проводил его до двери. Он вставил свою карточку в щель и дверь для него открылась. Я хотел выйти вместе с ним, но в холле ждали два вооруженных охранника.

- Извини, - сказал Фромкин. Впервые он выглядел смущенным.

- Да, - сказал я и отступил. Дверь передо мной закрылась.

31

Почти тридцать секунд я стоял, уставившись на проклятую дверь и не говоря ни слова.

Я положил на нее ладони и нажал. Металл был холодным.

Я прижал голову к солидной металлической плите. Ладони сжались в кулаки.

- Дерьмо!

А потом я сказал еще целую кучу других слов.

Я ругался, пока не стал повторяться, потом перешел на испанский.

Когда я, наконец, исчерпался, то чувствовал себя не лучше, чем вначале.

Опустошенным. Обманутым. И глупым.

Я снова начал расхаживать по квартире. Я стучал по терминалу каждый раз, когда проходил мимо. Бесполезный кусок мусора. Я даже не мог вызвать комнатный сервис.

Я прошел на кухню и открыл холодильник - он был неожиданно хорошо заполнен. Но я не был голоден. Я был взбешен. Я начал открывать ящики. Кто-то предусмотрительно убрал все большие ножи.

Ругань больше ни к чему не приводила. Только горло пересохло. И чувствовал себя все глупее. Когда остановишься, начинаешь понимать, как идиотски это выглядит.

Что я на самом деле хотел - так это поквитаться.

Я вернулся в гостиную и еще раз толкнул терминал. Хорошо толкнул - он почти упал с подставки, но я вовремя поймал. А потом удивился - зачем? Чертов инструмент не хотел говорить со мной - и я ему ничего не должен.

Я смахнул его с подставки на пол.

Он ударился с тупым стуком.

Я поднял его и потряс. Там даже ничего не сломалось.

- Ага... - Я вытащил его на балкон и выкинул через перила.