Союз нерушимый (СИ)

Милиционеры подошли к нашей машине, Палыч показал голограмму удостоверения - и старлей в серой шинели, кивнув, выпустил нас на свободу.

- А зачем вообще всё это было надо? - спросил я.

- Не знаю, - пожал плечами шеф. - Может, двинулся на революции, а может быть, - он понизил голос, - дело в том, что у нас и правда совсем не тот режим, о котором мечтал Ильич... В общем, нашлась куча недовольных. Причём, не из тех, кто живёт в бараках и мясо видит раз в неделю. Люди, у которых было всё, чего только можно желать, с удовольствием продавали страну, причём, за не особенно и высокую цену. Офицеры КГБ - за возможность сместить, наконец, верхушку Конторы. Депутаты - за должности, квартиры и барахло. Военные - за тёплые места в генеральном штабе или политическую карьеру. Мерзавцы. Даже хорошо, что он их почти всех... - Палыч сделал красноречивый жест ладонью у горла.

Я усмехнулся:

- Ну да, он сделал за нас всю работу на несколько лет вперёд.

- Ага. Как бы сокращения не начались, - растянул губы в улыбке Палыч. - Так вот, первым проколом нашего гения стал Золотарёв. Незадолго до Большого Концерта он начал Ленина открыто шантажировать, требуя дать собственную республику в Европе. Это была большая ошибка обоих, которая в итоге и похоронила всё предприятие и их самих в придачу. Ильич решил разобраться с предателем самостоятельно, а чтобы никто ничего не заподозрил, замаскировал под убийство с личными мотивами.

- А потом?

- Лукацкий был связан с Золотарёвым и сразу сделал верные выводы, поэтому его тоже нужно было убрать.

- Ага, - кивнул я, понимая, что было дальше. - Но это убийство получилось куда более топорным, я вышел на след - и наш отдел было решено убрать.

- Тут неоднозначно, - пожевал губами Палыч. - Вероятнее всего, он преследовал три цели: убрать наш отдел, проредить своих ненадёжных союзников в КГБ и отвлечь Контору от каких-либо расследований вообще. Для этого, я думаю, он тебя и освободил.

- Да, мне такая мысль тоже приходила. Иначе зачем обстреливать Контору? На первый взгляд это бесполезно, а с этой точки зрения - вполне логично. Но вот что интересно: ну ладно, ну захотел он проредить. Но почему бы просто не взять и не выжечь мозги всем по очереди?

Палыч покачал головой:

- Не-ет, он не смог бы. Его до сих пор держали в Загорске-9 на правах подопытного кролика. Соединение с сетью было нестабильным - именно для этого ему и понадобился Дворец Советов. Коммуникации. Да и, мне кажется, он просто запутался в своих интригах. Когда просчитываешь всё наперёд и видишь по несколько плюсов и минусов того или иного хода, очевидные решения отпадают сами собой - велик соблазн убить двух и более зайцев.

- Знаешь, - усмехнулся я, - вот сижу и думаю: всё очень стройно, очень логично, но... Черт возьми, Ленин? Мутировавший мозг Ленина со способностями к телепатии, искусственно созданный в лабораториях Загорска-9?..

Палыч улыбнулся:

- Сам никак не могу до конца в это поверить.

- Да уж... - я потёр переносицу. - Так как всё должно было получиться?

- О, очень красиво. Во-первых, я почему-то уверен, что твоё расследование Ленин изначально направлял. Лишь на поздних стадиях, когда его отключили от сети и приготовили к поездке в Москву, он не мог тебя держать в узде. У меня нет доказательств, но это вписывается в общую концепцию устранения чужими руками наиболее заклятых друзей. А если говорить о результате мятежа... Он здорово подчистил Партию и правительство. Не знаю, чего он хотел, но как-то и не тянет проверять, знаешь ли. Назови меня старомодным, но я предпочитаю старую добрую диктатуру людей диктатуре сбрендившего мозга-мутанта.

Мне оставалось лишь молча согласиться.

Ещё какое-то время мы ехали молча, я смотрел в окно и наслаждался видом ночного города. На душе почему-то стало пусто и тоскливо.

- Слушай, - позвал я начальника. - Одно до сих пор у меня не укладывается в голове.

- Да? - переспросил шеф.

- Зачем Ленину было убивать Гречко? Он же был нужен ему не до, а во время мятежа. Блокировать космопорт, подвезти свежие силы в случае неудачи.

- Мало ли, что там могло быть, - проворчал Палыч. - Может, он просто свихнулся под конец.

По его реакции мне всё мгновенно стало понятно.

- Мудак ты.

К моему удивлению шеф не стал отпираться:

- Работа такая. Иначе Гречко ни в жисть бы не поверил, что его хотят слить, - пожав плечами, ответил босс и надолго замолчал, задремав.

Огни, огни, огни... Яркая и красивая ночная Москва за окном. Мы проехали огромный плакат с фотографией воина-освободителя, грудь которого была украшена одиноким орденом героя советского союза. Я вспомнил, как совсем недавно раздумывал над тем, какие выгоды принесёт мне раскрытие этого дела - и стало ужасно смешно от собственной глупости.

- А что, Пал Палыч? - спросил я, широко улыбаясь. - Навесят нам орденок какой-нибудь? Заслужили?

Шеф встрепенулся, поднял голову и посмотрел на меня, как на идиота.

- Ты ради орденов, что ли, старался?

- Да в общем, нет... - я покосился на начальника и только сейчас понял, что он работал ничуть не меньше меня, а, скорее всего, ещё и больше. Кулаками махать много ума не надо, а он каждый день бился практически вслепую и против всех: на шпионской работе, где неясно, кто свой, а кто чужой, - иначе не бывает.

- ...И на первый взгляд как будто не видна, - пробормотал я. Палыч услышал и поддержал.

- Да, именно. Какие из нас нафиг герои? Видишь? - начальник указал на щиты, мимо которых мы ехали. - Генерал Захаров, лично возглавивший атаку на Руан, захвативший его и погибший, - герой. И тот милиционер, который бросился с гранатой под БТР у Дворца Советов - герой, - я с удивлением узнал на фото старлея, который нахамил мне в самом начале всей истории, у Дворца Советов. - А мы не герои. У нас просто работа такая.

Мы выехали на автостраду, и я с высоты окинул взглядом море огней, которое представляла из себя ночная Москва. Яркие вывески, столбы красного света, устремлённые ввысь, плывущие в небесах дирижабли, окна спальных районов, шпили министерств, фешенебельные башни номенклатуры... Весь мир, огромный, красочный и многогранный в это мгновение казался ненастоящим, словно являлся пародией на самого себя. Впрочем, так оно и было на самом деле, и Ленин стал вишенкой на торте всего этого фарса. Всё-таки это был не тот Советский Союз, а всего лишь государство, которое им притворялось. "Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь", как пелось в древней песне.

Как ни крути, а воссоздать ту страну всё-таки не получилось, да и не получится никак, даже у Ленина: как потому, что та счастливая страна существовала только в памяти людей, так и потому, что слишком уж всё вокруг поменялось. Сколько ни ностальгируй, сколько ни вешай старых лозунгов, флагов и плакатов - то время не вернуть, а значит, только и остаётся, что создавать иллюзию и верить в неё всеми силами.

Как-то само собой вспомнилось, что даже я - не настоящий человек, а всего лишь клон, который вскоре должен будет уйти. Потому, наверное, и спасение страны не выглядело таким большим достижением: как будто прошёл компьютерную игру и завтра просто засядешь за новую.

"И что же, получается, всё было бесполезно?" - спросил я сам себя и тут же ответил: - "Нет".

Каким бы ни был этот мир, какой бы ни была эта старая новая страна, у нас оставалось главное сокровище, за которое стоило сражаться. Не замшелые идеи и идолы, не территории и золото, а люди. Плохие и хорошие, добрые и злые, не ангелы и не демоны. Обычные люди, из которых и состоит любое государство. За их жизни, за их большие и мелкие радости, за их детей, за их спокойный сон, за их - а вовсе не моё - будущее стоило бороться. И умереть, когда придёт черёд.

- Не волнуйтесь, товарищ майор, - устало улыбнулся Палыч. - Родина вас не забудет.

- Да, конечно, - ответил я, не отрывая взгляда от целой галактики огней за окном машины. - Но и не вспомнит.