Метаморфозы вампиров

Карлсен направился в кафетерий, где, не спеша, выпил холодного апельсинового сока и съел сэндвич с вегетарианской ветчиной (изо всех вегетарианских имитантов вкус самый настоящий). Затем прошел к билетной будке и спросил у служащего, как звать начальника экспозиции.

— Профессор Гордон, сэр (да, точно, имя как раз на титульном листе каталога: профессор Александр Гордон).

— Он вообще в здании?

— У него офис наверху. Можно выйти на секретаря, надо только на том вон телеэкране набрать 006.

Хорошенькая мулатка ответила, что профессора Гордона у себя нет, и осведомилась, кто спрашивает.

— Доктор Карлсен.

— Что за вопрос, вы мне не скажете?

— Почему же. Насчет моего деда, капитана Олофа Карлсена — исследователя космоса.

— Одну минуту, сэр. — Звук пропал.

Девушка проворно работала с клавиатурой. Секунду спустя лицо озарилось улыбкой.

— Профессор Гордон только что вернулся. Спуститесь сейчас, если желаете? — на телеэкране у нее была информация, с какого этажа делается звонок.

Офис Гордона находился пролетом ниже.

— Проходите прямо сейчас, — улыбнулась секретарша, стоило Карлсену появиться в приемной.

Из-за стола угодливо вспорхнул лысенький человек с имбирными усами, на ходу протягивая руку.

— Доктор Ричард Карлсен, автор «Рефлектологии»?

— Да. (Вообще-то «Рефлективность», да уж ладно.)

— Вот сюрприз какой приятный! — в ладонь так и впился. — Да, на деда-то вы похожи. Вашу мать, кажется, звали Сельма? Или нет… Кристин?

Акцент у профессора был определенно шотландский.

— Сельма. Вы, похоже, наслышаны о нашей семье.

— И даже очень. У меня про нее и в книге есть — «Космические исследования в двадцать первом веке» — я ее сейчас пишу. Так что, очень приятно с вами познакомиться. Садитесь, прошу вас, — сам он вернулся к своему креслу.

— Спасибо. Рад буду по мере сил пригодиться. — Гордон одобрительно расцвел.

— Очень любезно. Так чем могу вам помочь?

— Сейчас только прошелся по вашей экспозиции. Вас действительно можно поздравить: просто фантастика.

Гордон всем своим видом пытался выказать равнодушие, а у самого глаза от удовольствия так и светились.

— Я восхищен. Да, если можно такое про себя сказать, — это в своем роде лучшая в мире выставка.

— Особое впечатление от самого размаха истории.

— Благодарю, — Гордон скромно кашлянул. — Ну, не мне одному все лавры.

Электроника — целиком работа Бенедикта Грондэла.

— Изобретателя? Я с ним немного знаком.

— Он, кстати, обработал в цифре и старый тот фильм о «Страннике».

Оригинал совсем пришел в негодность.

— Реалистичность просто невероятная. И с дедом снова увиделся будто воочию.

— Вы хорошо его знали?

— Очень даже. Он умер, когда мне было пятнадцать лет. Только последние годы он жил на Тибете, в монастыре.

— Ммм… — профессор взглядом блуждал по столу, но все равно чувствовалось — взволнован. — И вы когда-нибудь туда ездили? — Было раз. Место называлось Кокунгчак.

— И он вам когда-нибудь говорил, почему предпочитает Тибет?

— Да, чтобы не ходили по пятам.

Гордон прочистил горло.

— Хотелось бы задать вопрос, довольно деликатный. Вам дед не казался эда… э-э… старцем?

— Нет. Я потому на самом деле к вам и пришел. В каталоге у вас намекается, что «Инцидент со „Странником“» был инспирирован нечистоплотным издателем. Так вот, вовсе нет — я видел саму рукопись.

— И вы считаете, она была опубликована слово в слово?

— Как раз нет.

Гордон козырнул бровью.

— Дед, по собственным его словам, написал всю правду без утайки. В печатном тексте — сотни изменений.

— Но почему?

— Потому что, как говорила у меня мать, дед обещал кое-кому, что их имена не прозвучат. Но правду он хотел изложить всю, без утайки, и решил тогда: пусть выбирают издатели.

Следующий вопрос Карлсен знал уже заранее.

— Оригинал рукописи все еще существует?

— Он хранится у матери в банковском сейфе.

— Вы его читали?

— Нет.

Гордон сухо протарабанил пальцами по столу.

— Так что имя ведущего политика, про которого говорят, что он вампир, вам неизвестно?

— Известно.

Профессорские щеки зарделись.

— Но это, разумеется, тайна?

— Тайна-то оно тайна, но вам скажу: Эверард Джемисон.

— Бо-оже ты мой, — выдохнул Гордон.

— А вы никогда не слышали?

— Что ж, разумеется, были слухи, всякие слухи… Но вы… уверены?

— Абсолютно, — в наступившей тишине Карлсен улыбнулся. — Но вы же все равно не верите в историю с вампирами.

Взгляд у Гордона растерянно заметался.

— А вы? — он посмотрел Карлсену прямо в глаза.

— Вчера на этот вопрос я бы ответил, что нет.

— А теперь, после того как побывали на выставке?

— А теперь, пожалуй, да. (Не будем развеивать чужое заблуждение.)

— И почему?

— Потому, что слишком многое не стыкуется. Прежде всего, корабль пятьдесят миль в длину и двадцать пять в высоту крупнее многих астероидов. Если он был там с таких давних пор, почему с Земли его не заметили в телескоп?

Гордон подался в кресле.

— Да кто же его искал? Космос — это ж такая бездна!

— Астрономы-любители астероиды проглядывают до дыр ежевечерне. Кто-нибудь все равно бы заметил. Если только он специально не уходил из поля зрения.

— Смысл есть, — согласился Гордон. — Еще что?

— Конец «Странника» в Восточном Море: как-то слишком уж гладко все пригнано.

— Но ведь известно, что это был метеорит. У нас там наверху и обломки есть. Луна бомбардируется ими постоянно.

— Вы сами же в каталоге написали: метеор такого размера ударяет лишь раз в полвека. Шанс получается один из миллиона.

— Это так. Но какая здесь альтернатива? Что, у этих созданий силы, без малого, сверхъестественные? Наступила пауза.

— Вы исходите из убеждения, что моим дедом бесцеремонно манипулировал издатель. Я знаю, что это не так. Он, когда писал свою книгу, был полностью здоров и вменяем. Да он и не из тех, кто пошел бы на фальсификацию или подлог. Кроме того, если бы история о вселяющихся в людей вампиров была у него действительно вымыслом, он бы уж, безусловно, поостерегся вовлекать в нее таких видных людей, как Эверард Джемисон, премьер-министр Великобритании. (Аргумент верный; не зря же Гордон сам чуть было не высказал догадку насчет именно Джемисона).

— Но почему он не оставил это у себя в книге? Джемисона к той поре уже не было в живых.

— Моя мать говорила, он обещал Джемисону лично, что никогда не придаст происшедшее огласке. Просочись только, что Джемисон был в руках у пришельцев, тут премьер-министру как политику и конец. Дед мой и после смерти Джемисона чувствовал себя связанным обещанием.

Гордон хмыкнул, но без иронии.

— Сходили к нам на выставку и уверовали в вампиров, так, что ли?

— Н-ну… да. (А что, почти так и получается.)

— И все равно соглашаетесь, что спроси я вас вчера, вы бы, может, сказали и «нет»?

— По той же причине, что и вы, — Карлсен сопроводил слова кивком. — Я ученый. Мне не хочется верить в вампиров. Это то же самое, что верить в привидения.

— Можно спросить, а по какому вы профилю?

— Я психиатр, специалист по криминологии.

— А-а! — Гордон непонятно почему вдруг расцвел. — Вы знаете Джона Хорвата?

— Нет. Имя, правда, знакомое…

— Вам бы с ним повстречаться. Вот он в вампиров верует.

— Да вы что?

— Он книгу о них написал.

— Он фольклорист?

— Нет-нет, психолог. Вас с ним познакомить?

— Н-ну, если…

— Давайте-ка его наберем.

Карлсен вдруг понял: профессору хочется как-нибудь поделикатнее свернуть беседу. Он молча наблюдал, как Гордон набирает номер по обычному телефону.

— Добрый день, мне бы доктора Хорвата… Профессор Гордон… Привет, Джон, это Алекс Гордон. У меня сейчас в кабинете необыкновеннейший человек — доктор Карлсен, внук знаменитого капитана Карлсена… Вот-вот, космические вампиры. Он бы о вампирах хотел с тобой перемолвиться. Это возможно? Вы сейчас свободны? — вполголоса обратился он к Карлсену.