Начало тьмы (СИ)

— Войдя сюда, ты нарушил запрет… — синтезированный голос переводчика передал мертвую статичность интонации.

— Разве нельзя сделать исключения?

— Оно уже сделано, я порицаю намерение, а не поступок…

— Наши намерения честны.

— Ты тоже хотел прийти? — Отари не сразу понял, что вопрос к нему. Прокашлявшись, он ответил неуверенно:

— Я… не знал, куда иду…

— Тогда почему ты говоришь «мы»? — обратился опять к этнографу старик. Он как-то незаметно взял бразды в свои руки.

— Я имел в виду всех нас — людей…

— Людей нет, — резко перебил плониец, — я слышал только о двух пришельцах, ставших сущими.

Со стороны это напоминало перебранку — два скрипучих голоса перебивали друг друга, как будто состязаясь в скорости ответов. Потом наступила пауза, словно соперники договорились о передышке. Первым нарушил молчание человек:

— Я надеялся узнать от тебя историю твоего народа… Я слышал, что ты превосходишь мудростью всех, и помнишь многое из того, что было до начала Ожидания.

Старик сидел неподвижно, уставившись в одну точку, огонь очага мерцал в его глазах.

— Я жил долго, слишком… — наконец, проговорил он, опустив морщинистые веки, — И я остался один…

— Ты единственный из стариков племени. Почему?

— Мрог.

Переводчик произнес это слово буквально, только приспособив для человеческой гортани. Это означало, что для него нет соответствующего понятия. Отари почувствовал, как напрягся этнограф… Значит, это важно? Сам он пока что понимал мало. Манера плонийцев не признавать существования того или другого была уже знакома, но от этого не менее загадочна.

— Что такое мрог?

— Это то, что не мир. Его нет, пока мы есть… По-другому это Великий Иной.

— Это смерть?

— Нет.

— Может, это океан?

Старик долго слушал перевод. Потом покачал головой — Отари показалось, что в глазах его мелькнула усмешка:

— Никто не знает, что такое мрог, — лаконично ответил он. Откинувшись на спину, он закрыл глаза и, казалось, заснул. Огорченный этнограф начал собирать свои причиндалы. Отари чуть не рассмеялся, глядя на его лицо — такая искренняя обида была написана на нем.

— Что, лишили сладкого? — пробормотал он. Кутюрф только безнадежно махнул рукой и пошел к выходу.

…Ночное небо начинало сереть, когда они вышли из лабиринта деревни. До этих пор координатор молчал, ожидая, пока у его спутника не уляжется раздражение. Сняв ненужные инфракрасные очки, он с наслаждением потянулся — давала себя знать привычка к земным суткам. Кутюрф обратил на это внимание:

— Что, в сон потянуло? Не советую — лучше сразу привыкать.

— Пожалуй… Ну как, объясните, что тут произошло?

Жюль облегченно рассмеялся:

— Да ну… Такой случай — ведь в первый раз удалось найти действительно старого туземца… Не поверите — все в этой деревне примерно одного возраста! Я сначала не поверил, когда прочел отчет второй экспедиции — там еще были биологи…

Отари кивнул — в нормальных экспедициях освоителей были специалисты во всех областях. Жюль продолжал:

— А потом я приехал сюда и убедился — не врут. Во всех поселениях острова живут представители одного поколения.

Ило вспомнил, как его поразило полное отсутствие детей в деревне. Стариков, значит, тоже нет… Любопытно! И он с новым интересом спросил:

— Но откуда же взялись эти? Может, в их обычаях съедать родителей?

— Ну-у… Эка хватили! Это самое мирное племя галактики — у них даже нет понятия такого — убийства!

Знакомо — чего только нет у этого племени. Ни возраста, ни стариков, ни детей… Океана не существует, людей тоже. Что еще у них отсутствует? Зато у них есть какой-то мрог.

— Кстати, что это за штука такая — мрог? Мне показалось, она вас взволновала?

Кутюрф с досадой ударил себя по ладони:

— Еще бы! Все здесь упирается в это. Это ключ! Я уже полгода бьюсь, и все без толку — слышали ведь, что ответил почтенный старец? А такого случая может больше не представится…

— Почему?

— Вы ведь видели, как действует на всех эта травка?

— Конечно! И на меня она подействовала не хуже «шумялки».

— Сейчас единственный период в году, когда она набирает полную силу — наркотик нестоек, и хранить его нельзя… Ну, это-то к лучшему — для самих же плонийцев.

Из-за горизонта показался краешек местного светила, сразу же обрызгав светом холмы. Небо начало пропадать с одного края, словно таять в жаре солнца. Заглядевшись на медленное течение этих событий, Отари чуть не упал, зацепившись за какой-то корешок, коварно спрятавшийся в тени. До поселка оставалось совсем немного, когда он ощутил беспокойство… Через мгновение он осознал, что беспокоится о своем серокожем спутнике, оставшимся в деревне. Немного нерешительно, боясь показаться смешным, Ило задал вопрос:

— А-а… Как там Уном? С ним ничего не…

Кутюрф только улыбнулся, оглянувшись:

— Ничего-ничего, проспится и придет.

— Почему же не останется?

— Он не живет в деревне… Да нет, я же говорил — никакой он не отверженный. Говоря кратко — это что-то вроде местного бунтаря. Только в рамках закона.

— Официальный бунтовщик?

— Вот-вот.

— Интересная должность…

— Да. Только благодаря ему мне и удалось вступить в контакт с племенем. Иначе до сих пор считалось бы, что меня нет.

«Вот еще интересная привычка», — подумал Отари. Но практические соображения вскоре вытеснили эти мысли. Вспомнив о лодке, он тут же подступился к Жюлю со своей просьбой. Тот был несказанно удивлен, узнав о его положении — под конец это его даже развеселило. Охотно уступив лодку, он в виде оплаты острил на этот счет весь оставшийся путь. Отари терпеливо сносил эти упражнения — в конце концов, характер Жюля проявился в самом начале их знакомства (кстати, об утреннем розыгрыше по какому-то безмолвному уговору не было сказано ни слова).

…Напоследок Ило все-таки еще выяснил, что это за «ожидание», которым заменяют здесь время. Кутюрф объяснил, что «ожидание» надо понимать буквально — плонийцы действительно ведут отсчет до какого-то одним им известного срока. И праздники — нечто вроде календаря. Правда, он не выяснил, как назначаются ночи для празднеств.

— А что же будет, когда они дождутся — страшный суд? — спросил координатор.

— В этом мирке, где даже ветра нет, трудно представить себе катастрофу. Может, они начнут ждать снова… Так, наверное, уже было — ведь один старик все-таки нашелся.

— Где же остальные?

— Слышали же — мрог!

Они весело расхохотались, спускаясь по склону к поселку — и к океану, лежащему навеки остылой глыбой под небом без дали…

Глава 4

База № 6, в просторечии «Золотая». Казалось, что из неведомых глубин всплыл левиафан — огромная черная туша лаково блестела наплывами керамитовой брони. Отари еще раз огляделся вокруг: даже в глубоком космосе, за многие световые годы от любой звезды, он не ощущал такого чувства потерянности. Бесконечное белое пространства неба, отраженного в зеркале океана, окружало его зияющей пустотой. Издали станция казалась висящей без опоры. Он ласково похлопал борт лодки — туристическое корытце с честью одолело полтысячи километров за одну ночь. Конечно, не на солнечных батареях — малозаметная серо-стальная капсула размером с карандаш, вмонтированная в силовой агрегат, была ничем иным, как миниатюрным «холодным» аккумулятором. Еще одна такая капсула весомо оттягивала карман. Каждой хватит на десять часов работы. Пусть на Земле его дразнили крохобором, он неуклонно следовал вековой мудрости освоителей — запас карман не тянет.

Отари поднялся по наклонному пандусу на макушку станции, удивляясь про себя царящему вокруг безлюдью. Все-таки здесь работало больше тысячи человек. Да и охранная система должна была сигнализировать о его приближении. Если, конечно, ее не отключили. Ило вспомнил станцию космосвязи и усмехнулся.

На другой стороне огромной, метров двухсот в диаметре, туши корпуса виднелись кое-как приткнутые к причалам гидросамолеты — не меньше дюжины. Маленькие двухместные машины, похожие на стрекоз, поблескивали полупрозрачными плоскостями. Видимо, дизайнпланетчики посчитали такой транспорт самым удобным для Плона. Но для одной станции их было многовато. «Неужели опоздал?» — мелькнуло в голове координатора…