Сказ о пути

— Да уж. Странные встречаются на свете люди…

— И не говори, Анечка.

— И что за несправедливолсть такая: лучше б он мне эти деньги отвалил — на мое живое цветущее тело и его здоровые потребности. А не на овощ безжизненный, который и спасибо-то ему никогда не скажет!

— Ой, цветущее, Анечка… Прям сил никаких нет.

— Анатоль… Анатолий Семенович, ну не здесь же! А зайдет кто?..

— Да кому сюда заходить? Тише… тише… мы по-быстрому…

Сиреневый мир

Здесь было хорошо. Они лишь пару минут находились в новом мире, а Дийк шестым чувством уже понял, что здесь удастся отдохнуть — во всех смыслах. А может, они наконец-то нашли то, что так долго искали?..

Город не город, селение не селение, но подобного места он еще не встречал. Дома — изящные и красивые, каждый не похож на соседний, каждый — изысканное творение зодчества. Сады за живыми изгородями, горбатый мостик через ручей, веселые дорожки, посыпанные разноцветным песком… Люди за изгородями и те, что попадались навстречу, выглядели счастливыми. Нет, они не улыбались поголовно, как фарфоровые болванчики, но глаза их смеялись и тихое довольство сказывалось в каждом жесте и звуке голоса, когда они приветствовали незнакомых странников. Легкие, не стесняющие движений одежды всех оттенков лилового окутывали их тела. И это было немного странно: дома и сады поражали разнообразием, одежда же была одинаковой по цвету для всех.

— Здесь пахнет весной. Вечной весной…

Оглянувшись на реплику Наки, промир увидел, что она смеется. Беззаботно, по-детски — не губами и горлом, но кончиками ресниц, взмахами рук, волосами.

Гоа удивленно принюхивался к какому-то цветку у дороги и был так поглощен этим занятием, что не заметил, как мимо его носа пролетела огромная нарядная стрекоза.

— Это меня и настораживает. Слишком тут гладко и сладко. Как на картинке.

— Ты скептик, Дийк. Тут здорово! Может, это и есть тот самый мир, о котором мне рассказывала сестра? Может, мы его наконец-то нашли? И я вот-вот обнимусь с сестренкой…

— Разучила новое слово, малышка, и теперь им щеголяешь? Я не скептик. Я реалист. Мне с трудом верится в существование Алуно, поскольку я слишком многое успел увидеть, слишком во многом разочаровался. Но буду только рад, если ты окажешься права и утрешь мне нос. Я не гордый! Пойдем познакомимся с местным населением.

Наки согласно тряхнула головой, и они направились к ближайшему дому. Он был нежно-зеленого цвета, а формой напоминал половинку торта: гладкая стена с тремя высокими окнами и дверью, а на крыше — нагромождение башенок, балкончиков и резных статуэток. Было странно, как держится вся эта конструкция, отчего не рухнет от ветра, сложившись, словно картонный дворец.

Им даже не пришлось стучать: стоило взойти на крыльцо, как дверь распахнулась. За ней стояла молоденькая девушка, смотревшая с такой искренней радостью, словно они были горячо любимыми долгожданными гостями. Она была высокой, почти вровень с промиром, не красивой, но милой: водопад медовых волос, ямочки на щеках, крупные черты лица, неправильные, но настолько славные, что на них нельзя было смотреть без улыбки.

— Заходите! Еда уже на столе. Я ждала вас чуть раньше, поэтому хлеб успел остыть, но он все равно свежий и вкусный.

Дийк замялся: ясно как божий день, что их с кем-то спутали. Славная девушка обозналась, приняла за других — но до чего не хотелось развеивать ее заблуждение, прогонять оживление и радость с милого лица.

— Простите, но вы нас с кем-то спутали! — вывела его из затруднения Наки.

Ее слова прозвучали извиняющимся тоном — словно в заблуждении девушки была львиная доля их вины.

— Спутала? — Девушка на секунду задумалась, но затем лицо ее осветилось той же дружелюбной улыбкой. — Нет, это невозможно. Я видела вас сегодня во сне, а мои сны всегда сбываются. Ты — Наки, — она провела ладонью по волосам девочки, и та впервые на памяти промира не отдернулась брезгливо от прикосновения чужого человека. — Ты упрямая и отважная, и еще ты абсолютно уверена, что всегда и во всем права. А ты — Дийк, — его она не коснулась, лишь задержала подольше взор, ласковый и задумчивый. — Вечный странник, который разучился мечтать и надеяться. А ты Гоа, — девушка присела на корточки перед рышем, заглянула в золотые глаза и почесала за ухом. — Верный, как все из твоего племени. И красивый. А я Уни! Ну, так как? Может, все же не будете стоять на пороге, раз мы со всем разобрались?

— Скажите, ваш мир случайно называется не Алуно?

Промир задал этот вопрос, уже войдя в дом следом за девушкой. Здесь было очень светло: и стены, и крыша оказались из полупрозрачного материала, и мириады солнечных зайчиков расцвечивали все вокруг в цвета майской зелени и июньских одуванчиков.

— Нет, мы называем наш мир Дилль. А что это за место, о котором вы говорите? Никогда о таком не слыхала.

— Да так, очередная детская выдумка.

Дийк покосился на Наки, но та, если и обратила внимание на его реплику, то предпочла не комментировать ее.

— Если хотите, можете задать свой вопрос завтра Принцессе.

— А разве нас так вот запросто пустят к царственной особе? — удивился промир.

Они уже сидели за столом, заставленным простой, но очень аппетитной на вид едой. Дийк и Наки были не на шутку голодны, так как в неприветливом и скудном мире, откуда они перебрались сюда, им не удалось перехватить ничего сытнее черствого хлеба и пучка колосьев.

— Почему нет? — в свою очередь удивилась Уни. — Принцесса выслушает любого, кто к ней придет, и ответит на любые вопросы. Конечно, на которые знает ответы.

Она отломила ломоть мягкого душистого каравая, густо намазала сметаной и протянула Дийку. Наки справилась с этим же самостоятельно. Гоа свой ломоть аккуратно отнес в угол, чтобы не запачкать яркий половичок.

— А как же король и королева? Почему у вас всем заправляет дочь, а не ее родители? — Этот вопрос прозвучал глуше первого, так как произносился с набитым ртом.

— Королева была давным-давно. Она сделала наш мир таким, каков он сейчас. Она сделала людей людьми. Королева была великой правительницей, подобных ей не бывало прежде и никогда не будет. Но она давно умерла. Мы чтим ее память, и все, кто правил и правит после нее, называются принцессами, так как им никогда не стать подобными ей.

— Занятно. Выходит, у вас все время правят женщины?

— Какой мудрый мир! — Наки одобрительно фыркнула в свою тарелку, наполняя ее чем-то белым, сладким и рассыпчатым. — Я давно подозревала, что мир не может быть идеальным, если им правят мужчины. Они не способны созидать и беречь, их цель — разрушение, вечное и бессмысленное.

— Нет, почему же? — рассмеялась Уни. — У нас бывают и принцы. Это не важно. Владыкой становится самый достойный, а пол его значения не имеет. А таких мужчин, о которых ты говоришь, Наки, здесь нет.

— Не может быть! — не поверила девочка.

— Может, может. Вот поживешь здесь подольше и сама в этом убедишься!

Они еще долго беседовали, попутно поглощая еду — густые свежие сливки, незнакомые овощи или фрукты (по вкусу невозможно было определить точно), фигурки из разноцветного мягкого сахара. Дийк и Наки узнали, что Дилль — и город, и страна. За его пределами люди не живут, там обитают только текры (произнося это слово, девушка скривилась). Но на вопрос, кто или что это, отчего-то не ответила. За каменной стеной, которой обнесен город, тянется бескрайняя пустыня. В ней почти нет воды, очень мало растений, и земля практически мертвая. Когда-то, до Королевы весь край был почти таким же. Землепашцы воевали друг с другом за лучший клочок земли, а пастухи — за пастбища для скота. Жизнь была безрадостной и тяжелой — люди лишь беспрестанно трудились, чтобы хоть как-то прокормить себя и детей, да то и дело дрались друг с другом. Но пришла Королева, и все изменилось. Она отделила людей от текров. Люди построили стену, разделившую Город и пустыню. Труд стал в радость — и все вокруг расцвело. Искусство стало одним из главных занятий, а красота и гармония — основными принципами устройства жизни.