Хрупкое время Ауэны. Сборник научно-фантастических произведений

Хуже выглядел Джеймс Келвин, астроном. У него наблюдались все признаки душевной депрессии: общая подавленность, отсутствие всяких интересов. Впрочем, он усердно посещает бар и, видимо, не прочь напиться. Ему явно надо сменить обстановку, но вряд ли это возможно на станции, где штат укомплектован строго определенным количеством специалистов. Разве что поговорить с директором… Эрих включил видеофон и набрал шифр профессора Лумера.

— Директор станции занят. Вызывайте утром с восьми до десяти, — прозвучал мелодичный женский голос.

— Включите, когда освободится.

— Директор станции занят. Вызывайте утром с восьми до десяти.

По неизменным интонациям психобиофизик сообразил, что разговаривает с роботом.

— Порядки, как в двадцатом веке, — проворчал он, отключаясь. Немного поразмыслив, вызвал больничный отсек.

Мисс Лумер оторвалась от бумаг и вопросительно взглянула на него.

— Привет, Элси. Ты не знаешь, где найти твоего старикана? Он мне срочно нужен.

Девушка покраснела и смешалась.

— Папа, тебя просит мистер Тронхейм.

— Слышу.

Из-за спины Элси появилась бритая голова директора. Эрих, встретив его колючий взгляд, поежился и ругнул себя за неосторожность.

— Что скажете, Тронхейм?

Психобиофизик сделал вид, что не заметил невежливую форму обращения, отлично сознавая реакцию Лумера на его «старикана».

— Извините, профессор, если я оторвал вас от дела, но… Мне хотелось бы побеседовать с вами лично.

— Хорошо, зайдите через полчаса.

Разговор получился не совсем такой, как хотелось Тронхейму. Лумер внимательно выслушал доклад и уставился на Эриха немигающим взглядом:

— Что вы предлагаете?

— В идеале следовало бы переместить садовника в обсерваторию, а астронома в оранжерею, но, увы, при блестящих математических способностях Лемберг не астроном. А вот астроному не вредно было бы поработать в оранжерее, если не садовником, то просто рабочим. Главным образом для смены обстановки.

— Здесь не благотворительное общество, — сухо заметил профессор. — К тому же я сомневаюсь в серьезности увлечения Лемберга. Он работает у меня тридцать лет…

Эрих почувствовал недоверие в словах профессора. Действительно, за тридцать лет можно узнать человека, даже не обладая набором психокибернетических анализаторов.

— Я по могу сказать, насколько это серьезно, но меня беспокоит, что это влияет на его психику.

Директор нажал кнопку вызова, и на экране возникло озабоченное лицо мисс Лумер.

— Элси, посмотри заказы Лемберга.

— Я и так знаю, папа. Введение в теорию квантов, труды Эйнштейна, Фридмана, Лобачевского… Ну и другое, в этом же роде.

— Он что-нибудь понимает?

Элси пожала плечами.

— Ты мне не говорила.

— Разве это важно?

— Пожалуй, — хмуро согласился Лумер и выключил видеофон. Он потер руками виски. Психобиофизик машинально отметил этот жест, который не раз замечал у Элси в минуты затруднений.

— Хорошо, я поговорю с Лембергом. Что же касается астронома, то решайте сами. У меня нет необходимости ходатайствовать о его замене. Если считаете опасным для него пребывание на станции, можете использовать свое право врача.

— Я имел в виду оздоровительные мероприятия.

— Позвольте вам напомнить еще раз, что здесь не курорт, мистер Тронхейм. В этой связи мне хотелось бы заметить, что и моя дочь не нуждается в вашем усиленном внимании.

Эрих пристально посмотрел на профессора, но его взгляд не выражал ничего, кроме усталости и озабоченности.

— Ваша дочь нуждается в моем попечении больше, чем вы представляете, — решительно возразил психобиофизик.

— В самом деле? — в голосе директора сквозило любопытство и ирония.

— У мисс Лумер достаточно четко выраженная инфантильность, что в соединении с подавленной волей и повышенной сексуальностью может привести к элементарной шизофрении.

У профессора дрогнул подбородок, но он сумел справиться с волнением.

— Никто мне раньше этого не говорил…

— Возможно, раньше этих симптомов не было. В нервной системе, как, впрочем, и в самом организме, изменения накапливаются постепенно, прежде чем они проявятся явственно. Кстати, она жаловалась на провалы памяти.

— Это у нее иногда бывает…

— И вас это не беспокоит?

Лумер промолчал. Он снова приобрел равновесие. Эрих удивился его самообладанию и потому решился на вопрос, который в данных обстоятельствах задавать не следовало.

— Почему ваша дочь до сих пор не вышла замуж?

— Это тоже имеет прямое отношение к вашим обязанностям?

— Приберегите ваш сарказм для другого случая. Сейчас женщины развиваются быстрее, чем в прежние времена. Ей нужна нормальная жизнь. Я вам говорю это, как психолог.

— Благодарю за совет. Однако моя дочь достаточно взрослая и может такие вопросы решать сама. И еще… Если у вас серьезные намерения, я не возражаю.

Эрих пожал плечами. Логика профессора явно сбивала его с толку, но подсознательно он улавливал какую-то зависимость между словами и поступками Лумера. Эта противоречивость и толкнула Тронхейма на озорной ответ.

— Я подумаю над вашим предложением.

— Однако решающее слово принадлежит Элен, а пока прошу вас держаться в рамках приличия, — жестко закончил директор неприятный разговор.

Эрих шел по коридору, размышляя, чего больше в Лумере; отцовской любви или отцовского эгоизма. Он понимал, что если человек с такой выдержкой дрогнул, значит его глубоко затронуло неожиданное сообщение. Чем еще можно объяснить беспокойство, кроме отцовских чувств? С другой стороны, ему крайне неприятна даже сама мысль о замужестве Элси. Тот вечер в баре можно объяснить плохим настроением, эту встречу — собственной бесцеремонностью, и все же неприязнь Лумера имела более глубокие корни. Эрих был бы никудышным психологом, если бы не почувствовал этого. Родительская ревность? Похоже. У женщин она проявляется резче и чаще, но в определенной степени свойственна и мужчинам. Можно представить и гипертрофированный случай. При таком отчужденном образе жизни профессор лишен живого общения с окружающими, и дочь, скорее всего, является единственным близким человеком. И все-таки это странное предложение! Может быть, логика одержала верх над чувствами? Или он просто испугался последствий, которые могли бы привести дочь к нервному заболеванию?

Тронхейм остановился у дверей своего номера, машинально набрал шифр. Створки распахнулись, а он продолжал стоять, углубленный в свои мысли.

— Эрих!

Тронхейм обернулся. Торопливым шагом к нему приближалась Элси.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, — Элси запыхалась от быстрой ходьбы. — Зайдем. Отключи видеофон.

Эрих послушно выдернул штекер, пододвинул ближе к столу кресло, усадил Элси и приготовился слушать.

— Можно узнать, о чем вы говорили с отцом? — щеки Элси слегка подернулись румянцем.

— О разном, в частности, о тебе.

— Именно это меня и интересует.

— Ну, например, он предложил мне жениться на тебе.

— Ты, конечно, отказался!

— Нет, я сказал, что подумаю.

— Зачем?

— Просто так. Посмотреть, как прореагирует твой отец.

Щеки мисс Лумер уже пылали, выдавая сильное волнение.

— Не знаю, — протянула она. — Это что-то новое по отношению ко мне…

— Прости, пожалуйста, за нескромность… Твой отец всегда так болезненно переносит всякие ухаживания за тобой? Мне Анри Фальк говорил, что у него были нелады с профессором на этой почве.

— Отца можно понять. Он очень любит меня и…

— А правда, что большинство из тех, кто пытался за тобой ухаживать, попадали в наш институт?

Элси испуганно вскинула глаза и на лице ее отразилось сильное смятение, будто ее уличили в неблаговидном поступке.

— Не знаю… — неуверенно произнесла она. — Я думала о таком совпадении, но ничем объяснить не могла.

— А если это не совпадение?

— Ты думаешь, что отец… — она горько усмехнулась. — Нет, Эрих, нет. Я проверяла самым тщательным образом, как лицо заинтересованное… Но совпадение ужасное. В нем есть что-то мистическое. Едва познакомлюсь с хорошим человеком, начинаю дрожать при мысли, что с ним должно произойти несчастье. Мне было бы намного спокойнее, если бы ты уехал отсюда…