Миры Джона Уиндема. Том 1

Зиллейби помолчал и встряхнул головой.

— И ведь ничего нельзя сделать. Я даже не пытался остановить ее.

Решил, будет лучше дать ей выговориться. Но мне хотелось, чтобы вы с ней поговорили и попробовали ее разубедить. Она знает, что все анализы и рентгеноскопия говорят о нормальном развитии плода, но вбила себе в голову, что вы обязаны так говорить из соображений профессиональной этики.

Хотя тут я с ней не могу не согласиться.

— Клянусь Богом, я говорил правду, — ответил доктор. — Скажу по чести, не знаю, что бы я сказал, если б это было не так, но знаю, что вряд ли нам тогда удалось пройти наш путь без больших потерь. Уверяю вас, никто, включая и моих пациентов, не радуется этому больше меня. Не волнуйтесь! Я с чистой совестью могу успокоить вашу жену, во всяком случае, в этом вопросе. Она не первая, кто сходит с ума из-за этих мыслей, и уж, конечно, не последняя. Но только мы справимся с этой проблемой, как женщины тут же найдут себе новый повод для беспокойства.

— Да уж, нелегкое времечко нам предстоит, что и говорить.

Уже через неделю стало ясно, что прогноз Уиллерса имеет шансы оказаться бледной тенью действительности. Ощущение предгрозового состояния не только не пропадало, а почти зримо усиливалось со дня на день. К концу следующей недели единый фронт Мидвича пошатнулся. Взаимопомощь явно сдавала позиции, и мистеру Либоди пришлось принять на свои плечи груз растущей тревоги общины. Он трудился, не жалея сил, организовывал специальные дневные службы, а в остальное время ходил из дома в дом, ободряя своих прихожан как мог.

Зиллейби обнаружил, что спрос на его услуги резко упал. Рационализм явно впал в немилость. Зиллейби был странно молчалив и, верно, охотно превратился бы в невидимку, если бы представилась такая возможность.

— Вы заметили, — спросил он, зайдя вечером в коттедж мистера Гримма, — вы заметили, как злобно они смотрят на мужчин? Как будто мы дали взятку Господу Богу, чтобы при рождении обрести свой пол. Иногда это начинает раздражать. У вас в Грейндже то же самое?

— Началось было, — признался мистер Гримм, — но мы пару дней назад отправили их всех в отпуск. Кто захотел уехать домой — уехал. Остальные разместились на квартирах, рекомендованных доктором. В результате работа идет лучше, чем раньше. А то дела было совсем пошли наперекосяк.

— Мягко сказано, — отозвался Зиллейби. — Мне лично никогда не приходилось работать на заводе взрывчатых веществ, но теперь я отлично представляю себе, каково там. Чувствуешь, что в любой момент может произойти нечто ужасное и непоправимое. А сделать ничего нельзя. Можно лишь сидеть да молиться, чтобы ничего не случилось. Откровенно говоря, не знаю, как мы протянем месяц или сколько там еще осталось. — Он пожал плечами и покачал головой.

Но именно в тот самый момент, когда Зиллейби печально покачивал головой, ситуация неожиданно улучшилась. Дело в том, что с мисс Лэмб, которая приобрела привычку медленно прогуливаться по вечерам под зорким присмотром мисс Латтерли, в этот вечер произошел несчастный случай. Одна из молочных бутылок, аккуратно поставленных у задней двери коттеджа, каким-то образом опрокинулась, и, когда они выходили, мисс Лэмб наступила на нее. Бутылка покатилась, мисс Лэмб упала.

Мисс Латтерли втащила ее в дом и бросилась к телефону.

Миссис Уиллерс еще не легла спать, когда часов пять спустя после вызова, доктор вернулся домой. Она услышала, как подъехал автомобиль, и, когда открыла дверь, увидела мужа, стоящего на пороге, растрепанного и жмурящегося от света. За все время супружеской жизни миссис Уиллерс видела его в таком виде не больше двух раз и теперь в тревоге схватила за руку.

— Чарли! Чарли, дорогой, что случилось? Неужели?!..

— Я пьян, Милли. Извини. Не обращай внимания.

— Ох, Чарли! А ребенок?

— Реакция, родная. Пр'сто реакция. Ребенок в полном п'рядке. В полном п'рядке. Абс'лютно. П'рядок!

— Благодарю тебя, Господи! — воскликнула миссис Уиллерс, вкладывая в эти слова больше, чем когда-либо вкладывала в молитву.

— У него золотые глаза, — отозвался ее супруг. — Странно… Но что можно возразить против золотых глаз? Верно?

— Ничего, мой родной, конечно, ничего.

— Все в п'рядке, кроме золотых глаз. А без них все в п'рядке.

Миссис Уиллерс помогла ему снять пальто и довела до гостиной. Он рухнул в кресло и долго сидел согнувшись и тупо глядя перед собой.

— Г-г-глупо, правда? — сказал он. — Сколько потрачено нервов! А теперь полный порядок. Я… я… я… — и внезапно он зарыдал, спрятав лицо в ладони.

Миссис Уиллерс присела на ручку кресла и обняла мужа за плечи.

— Ну-ну, мой родной. Теперь все хорошо. Самое страшное позади. — Она наклонилась и поцеловала доктора.

— Мог ведь оказаться и черным, и желтым, и зеленым, и похожим на обезьяну! Рентген-то этого не показывает, — сказал он. — Мидвичские дамы просто обязаны заказать для церкви витраж в честь мисс Лэмб.

— Верно, верно, дорогой. Ты только не волнуйся. Сам же сказал, что ребенок отличный.

Доктор Уиллерс несколько раз кивнул в подтверждение.

— Эго правильно! Отличный! — повторял он после каждого кивка. — Исключая золотые глаза. Но ведь золотые глаза — это ничего? Согласна?

Овечки… овечки, моя дорогая, могут теперь пощипывать травку без опаски… Без опаски… Без опаски… Господи, до чего же я устал, Милли!..

А месяц спустя Гордон Зиллейби задумчиво прохаживался по приемной комнате лучшего родильного дома в Трайне. Усилием воли он заставил себя остановиться и сесть в кресло. Очень глупо так вести себя в столь почтенном возрасте, — попенял он себе. Для молодого человека такое поведение еще приемлемо, но несколько последних недель авторитетно довели до его сведения тот факт, что он уже далеко не юн. Сейчас Зиллейби чувствовал себя раза в два старше, чем год назад. И, тем не менее, когда через десять минут сестра, шурша накрахмаленным халатом, вплыла в комнату, она увидела, что он снова ходит по паркетному полу, меряя комнату из конца в конец.

— Мальчик, мистер Зиллейби, — сказала она. — И мне особо поручено передать вам, что у него и в самом деле наследственный нос семейства Зиллейби.

Глава 12

Урожай в закромах

Во второй половине чудесного дня последней недели июля Гордон Зиллейби, выйдя с почты, наткнулся на небольшую семейную процессию, появившуюся из церковных дверей. Центром процессии была девушка, которая несла на руках новорожденного, завернутого в белую шерстяную шаль. Девушка выглядела слишком юной, чтобы быть матерью, — вряд ли она успела окончить школу. Зиллейби благосклонно улыбнулся этой группе, и с поклоном принял ответные улыбки, но, когда процессия миновала его, он долго провожал ее глазами, наблюдая, как один ребенок несет другого. Глаза Зиллейби подернула грусть. Когда он поравнялся с калиткой в церковной ограде, на дорожку вышел преподобный Губерт Либоди.

— Привет, викарий! Все еще вербуете рекрутов, как погляжу? — усмехнулся Гордон.

Мистер Либоди поздоровался, и они пошли рядом.

— Теперь полегчало, — промолвил мистер Либоди. — Еще двое-трое и все.

— Так, значит, успех стопроцентный?

— Выходи так. Должен сознаться, что я не ожидал такого результата, но они, кажется, если и не считают, что дело полностью уладилось, то полагают, что во всяком случае находятся на пути к этому. И я очень рад. — Он на мгновение замолк, потом продолжил: — Вот, например, эта, девица — Мэри Хисти. Она выбрала для сына имя Теодор. Выбор, как я считаю, принадлежит только ей. И мне он нравится.

Зиллейби, обдумав сказанное, кивнул:

— И мне тоже, викарий. Мне он очень нравится. И знаете, заслуга в этом, главным образом, ваша.

Мистер Либоди явно был польщен, но не согласился.

— Нет-нет. То, что такой ребенок, как Мэри, захотела назвать свое дитя Божьим Даром вместо того, чтобы стыдиться его, — заслуга всей деревни.