Паутина

И тебе никогда ее не собрать. Слишком много ты о себе вздумал, жалкий старик в вечно-мокрых носках. Баобабы полоть - не бобэоби петь. А ты как был всю жизнь треплом, так и остался. Так же беспомощен, как десять лет назад, когда каменный призрак этого города раздавил Лизу-Стрекозу. Когда она корчилась в тихой диоксидной ломке в твоей прихожей, двое суток ползая с ножницами и двумя баллончиками краски вокруг коврика у двери, все отрезая и отрезая от него куски и добавляя цветных пятен, пока сумасшедшая тряпочная снежинка не уменьшилась до размеров спичечного коробка, но все равно не стала идеально симметричной, и тогда Стрекоза стала резать себе пальцы - а ты ничего не мог сделать, кроме как отдать ее врачам. О да, за прошедшие с тех пор годы ты отлично научился обманывать самого себя с помощью красивых интеллектуальных построений! Вот и сейчас - только захоти, мол, хорошенько, все и сработает.

Ишь, бля, боец невидимого фронта! А раздавит тебя точно так же, как любого другого. И никто даже не заметит, что там за жучок в колесо попал. Вот и весь твой Шервудский лес.

Так может, и не ждать колеса? Проиграл так проиграл: четыре маленьких ступеньки вверх на крышу, и еще одна очень большая ступенька - вниз. Или пойти допить те бутылочки, что в квартире остались? Там была еще одна "Столичная" с Сенной. Работает быстро, мужик и пальцем пошевелить не успел...

Едва я подумал о пальце, как сознание мое - в который уж раз за сегодня - причудливо раздвоилось. Я-первое еще размышляло над красивыми сценами самоубийства, а я-второе уже расковыривало эту красоту грязным ногтем сарказма. Кончилось тем, что героический образ погибшего за спортивный интерес киллера трансформировался в Монаха Тука.

Он был все в том же пляжном наряде, но вместо ракетки у него теперь имелся здоровенный металлический палец. Тук лежал в шезлонге, пялился на палец и подергивался всем остальным телом, как бы изображая пантомиму на мое "пальцем пошевелить не успел". При этом Тук широко зевал, всем видом показывая, что тоже не прочь прыгнуть с крыши, но страшная лень, этот вечный двигатель прогресса, на дает ему сдвинуть с места даже палец.

Ладно, ты прав, сказал я второй половине сознания из первой, словно из соседней комнаты. Помирать - так не отходя от кассы. Этот человеко-машинный спрут много лет покупает нас тем, что с помощью Сети можно все. Но самоубийством с ее помощью как будто никто еще не кончал. Других убивали, да. Либо пользовались рецептами, которые получали через Сеть. Но опять же, во всех рецептах описываются лишь оффлайновые средства. А вот чтобы прямо здесь, при наличии только лапопа и доступа в Сеть... Задачка для настоящего эстета! Про то, что так можно влюбиться, все уши прожужжали. А умереть? Или идеальная человеко-машинная система такого не предполагает?

Тук усмехнулся и пропал.

Я подсел к "соньке". Цифровая музыка, цифровой секс... ну нет, мы говорим о самоубийстве, а не о пытках. Цифровые наркотики? А что, это ближе...

Я раззиповал старую адресную книжку и нашел адрес Чарли Хоппфилда, от которого в свое время узнал историю появления "цифровой кислоты". Конечно, Чарли мог с тех пор сто раз сменить адрес...

Блин, да он ведь мог и умереть! Как же так вышло, что я столько лет с ним не общался?

И не только с ним. Все эти люди, свернутые в строчки цифр и букв, превращенные в несколько байт архиватором. Где они все, почему я так давно не пользовался этими кодами, открывающими целые миры? Почему я сам свернулся в своей ракушке, в этой маленькой @ своего электронного адреса? Неужели это - та свобода, к которой я бежал, с пулеметной частотой захлопывая за собой двери? Или это "темная сторона" моего Робина, который взламывал и декодировал мировоззрение других людей так же быстро, как и все остальное, как и себя самого, и потому постоянно приходил к пустоте?

Чарли Хоппфилд был не только жив, но и пьян. Не прошло и десятка секунд, как из динамика загремел голос старого англичанина:

- Ну и кому там не спится?!

- Привет, старый хрен. У тебя есть диоксид?

- Молодой человек!... - Чарли попытался напустить на себя солидности.

- От молодого человека слышу! - срезал я. - Думаешь, нализался, так сразу аристократ? Учти, это только у вас говорят "пьян как лорд". А у нас - "как сапожник" или просто "в стельку".

- Хмм... А кто это, а? Неужели тот самый русский, который...

- Нет, Чарли, это совсем не тот, который всегда опаздывал на собрания преподавательского состава, даже на сетевые. И уж точно не тот, который звал тебя Гулливером из-за твоей нотингемширской бабушки. Это Робин Гуд. Слышал про такого?

Чарли несколько секунд переваривал информацию. Я почему-то надеялся, что пьяный мозг справился с этой задачкой быстрее: в нормальном состоянии он задавал бы лишние вопросы еще полчаса. Как ни странно, пьяный Чарли оправдал мое доверие и вспомнил ту старую шутку, ключ к которой я ему подкинул.

- Да, бабушка у меня была... Такая... небольшая... - произнес он задумчиво.... - А Робина кто же не знает у нас в Нотингемшире? Наслышан, наслышан. Как раз бабушка и рассказывала. Она еще вспоминала, что у него был такой жуткий акцент. Особенно когда он непроизносимое "h" произносил точно подпиленное дерево на головы слушателей падало... Неужто все-таки научился?

- Брось, Гулливер. Где ты видел... хмм... провинциала, который бы научился ваше дурацкое "h" произносить? У меня акцентный фильтр стоит. Скажи спасибо, что не через переводчик говорю. Помню еще ваш, самый морщинообразующий язык на свете.

- Да-да, Робин любил все делать сам, хоть и в капюшоне... А зачем тебе "цифровая кислота", Ви... великий Робин?

- Опыт один хочу поставить. Проверяю, все ли услуги человек может получить через Сеть, как в рекламных шутерах говорят. Только не лечи меня сейчас насчет вреда для здоровья.

- Не собираюсь. Твое личное дело. Но знаешь... дурная вещь эта DA, правда.

Даже не в смысле что можно свихнуться, а вообще. Как дурная примета. Сам я никогда на нем не сидел, никому не давал, даже против него на лекциях агитировал. А из Университета меня все равно выгнали именно из-за диоксида.