Лицо врага

— Полюбуйся на него! Расхаживает в чем мать родила, да еще вымазался в какой-то дряни!.. Если это не бегство от людей, тогда я даже не знаю, как это назвать.

— Он просто запутался.

Боже правый, она все еще его защищает!

— По-твоему, просто запутался? Гибнут люди! Он запутался на Доме Кассуэлов, и это стоило жизни многим людям. Эта сволочь не любит тех, кто пытается его вразумить.

— О чем ты?

— Разве не ясно? — Судя по выражению лица, Джулиана действительно ничего не понимала. Ее по-прежнему лишала разума детская влюбленность в этого мерзавца. — Элликот не в своем уме. Он не просто отождествляет себя с аборигенами, он считает себя одним из них. Ему нравится быть таким. И не нравится, когда его убеждают в обратном. Ему не нравятся те, кто мешает его самообману. Попробуй лишить Элликота этой иллюзии, и он станет действовать. На Доме Кассуэлов были люди, которые пытались напомнить ему, что он человек. С ними случились несчастья. По крайней мере, такова официальная версия. У опытных летчиков не бывает трагических случайностей в полете на совершенно исправной машине. Эти аварии кто-то устроил. Тот, кому не нравится, когда разрушают его иллюзии. Элликот, Джули! Он стал таким с тех пор, как свихнулся на Доме Кассуэлов. Он убивал там людей. И если представится случай, он будет убивать и здесь.

— Не болтай ерунды. Курт — не убийца.

— Господи! — Для умной женщины Джулиана порой бывает ужасающе наивной. — А как насчет Лангдорфа? Он отправился в лес с Элликотом и его волосатыми приятелями. Лангдорф не вернулся — единственный человек, кроме Элликота, и не вернулся. Наверное, с ним просто случилось несчастье, не так ли? Говорю тебе, Элликот — убийца. И теперь ты пытаешься рассеять его заблуждения. Учти, встанешь у него поперек дороги, и с тобой тоже что-нибудь случится.

— Чепуха! Этого не будет.

По выражению ее лица Раф видел, что она окончательно попала под влияние подлеца Элликота и не способна увидеть правду. Элликот погубит ее так же, как погубил Франческу. Только на этот раз кое-что изменилось. На этот раз он, Раф, рядом и не будет стоять в сторонке. Он не позволит подонку снова совершить убийство.

— Ты права. Потому что я этого не допущу.

Он сбросил вещмешок на землю и принялся рыться в нем.

— Что ты делаешь?

— Принимаю меры, чтобы этот ублюдок больше никого не убил. Хочу, чтобы лопнул его мыльный пузырь — «я туойал, я святее, чем ты»!

Раф нашел то, что искал.

— Что это? — спросила Джулиана. — Это же не оружие?

— Это справедливость, — ответил он.

Элликот заслуживал наказания тяжелее. Однако, если разобраться, и этот способ неплох. Желая Элликоту долгой и мучительной новой жизни, Раф включил пеленгатор.

Транспортер с восьмеркой на борту, кренясь из стороны в сторону, пробирался по узким дорожкам жалкого скопища лачужек, которое местные называли городом Рассех.

Город? Вот смехотища! Любят ученые преувеличивать. В городе должны быть настоящие дома.

Хрупкие торговые прилавки развалились, когда «восьмерка» задела их, не вписавшись в узкий проход. Через десять минут после прибытия ударной группы машина со скрежетом вползла на центральную площадь. Солдаты уже нашли Тиндал и Берка и взяли их под охрану.

Туземцы в панике метались, пытались убежать, но все выходы с площади перегородили универсальные транспортеры марки «3» и шеренги солдат. Орудия на башнях «троек» медленно вращались, готовые подавить любую попытку сопротивления со стороны аборигенов.

Из подъехавшей машины выбрался Эрш. Щиток его шлема был поднят, и Джулиана заметила, с каким удовлетворением он смотрит, как солдаты подтаскивают Курта к одной из больших машин на воздушной подушке. Когда за ним захлопнулась бронированная дверь, Эрш неторопливо подошел к Джулиане.

— Еще один спасенный? — съязвила она.

— Называйте как хотите, — вежливо ответил Эрш. — Лично я предпочитаю считать это успешным завершением задания.

— Когда вы начнете резню?

Эрш выразительно вздохнул.

— Вы склонны видеть все в дурном свете, не так ли, профессор?

— Я считаю, что геноциду нет оправдания.

— Реморы многих заставили изменить свои взгляды. Правила в этой войне задают они, профессор. Не мы первыми начали убивать.

Джулиану не интересовал его урок истории.

— Разве вы не собираетесь продолжить убивать здесь?

— Нет, не совсем так, — ответил он и добавил: — Мое маленькое войско не в силах справиться с делом, которого вы от нас ждете.

Неужели она ослышалась? Может, она и впрямь все понимает неправильно?

— Значит, вы не собираетесь уничтожать хос’киммов?

— Они враги, профессор, и заслуживают смерти. Впрочем, поздравляю — вы наконец поняли, что мое задание заключается не в том, чтобы их уничтожить.

Эрш сделал паузу, и Джулиана догадалась, что он сейчас скажет, прежде чем майор вновь заговорил:

— Этим займется командующий Стоун и его флот.

30

Куртэлликот сидел в раскачивающейся из стороны в сторону камере, в которую его пихнули шадакейи, и дрожал всем телом. Он дрожал не от холода — в камере было теплее, чем на равнине дельты в полдень. И не от страха, поскольку шадакейи ему не угрожали. Он дрожал потому, что чувствовал себя одиноким.

Шадакейи не взяли больше никого, даже Жент’ах-рхулла. Казалось, они явились специально за Куртэлликотом. Но почему именно за ним? Ведь есть хос’киммы мудрее и опытнее. Солдаты не обратили внимания на Ахзта, Грив и других уцелевших детей Логнена. Значит, причина заключалась не в безжалостной войне против стаи. Шадакейев интересовал лишь Куртэлликот.

Наверное, это из-за того, что он прошел Звездный Путь.

Жент’ах-рхулл назвал Куртэлликота Звездным Путешественником и дал ему имя Дайша-ло дарамак. Дайша начал действовать. Его возвращение означало суд, за которым последует прощение или наказание. Может быть, это испытание, которое Дайша уготовил тому, кто стоит между ним и хос’киммами? Если так, ему, Куртэлликоту, остается лишь терпеть, молясь и надеясь на то, что он окажется достоин.

Это будет непросто.

У него отняли стаю — не снилась ли ему уже однажды эта ужасная судьба? — но вырвать товарищей по стае из его сердца никто не в силах. Куртэлликот цеплялся за воспоминания. Крепко обхватив себя руками, он опустил голову и принюхался. Запах клана не исчез, он успокаивал и вселял уверенность.

На самом деле он не одинок — мысленно он по-прежнему остается со своей стаей.

И он вынесет все.

«Эгинкорт» и корабли эскорта зависли возле промежуточной станции. Прибытие эскадрильи из Конкордата Серентен вызвало оживление среди персонала станции и вселило в Коноя надежду на то, что не все еще пропало.

Стоун никак не отреагировал на появление эскадрильи, только сделал официальное заявление об активности реморов внутри системы и предостерег от вмешательства в дела Лиги.

Командующий эскадрильей Конкордата оказался почти таким же неразговорчивым, как Стоун. Он поддерживал лишь краткие сеансы связи и ограничивался обменом навигационными данными, хотя и попросил о встрече с представителями гражданской и военной власти Чугена, «как только выдастся свободное время».

— Добро пожаловать, капитан Весс, — приветствовал Коной командующего эскадрильей, когда капитан прошел через шлюзовую камеру и оказался на станции. — Мы очень вам рады. Просто ужасно рады. Не могу выразить, как я счастлив, что Конкордат оказал нам поддержку в это тяжелое время.

Офицер пожал Коною руку, однако лицо его оставалось суровым.

— Не будем делать поспешных выводов, директор-распорядитель Коной. Сейчас Конкордат не заинтересован в конфронтации. Наверняка вы догадываетесь, что наше понимание нынешнего положения в Чугене нельзя назвать полным. Поэтому я обязан сообщить вам, что предложенная помощь будет зависеть от того, как заполнятся эти пробелы. Вам это ясно, директор-распорядитель?