Лицо врага

Камера Курта располагалась совсем рядом. Офицер открыл папиллярный замок и, пропустив Джулиану вперед, запер за ними. Так же как Джулиане, тюремной камерой Курту служил кабинет: там лишь заделали единственное окно и поставили на дверь более надежный замок. Вполне достаточно для кратковременного содержания преступников вроде Курта и Джулианы.

Обхватив себя руками, Курт сидел в углу и напевал детскую песенку х’киммов об опасностях, подстерегающих тех, кто отбивается от стаи. Как и на площади в Рассехе, он отозвался, только когда Джулиана перешла на диалект х’киммов.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Джулиана.

— Как любой, кого держат в клетке. Зачем я здесь?

Джулиана рассказала ему о плане Лиги использовать Курта, чтобы понять реморов. Рассмеявшись лающим смехом хос’киммов, он заметил:

— Зря тратят время! Я для них бесполезен.

— Почему? Вам известны какие-нибудь доказательства того, что между реморами и хос’киммами нет никакой связи?

— То, что мне известно, я не мог бы сказать вам, даже если бы вы принадлежали к хос’киммам. Вы шли вместе с нами и понимаете, что есть вещи, известные только старейшинам, и есть — только провидцам. То, что я узнал, — не для вас. — Курт поднял глаза к потолку. — И не для других непосвященных.

Хотя Джулиану такой ответ огорчил, однако он показал, что Курт вполне осознает свое положение. Ни один хос’кимм не был бы на это способен. Значит, что-то от прежнего Элликота в нем все-таки сохранилось. Значит, есть надежда, что он еще придет в себя. И вернется к Джулиане.

— Курт, сейчас не время охранять таинственную религию аборигенов. Если мы не найдем доказательств в пользу того, что хос’киммы — не реморы, никакой религии и никаких аборигенов просто не будет.

Джулиана сказала это по-английски, и поэтому Курт оставил ее слова без внимания. Она повторила еще раз, на диалекте хос’киммов, и добавила:

— Хранить секреты сейчас — бесполезно. Спецы из Лиги все из вас вытащат.

— Я их запутаю. Повторяю, солдаты не получат от меня того, что им нужно.

— Вами будут заниматься отнюдь не солдаты.

— Не важно, кто будет забрасывать меня вопросами. Солдаты, специалисты — какая разница? Все уже перепробовано. Спросите Неллис.

— Неллис? Кто такая Неллис?

— Она думала, что видит мою душу, — задумчиво проговорил Курт. — А на самом деле видела лишь еще одну стену. На большее они не способны. Но теперь я сильнее. Куртэлликот обрел силу, которой не знал Грамманхатей. Я их запутаю.

Элликот говорил уверенно, но как-то туманно. Неллис, Грамманхатей Что это за имена? Какое они имеют к нему отношение? Люди из его прошлого? Если так, значит, Элликот действительно не окончательно распрощался со своим прежним «я»?

— Курт, они хотели, чтобы это с вами случилось. Они хотели, чтобы вы потеряли себя. Неужели вы позволите им победить? Неужели согласитесь быть частью их замысла?

— Единственный замысел, в котором я участвую, — это замысел богов. Я живу жизнью хос’киммов.

— Вы не хос’кимм! — крикнула Джулиана.

Ответом ей была сочувственная улыбка.

— Вы не Куртэлликот. Вы Курт Элликот. Курт. Элликот.

Он отвернулся и снова принялся напевать детскую песенку.

— Говорите же со мной, Курт! — Он не отвечал. — Значит, вам нечего сказать. Вы думаете, что Лига ничего не сможет с вами сделать? А как же хос’киммы? Как ваша стая? Неужели вы думаете, что, одурачив Лигу, вы спасете хос’киммов? Если так, вы дурачите только самого себя. А они еще говорили, будто вы туойал… Лига подбирается к вашей стае, Курт. Они явились за хос’киммами, как когда-то пришли за кассуэлами. Неужели вы позволите им уничтожить хос’киммов? Неужели вы лишь обратитесь в бегство, мудрейший? Ха! Вы недостойны носить знаки старейшины. Во всяком случае, пока закрываете глаза, пытаясь таким образом спрятаться от сложностей мира, как только что отнятый от сосков щенок.

Куртэлликот свернулся в углу камеры. Он слышал все, что сказала Джулианатиндал, и хотя делал вид, будто ему это безразлично, на самом деле ее слова его встревожили.

Она права.

Этот голос прозвучал где-то в недрах его души. Знакомый голос. Это он так часто кричал посреди одиночества, стонал о том, что его жизнь совсем не такая, какой должна быть… Когда на Чугене жизнь Курта изменилась, он почуял в этом голосе фальшь. Слившись со стаей, Курт думал, что голос затих, затерялся. Но теперь он снова вернулся, как будто все время был где-то рядом.

Может ли он его заглушить?

Но осмелится ли?

Джулиана Тиндал права, — шептал голос. — Ты глупец. Ты подвергаешь стаю опасности.

Может быть, голос лжет, как часто лгал прошлом? Но даже если он лжет, значит ли это, что стае ничто не угрожает?

Если они тебя заберут, стая погибнет.

Нет. Это просто кошмар.

Это правда. Так было. Ты хочешь, чтобы все повторилось?

Нет!

Не делай ничего. Дай им тебя увезти, и все повторится.

Он скажет им то, что они хотят услышать. Он их использует, чтобы сбежать. И тогда он сможет предупредить стаю. Он скажет хос’киммам, что нужно скрыться. И скроется сам. Дайша придет и спасет их.

Ложь.

Это не ложь, это вера.

Дайша — это реморы.

Теперь ты лжешь.

Нет. Я лишь облекаю в слова твое убеждение.

Скажи лучше — мой страх.

Ты знаешь, что если детей нельзя будет отделить от отца, они умрут.

Ты прав.

Кроме того, ты боишься, что отец и дети — на самом деле одно и то же.

Да.

Взгляни в лицо своему страху. Узри истину. Ты знаешь, где найти ответ. Каким будет твое решение?

Курт уронил голову на колени и обхватил шею руками. Через несколько долгих минут он наконец выговорил:

— Есть место, где спрятаны тайны.

Джулиана молчала. Ждет ли она, что Курт снова заговорит? Или смотрит в глаза, которые наблюдают за ней кроме его глаз?

Чьи глаза наблюдают за ней кроме наших глаз?

Моих глаз, — неуверенно поправил про себя Куртэлликот.

Подняв голову, он увидел рядом с Джулианой какого-то мужчину, одетого, как шадакейи, когда те сбрасывают свои панцири. Куртэлликот узнал человека из своего кошмара о разделении со стаей. Но сейчас этот человек, явившийся из прошлого, был таким же реальным, как камень, небо и вода.

Таким же настоящим, как жизнь и как смерть.

Кошмар был явью, прошлым, от которого нельзя отказаться.

Курт задрожал, видя, как кассуэлы падают, сгорают и умирают на поляне под солнцем Чугена IV. Логнен позвал Курта голосом Ясноглазого Шессона. Щенки х’киммов прятались в квонтарадене, ища защиты, — и не находили ее. С неба вновь падал всепожирающий огонь.

— Вы отведете нас туда? — будто сквозь пелену донесся голос Джули.

— Жент’ах-рхулл знает.

— Что знает Жент’ах-рхулл? — Джули опустилась на колени рядом с Куртом и обняла его, успокаивая. — Он знает правду?

— Правду, — всхлипнул Курт. — Да, правду.

Правда освободит тебя.

— Нам нужно узнать правду, — сказал шадакей без панциря.

Нам всем нужно узнать правду, — добавил внутренний голос.

О да, это верно. Кто может это отрицать?

— Нам всем нужно узнать правду.

Заручившись согласием Элликота поделиться своими секретами, Андерс принялся действовать. Хотя он мечтал сразу получить от профессора всю необходимую информацию, но понимал, что надежда на это невелика. К счастью, Андерс предвидел, что социоксенолог предложит отправиться туда, где хранятся секреты, и сделал необходимые приготовления. Пока Тиндал и Элликот облачались в военные комбинезоны Лиги, которые им принесли, Андерс вошел в компьютерную сеть лагеря и убедился, что его приготовления завершены и никем не нарушены.

Ему удалось незаметно провести Курта и Джулиану к ангару. Самолет уже был подготовлен, и техники, выполнив свою работу, ушли. Никто не видел, как Андерс посадил своих спутников в самолет.