Подарок бессмертия

— Ты давление в колесах проверил? — спросила Джил, вспомнив свое детство и поездки с отцом по пляжу.

Ей было тогда лет десять–двенадцать, теперь уже точно и не вспомнить. Все, что отложилось в голове, это быстро наскучившие поездки, состоящие из смеси многочасовой тряски в машине и бесконечной регулировки давления в колесах в зависимости от состояния дороги.

— Конечно, как положено по инструкции. А ты откуда знаешь?

— Да так, тоже долго рассказывать, — успокоившись, произнесла она, не открывая глаз.

Оставив Джил на обочине, Моррис обошел вокруг машины, лег на живот и заглянул под днище. Завязла она глубоко в песке, но стояла не на днище, и даже оставался достаточный просвет под передним и задним дифференциалами. Моррис сел обратно в машину, достал руководство и еще раз убедился, что правильно включил оба моста и пониженную передачу. При переключении на пониженную передачу раздавались ужасные звуки, скрежет, и он с вынужденным усилием перевел рычаг в нужное положение. У него возникло подозрение, что передача не работает, и поэтому машина не в состоянии развить необходимую мощность. Опустив стекло и высунувшись в окно насколько смог, он нажал на педаль газа, чтобы убедиться в работе обоих мостов. Колеса слегка дернулись, но машина не сдвинулась с места. Не зная, что еще попробовать, он включил заднюю передачу. «Ниссан» тяжело отполз на полметра назад и снова встал, предварительно буксонув и выбросив из под колес сухой песок. Обрадовавшись и решив, что ему не хватает скорости, Моррис стал раскачивать машину вперед–назад, надеясь таким образом вырваться из песчаной ловушки, но с каждым движением лишь глубже зарывался в песок. Рев двигателя и клубы выхлопных газов заставили Джил открыть глаза. Видя происходящее, она встала и пыталась что–то кричать, но увлеченный борьбой Моррис ее не видел и не слышал. Ей пришлось осторожно пробираться по обочине дороги между кустами и бортом внедорожника, пока он наконец ее заметил и заглушил двигатель.

— Стой! Стой! Ты совсем ее зароешь, — прокричала Джил, слабо размахивая рукой и кашляя в облаке пыли и дыма, окутавшего все пространство вокруг машины.

Моррис вылез, мрачно посмотрел на колеса и сокрушенно замотал головой.

— Ничего не понимаю. Обманули нас с этим внедорожником. А, ладно. Где лопата!? Сейчас выберемся!

— Ага, чтобы снова засесть, через пять метров. Я же тебе говорила, слишком высокое давление, сделай еще ниже.

Джил оперлась рукой о капот и опять закашлялась.

— Знаю, все сделал.

— Значит, мало.

— Больше понижать давление нельзя. Уже понизил до минимального, как в руководстве.

— Черт с ним, с этим руководством. Отец говорил, там пишут ерунду, а ездить по песку самое простое дело. Выставил правильное давление, и порядок, только я не помню, какое.

Озабоченный проблемой, Моррис угрюмо смотрел на дорогу впереди и слушал Джил в полуха, из вежливости. При низком давлении покрышки могли легко соскочить с колесного диска и тогда все, точно «приехали». Поставить их на место он не сможет. Есть запаска, но она ведь всего одна. Он подошел к Джил и миролюбиво обнял ее за плечи. Спорить и волновать Джил в ее состоянии он не хотел, но и объяснять все это тоже.

— Хорошо. Сейчас попробую. Взяв манометр, он наклонился к колесу и решил сделать вид, что слушает ее, лишь немного стравив воздух.

— По–моему, все еще слишком высокое.

— Если дело в давлении, то будет заметно и так. Моррис помог Джил забраться в машину. Как ни странно, но машина двинулась с места. Так же медленно, так же тяжело, но она вновь могла ехать вперед.

— Манометр, наверное, тоже не точный, — пришлось признать Моррису ее правоту.

Джил лишь махнула рукой и закрыла глаза. Ей опять становилось хуже и тошнило, но сидеть здесь дольше она не желала. Лучше отмучиться и поскорее добраться до места, лечь и уже не вставать. Моррис побежал собирать вещи и, между делом, еще понизить давление в колесах.

Машина без всяких проблем и удивительно легко забралась по небольшому подъему на пригорок и почти сразу уперлась в ветхие, сильно покрытые ржавчиной, ворота фермы. Моррис одновременно и радовался и чертыхался. Он заблудился, но оказался в нужном месте. Выбрался из песчаного плена, но они давно могли быть на месте, пройдя пешком две сотни метров, а не мучить Джил шумом и смогом выхлопных газов весь последний час.

68

Ближе к вечеру Джил смогла заснуть. Она беспокойно ворочалась, иногда глубоко вздыхая и постанывая во сне. Моррис видел, как ее глазные яблоки временами непрерывно дергались и двигались под закрытыми веками во время стонов и успокаивались со вздохами. Он устало поднялся со стула и закрыл окно. Поднявшийся ветер рвал легкие занавески, и его шум мог ее разбудить. За все пять дней, что они провели на ферме Сары, он не отходил от постели Джил и измотался не меньше ее самой.

Моррис вышел на узкую веранду и обвел взглядом давно заброшенные незаконченные постройки, назначение которых оставалось загадкой не очень сильно интересовавшей его сейчас. Чем бы ни был проект Сары, закончился он, едва начавшись, и строительство было просто заброшено, безо всякой заботы о его будущем. Из всех построек завершенными оказались лишь небольшой одноэтажный коттедж и большой ангар. Коттедж имел пять больших комнат–спален, большую кухню и огромную столовую–гостинную с примыкающей к ней верандой. Построен коттедж крепко и добротно, но без излишеств. Вряд ли он предназначался для Сары и скорее всего, использовался, как временное жилье для строителей. Ангар тоже предназначался для строительных нужд. В нем осталось много материалов, инструменты и даже небольшой бульдозер. Служил он и хранилищем для бочек с бензином и дизельным топливом. Метрах в стапятидесяти от коттеджа на берегу бухты осталась еще одна постройка, но до нее Моррис пока не добрался, как и до самого пляжа.

Все, на что у Морриса хватило времени, это заметить, насколько приятным и красивым оказалось место и сама бухта, отмеченная на карте под ничем не примечательным названием «Желтая». На самом деле, бухта была очень большой, не меньше пятнадцати километров в диаметре, и практически полностью закрытой. Только узкий пролив шириной метров в триста соединял ее с океаном. Высокая растительность подходила к самому берегу настолько близко, что полоска песка прочти не отделяла ее с прозрачной водой цвета аквамарина. Ничего желтого нигде он не видел, даже песок был белый или светло–светло–серый. Бухта должна бы называться Зеленой, а не Желтой. В таком месте сильных волн никогда не бывает и можно купаться, наверное, даже в шторм. Моррис подумал, не пойти ли ему и правда искупаться или прогуляться по берегу, но заленился и остался на веранде с кружкой чая в руке.

Глаза слипались, ему захотелось, как следует выспаться и сегодня ночью это может получиться. Моррис надеялся, что Джил наконец пошла на поправку и проспит до утра. Самое главное, конечно, ее состояние, но теперь он тоже мог немного расслабиться. Тревоги остались позади после того, как Моррис убедился в отсутствии реальной опасности для Джил. Он не врач, и не знал, почему она непредвиденно тяжело переносит грипп, побочный эффект заражения его вирусом бессмертия. Ее организм чрезвычайно неординарно отреагировал на заражение. Вместо легкого недомогания у Джил проявился грипп в очень агрессивной форме. Начавшееся циклическое перезаражение и постепенная генетическая модификация, по всей видимости, еще больше ослабили организм, ухудшая общее состояние и затягивая выздоровление хотя бы от первоначальных симптомов гриппа. Ничего изменить он уже не мог, процессы протекали своим чередом. Оставалось ждать их завершения, по возможности пытаясь облегчить ее физические страдания и создавая наиболее комфортные условия.

Большую часть времени Моррис мог только сидеть рядом и держать ее за руку, чтобы она знала, он здесь, рядом, она не одна. Даже не знала, а чувствовала, постоянно, даже в забытье. Они вместе, и все будет хорошо. Скоро все кончится, а пока, в любую секунду, стоит ей открыть глаза, он будет здесь и не допустит ничему плохому с ней случиться. Стоит ей сказать слово, просто кивнуть, и он сделает или принесет то, что она хочет. Чтобы отвлечь ее, он будет рассказывать какие–нибудь истории, о себе, о ней, о своем вирусе, о чем угодно. Даже если она заснет, даже если будет молчать, даже если истории скучные, заумные или глупые. Или будет молчать, если она устанет и ничего не хочет. Будет тихо сидеть. Рядом. Не шевелясь. И ждать.