Тень улитки

- Успокойся, Перец, ее жизнь вне опасности. Врач ей почти не нужен, тихо сказала Нава. - Я оказала первую помощь. Ей нужно немного покоя.

- Ну, мразь! - воскликнул Перец. - Своими руками бы разорвал!..

- Поздно, - мрачно сказал Кандид. - Их уже разрывают... Точнее, превращают в протоплазму, если я не ошибаюсь...

- Не ошибаешься, - кивнула Нава.

Перец посмотрел на Риту, делающую какие-то пассы над засунутыми в фиолетовые мешки мужиками, и похолодел, когда осознал. Он-то понял слова Кандида иносказательно. Впервые Перец видел грозную подругу во всеоружии ее грозной силы (или это лишь малая толика ее страшных возможностей?), и эта сила больше, чем впечатляла - она заставляла содрогнуться. Милая, прекрасная, умная, добрая Рита и амебообразные люди под ее руками в страшных фиолетовых мешках... Но если вспомнить древних богинь - они не отличались излишним гуманизмом и без сомнений вершили свой суд... И никто им претензий не предъявлял. Вправе ли он?.. Боги-то не сомневаются в своих правах. Но как простому смертному жить рядом с богиней? Неужто только в качестве раба?.. Он всю жизнь тщетно убегал от такой жизни. Недавно ему казалось, что убежал... такой дорогой ценой... И снова?.. Нет!.. Но ведь она и не требует! Все зависит от тебя самого, Перец. Кто ты по сути - раб или свободный человек?..

- Перец, - вдруг обратился к нему Кандид безжизненным голосом. Почему наших с тобой женщин убивают и насилуют?.. Вправе ли мы после этого, вообще, иметь женщин?

- А мы их и не имеем, друг мой Кандид, - горько усмехнулся Перец. - Ты этого не заметил?

- Теперь вижу, - кивнул Кандид. - Но все же, почему?..

- Не знаю, - пожал плечами Перец. - Я долго над этим думал... Эсфирь, Алевтина, Рита, хотя она никогда не была моей женщиной, но все равно... Теперь вот Лава... Она была мне как сестренка или как дочка...

- А мне... нет, лучше об этом не думать... - одернул себя Кандид. - И к чему же ты пришел?

- Наверное, - вздохнул Перец, - мы любим себя или что-то чуждое им больше, чем их... Может, и не любим, но считаем важнее... Они не единственный свет в нашем окне... Правда, Эсфирь была единственным... Ее это не спасло... Наверное, я несу чушь...

- Не считайте себя первопричиной мира, - вдруг подала голос Рита, которую все считали полностью погруженной в свое прокурорско-палаческое дело. - Если бы в мире жили только вы и ваши женщины, тогда имело бы смысл искать свою вину.

- Тогда бы и вины не было, - ответил Перец. - Мы просто бы вас любили...

- Молчун, - вдруг еле слышно произнесла Лава, но все ее услышали. Молчун, ты не успел, да?..

- Не успел, - признался он.

- Как ты был далеко!.. Я не могу, когда ты далеко...

- Я здесь, девочка моя, - выкрикнул Кандид.

Лава открыла глаза, громадные темно-зеленые глаза, каких у обычных материковых людей не бывает. Сейчас в них светился ужас.

- Ты не Молчун! - закричала она и зажмурилась. - Ты - один из них!

- Их больше нет, Лава, - мягким голосом сказал Кандид. - Здесь я, Молчун, Перец, Нава и Рита. Мы больше не дадим тебя в обиду...

Лава недоверчиво открыла глаза.

- Голос Молчуна, а ты не Молчун! - тихо взвизгнула она. - Ты украл его голос!.. Мне плохо, значит, Молчун далеко!.. Позовите его!..

- Успокойся, милая, - повела руками над ее головой Нава.

Лава закрыла глаза и тихо вздохнула. Потом снова открыла глаза.

- А, Молчун, - узнала она. - Тебя позвали. Тут кто-то говорил твоим голосом, только я ему не поверила и прогнала... Как далеко ты был... Всегда успевал, а в этот раз не успел... Я тебя не послушалась... Мне так плохо без тебя стало... А Кулак с Колченогом думают, что я в доме у отца сплю. Я их обманула. Ты их не ругай... Знаешь, Молчун, я теперь не могу быть твоей женой. Меня испортили. Я теперь не женщина. А не женщина не может быть женой...

При этих словах Нава вздрогнула, будто ее укололи.

- Нет, Лава, ты самая прекрасная женщина на свете! - воскликнул Кандид. - Тебя поранили, но ты поправишься!.. И... будешь моей женой! выдавил он из себя обещание.

- Ты мужчина, Молчун, тебе не понять... Я больше не хочу быть женщиной... Оказывается, это так плохо - быть женщиной... Твоей бы женщиной, наверное, раньше я бы смогла быть... Ты добрый и ласковый... Но не получилось... А теперь я не хочу быть женщиной. Зачем быть женщиной, если тебя всякий может обидеть!..

- Мы их уничтожили, - сказал Молчун. - Они больше тебя не обидят.

- Глупый, ты не видел, как другие мужики на меня смотрели... Раньше боялись трогать, потому что я дочка Старосты и твоя невеста... А теперь...

- Я никого к тебе не подпущу! - воскликнул Кандид.

- Пока ты рядом, никто и не подойдет... Но я уже не хочу быть ничьей женщиной, - всхлипнула Лава.

- И не надо, - согласился Кандид. - Выздоравливай, отдыхай, ты будешь среди друзей.

- Ты видел человека, упавшего в Чертову Пасть? - вдруг спросила Лава. - У меня одна подруга, когда бежала, поскользнулась и упала туда... Ты бы слышал, как она кричала!.. Сначала она стала жидкой, как каша, потом плоской, как лепешка, а потом растеклась по поверхности и исчезла... И это еще была сытая Чертова Пасть, тихая и спокойная...

- Колченог вон тоже попал ногой в Чертову Пасть, - ответил Кандид. Конечно, он долго после этого был Колченогом, но теперь-то опять стал Скороходом...

- Он только ногой попал, а я вся, - вздохнула Лава. - Разве ты не видишь, Молчун, меня нет - я растеклась и исчезла... Я и тебя-то плохо вижу... Слышу хорошо, а вижу плохо, потому что, наверное, еще не совсем исчезла, а исчезаю... Подружка тоже растекалась, растекалась по Чертовой пасти и почему-то все время кричала, когда ее уже не было... Растекшаяся каша была, а ее не было... А кричала... Или это у меня в ушах ее голос застрял? Ее уже не было, а голос застрял... Вот и твой голос у меня в ушах застрял. Странные у меня уши... Меня уже нет. А твой голос застрял... Ты, Молчун, не расстраивайся, - вдруг сказала она деловым тоном. - У нас в деревне за тебя любая девчонка пойдет и женщина... Ты найди себе жену. Мужику нельзя без жены, он становится страшный, как рукоед или... Чертова Пасть... А где эти... эти?.. - приподняла она голову.

- Вот они, - показала Рита пальцем на семь белых, подрагивающих комочков размером с баскетбольный мяч.

"Как такие громилы уместились в такой объем? - удивился Перец. - Разве что удалено все лишнее - вода, газы, дерьмо"...