Тень улитки

- Ну, что? - спросил он Наву. - Кончили?

- Да, - устало и удовлетворенно ответила она. Эта была ее первая инициализация Города, как и у Риты. Да еще где - на Белых Скалах, куда ни одна подруга не ступала.

- Рита идет к вам, - сообщил Перец. - Молодцы, подруги! Не знаю, как результаты, а процесс выглядел фантастично!.. Тут МБМ отметил какое-то подозрительное шевеление в кустах неподалеку. Не исключено, что кто-то вас засек. Будьте внимательны! Может быть, стоит поторопиться ко мне.

- Да, мне тоже показалось, - сказал Кандид. - Надо посмотреть.

Он подошел к кустам, которые вызвали у него подозрение, включил фонарик. Подошла Нава. Поломанные ветви, примятая трава свидетельствовали о том, что здесь кто-то был. Только как давно? Может, до их прихода?..

Нава опустилась на колени. Посмотрела на траву, на сломы ветвей.

- Похоже, здесь были совсем недавно, - констатировала она. - Рита, сказала она в переговорное устройство, - поторопись, кажется, надо уходить.

- Лечу, - ответила Рита. - Сейчас верхом на мертвяка сяду.

И буквально через пару минут она соскочила с мертвяка рядом с Навой и Кандидом.

- Что тут у вас? - поинтересовалась она.

Ей показали и рассказали.

- Ну, и пошли отсюда, - ринулась она в темноту.

- Ну ее к черту! - услышала Лава, непонятные звуки. - Бросай! Надоело тащить!.. - И ее грубо бросили на землю. Она попыталась вскочить, но руки и ноги были чем-то больно сцеплены, и Лава только каталась по траве, слыша мужской гогот. Вдруг ее ослепил яркий свет нескольких фонариков, и она зажмурилась.

- Русалка! - раздался общий вскрик.

- Первый, быстро к шефу, - раздался командирский голос. - Скажи, что Клавдий прислал, русалку поймали. Он наградит, обещал, ты заслужил... Одна нога здесь, другая там!.. Ну-ка, снимите с нее тряпки!.. Ох, хороша! Свежачок!.. Волосищи-то! Волосищи!.. У наших баб теперь таких не бывает. Сразу видно - русалка. Дуй, первый!.. И глазищи зеленые, как трава... Наверное, наше озеро ее привлекло, искупаться захотелось... Искупаешься, рыбка, искупаешься... Это мы тебе обеспечим... Но попозже. Сначала ты нас порадуешь, рыбонька... Надо ее объездить к прибытию шефа. Ну-ка, расстегните наручники на ногах и раздвиньте их!..

Лава не понимала, что с ней делают, но ей было страшно. Сначала ноги освободили, но, когда она попыталась встать, двое мужиков схватили по ноге руками и потянули их в стороны. Третий с рыком упал на нее. Тело пронзила боль от сломанных ребер. Она вскрикнула. И тут стало очень больно между ног. Она замычала и забилась, пытаясь скинуть с себя страшную тяжесть, но ее крепко держали за руки и за ноги. Теперь она поняла, что происходит. Ее делают женщиной. Но она хотела, чтобы это сделал Молчун! Она для него себя берегла! Он бы не сделал ей так больно. Женщины в деревне рассказывали, что это не всегда больно, если мужик ласковый. От отчаяния она забилась еще сильней, пытаясь освободиться, а Домарощинер визжал от восторга. Потом отвалился.

- Ну, быстро следующий! - скомандовал он. - Пока шеф не прибежал.

И следующий моментально нашелся.

Тузик бежал, как его разбудили, в трусах, на бегу протирая глаза. Хмель еще не выветрился, но уже почти не нарушал координации движений.

- Русалочка! Ах, русалочка! - бормотал он в предвкушении... Алевтина даже не проснулась, когда он вскочил.

- Так, - скомандовал Домарощинер. - Взяли за руки-за ноги, вон большая лужа - окунуть и прополоскать, чтобы крови не было, а то шеф головы оторвет!.. И молчать!..

Лава была от боли практически без сознания - так, доносились отдельные непонятные звуки. Ее опустили в довольно глубокую лужу, подергали туда-сюда в воде и выбросили на берег. Потом оттащили на сухое место. И тут появился Тузик, всклокоченный, с горящими глазами в трусах.

- Где моя русалочка?! - возопил он.

- Вон, - показал Домарощинер.

Тузик недоверчиво посмотрел на почти бездыханную девчонку.

- Почему мокрая?!

- Так ведь из озера выловили! - объяснил Домарощинер. Телохранители подтверждающе закивали. Первый хотел было что-то сказать, но почувствовал острое лезвие сзади и прикусил язык.

- Почему без сознания?

- Видимо, не может долго без воды, как рыба, - не растерялся Домарощинер. - Потому и не донесли до тебя. Послали гонца... Быстро вкусите прелестей русалочьих и надо ее обратно в озеро, чтобы не сдохла.

- М-да? - недоверчиво промычал Тузик. - Ее бы вымыть и высушить...

- Сдохнет, - покачал головой Клавдий-Октавиан. - Русалки в сухом виде не могут... Смотрите, какая прелесть - волосы до пят, глаза, когда откроет, зеленущие... Откушайте, Туз Селиванович, не пожалеете.

- Й-ех! - взвизгнул Тузик и, спустив трусы, ринулся на русалку.

Лава застонала и открыла глаза, полные ужаса и боли.

- И правда - зеленые, - просипел Тузик радостно. - Русалка!.. Ну, Клаша, озолочу!..

- Что за шум? - насторожился Кандид. - Осторожно, я посмотрю.

Он исчез в кустах прежде, чем Нава с Ритой успели среагировать. С его-то слоновьим изяществом только и ходить на разведку. Поэтому, не дожидаясь его возвращения, они бесшумно ринулись следом.

Кандид увидел световое пятно, огороженное несколькими мужскими силуэтами. В центре пятна наблюдалась какая-то возня. Приблизившись, он понял, что там насилуют женщину. Это было совершенно очевидно. И он, не раздумывая, бросился вперед, сорвав с шеи заветный скальпель.

Кто-то из круга среагировал на шум и повернулся к Кандиду. Его рука автоматически выстрелила кулаком в лицо нападавшему. Но Кандид, натренированный поединками с мертвяками, молниеносно припал на колено и полоснул скальпелем по ноге, перерезав подколенные сухожилия. А когда противник согнулся от боли, не глядя, полоснул лезвием по шее и бросился в центр светового круга, образованного светом карманных фонариков. От неожиданности круг распался, световые пятна заметались, а Кандид уже оказался около жертвы и, схватив насильника за волосы, резким движением содрал с поверженной женщины. Телохранители опомнились и бросились на помощь шефу, причем, двое, сохраняя спокойствие, освещали поле боя. И пришел бы конец и Кандиду, и Лаве - обоих бы затоптали в толкучке, если бы вдруг телохранители не застыли в тех позах, в каких находились. Вокруг них заклубился лиловый туман, и еще два фонарика - Риты и Навы - осветили место трагедии.