Холоднее льда

— Да, я удивлен, — Мобилиус откинулся на спинку кресла. — Не ожидал, что вы так скоро это выясните.

— Нет, этот вариант не годится, — Сова отбросил с головы черный капюшон, обнажая коротко стриженный скальп и темные, задумчивые глаза. — Вы по-настоящему удивились, а теперь вы слишком проницательны, чтобы это признать. Однако удивились вы по другой причине. Вы удивились потому, что у вас, знаете ли, нет никакого противника. Вы сами эту персону изобрели... Когда вы впервые пришли со мной повидаться, я принял вашу просьбу за чистую монету. Кто в системе Юпитера может желать вреда вам, спросили вы, или саботировать проведение Европейского термоядерного проекта?.. Я искал. И никого не нашел. Ни одного человека. Ваши усилия в системе Юпитера продвигались просто замечательно. Разумеется, вы также должны были это знать. Тогда зачем просить меня о помощи? Таким образом, в итоге я пришел к другой мысли. Кто обратился ко мне с этой странной просьбой? Не кто-то, неповинный в интригах, а сам Торквемада, бич неосторожного решателя проблем, погубитель некомпетентного головоломщика, мой старинный и бесконечно изобретательный противник. Не могло ли так получиться, что он попросту проверял меня, как он всегда меня проверял? И если он это делал, он также должен был практиковать направление по ложному пути, которое мы с ним всегда практиковали... Тогда я задал себе другой вопрос: зачем вам приходить сюда и ставить передо мной задачу бесцельного расследования? Ради простой интеллектуальной забавы? Маловероятно. Эта забава вполне доступна для вас через посредство Сети Головоломок. Вы должны были прийти, решил я, с тем чтобы продвинуть какую-то собственную программу... Но какую программу? И тогда мне пришлось инвертировать проблему, ибо сам Торквемада любит инвертировать. Итак: предположим, у вас нет тайных врагов в системе Юпитера, зато у вас, скорее, есть тайный союзник. Если вам хочется, чтобы эти взаимоотношения так и остались тайными, вы также станете беспокоиться, что они могут открыться. В вашей собственной осторожности вы были уверены, но как насчет другой стороны? Что, если та персона являлась слабым звеном — или что связь была недостаточно тайной?.. Таким образом, выясняется первый прием Торквемады. Вы приближаетесь к своему старому противнику в Сети Головоломок и предлагаете Мегахиропсу обнаружить наличие связи между вашими делами и делами какой-то другой персоны в системе Юпитера. Если я сажусь в лужу, это для вас наилучший ответ. Ибо там, где я сел в лужу — не стану изображать ложную скромность, — не преуспеет больше никто... Да, но предположим, я не сел в лужу. Это чудеснейший пункт, второй прием Торквемады. Ибо вы попросили меня найти противника. А поскольку такового не обнаружилось, я должен был в лучшем случае найти связь. И если бы я ее раскрыл, вы бы могли затем сказать: «Ага, вот он, мой враг. Это все, что мне требовалось узнать. Большое вам спасибо. Дальше я сам справлюсь с этой проблемой». Единственный способ по-настоящему вас удивить заключался в заявлении о том, что я реально обнаружил вашего противника. Ибо такой персоны, разумеется, не существует.

Отслеживая свое изложение материала, Свами Савачарья был им разочарован. Оно представлялось слишком рассудочным, слишком похожим на взаимодействие в Сети Головоломок. Ему хотелось быть грубым и прямым, чтобы вывести Солнечного Короля из его легендарного равновесия. А потому Сова испытал изумление и облегчение, когда Мобилиус отбросил волосы со лба, подался вперед и небрежно произнес:

— Ладно, я сам вас спрошу. Кто этот тайный союзник?

Сова испустил долгий вздох.

— Это директор Европейского научно-исследовательского центра: доктор Хильда Брандт.

Легкий кивок Мобилиуса должен был бы наполнить Свами Савачарью восторгом. Итак, его смелое предположение, выдвинутое на основе скудных клочков информации и массы смутных догадок, подтвердилось. Однако именно в этот момент успеха тревоги, заставившие его вызвать сюда Сайруса Мобилиуса, вернулись обратно. Сова вдруг понял, что уже гонит дальше, в спешке нарушая все правила игры.

— Хильда Брандт была вашим «инсайдером» в движении «Наружу» — хотя вы знали ее задолго до того, как эта организация приобрела для вас значимость. Я подозреваю, что вы понимаете Хильду Брандт лучше всех остальных в системе Юпитера. Надеюсь, так оно и есть, ибо я рассчитываю задать вам два жизненно важных вопроса. Во время нашей последней встречи вы сказали, что скоро появится доказательство того, что европейские аборигенные формы жизни не являются подлинными. Я должен знать, будет ли отрицание их аборигенности представлено доктором Джоном Перри, который обследовал Европейский океан именно с целью подтверждения существования подобных форм жизни? И еще одно: будут ли эти негативные заключения представлены Джоном Перри непосредственно Хильде Брандт?

Мобилиус воззрился на него, похоже, наконец-то выведенный из равновесия — но не так далеко, как сам Сова, который вдруг почувствовал, что дрожит. Он стыдился своих эмоций и потери объективности.

— Предположим, что ответы на оба ваших вопроса утвердительные. И что?

— А вот что, — Сова вытащил из-под своей мантии листок с перечнем звонков, которые он сделал за прошедший день. — Чтобы подтвердить некоторые свои мысли и подозрения, я снова и снова пытался дозвониться до Джона Перри. И добрую дюжину раз мне это не удалось. Причем обратите внимание на неизменный ответ: база «Гора Арарат» признает, что Джон Перри и Вильса Шир находятся на Европе, однако настаивает, что они «недоступны для общения». Сама Европа переведена в режим изоляции. «Гора Арарат» никоим образом не позволит мне связаться с Перри и Шир.

— Ну и что? Они наверняка в погружаемом аппарате — рыщут там по округе.

— Тогда почему мне не предоставили этой информации? Однако безотносительно к тому, где они сейчас, я считаю, что они могут находиться в ужасной опасности.

— Не понимаю, почему. Они уже там бывали. Они оба опытные пилоты.

— Опасность исходит не от спутника и не от океана. Она исходит от Хильды Брандт.

— Чушь. Я знаю Хильду... да вы же сами утверждаете, что я знаю ее лучше любого другого в системе Юпитера.

— Это верно. И все же я думаю, что вы, может статься, не до конца ее знаете. Она сложная личность.

— Как и всякий достойный человек.

— Я имею в виду — необычайно сложная. Еще сложнее вас... или меня. И гораздо более опасная. Хотел бы я иметь возможность доказать вам, насколько она опасна.

— А, ерунда. — Мобилиус встал из кресла и направился к коммуникационному центру Совиной Пещеры. — Дайте мне быструю линию, и я улажу все это за минуту. Камилла Гамильтон тоже по-прежнему на «Горе Арарат», и у Дэвида с ней открытая связь. Я в точности выясню, где сейчас Джон Перри и Вильса Шир, а также что происходит на Европе.

— Вы предлагаете позвонить Дэвиду Ламмерману? — Сова тоже встал из кресла и прошлепал по коридору, чтобы встать под боком у Мобилиуса.

— Да, и прямо сейчас.

— Вам требуется его помощь?

— Конечно, — Мобилиус уже набирал коды доступа. — Я скажу ему по-быстрому с этим разобраться. При необходимости я велю ему лететь прямиком на Европу и позвонить нам оттуда.

— Тогда позвольте мне вмешаться в этот процесс там, где я имею право это сделать, — Свами Савачарья положил руку на пульт рядом с ладонью Мобилиуса, предотвращая завершение запроса. Так близко к физическому контакту с кем-либо Сова уже многие годы не подходил, и это было далеко за пределами его уровня комфорта. Заставляя себя держать руку на месте, он продолжил: — Вы попросили меня отыскать вашего врага в системе Юпитера. Исследуя этот вопрос, я, разумеется, изучил многих людей и просмотрел много личных досье. Включая досье Дэвида Ламмермана.

Мобилиус так резко отдернул руку от пульта, как будто его током ударило.

— Вы изучали Дэвида? Вы подумали, что Дэвид...

— Я изучал всех. И узнал многое о личных взаимоотношениях, которые меня не касаются. Но они должны касаться вас.