Избранное

Это был широкоплечий, высокий человек с резкими чертами лица, принявшими теперь строгое выражение. Я как-то беседовал с ним в менее официальной обстановке. Речь его была столь же остра, как и ум. Я сел, и он взглянул на меня поверх стола: не улыбаясь, не хмурясь, просто обратив светильник своего разума на объект сиюминутного дела.

— Вы уклонились от полученных инструкций, — сказал он.

В его голосе не прозвучало ни гнева, ни обвинения, ни даже любопытства.

— Вы правы, я был неточен, — сказал я и уже собирался развить мысль, но он заговорил первым.

— Вам поручили принять санкции к исполнению ДВК-ЗЕД-97, а также захватить невредимым действующее устройство — карга серия ЕЧ ИД 453.

Он произнес это так, словно я ничего не говорил. На этот раз я промолчал.

— Захватить карга вам не удалось, — продолжал он. — Более того, вы разрушили его мозг. И не сделали ничего, чтобы обезвредить исполнителя.

Он говорил чистую правду. Ни отрицать, ни подтверждать это не имело смысла.

— Поскольку в пределах вашего психоиндекса не существует никаких оснований для подобных действий, мотивы следует искать вне контекста политики Пекс-Центра.

— Весьма спорное предположение, — сказал я. — Обстоятельства…

— Также ясно, — продолжал он неумолимо, — что мнение, будто вашей подрывной деятельностью руководили предыдущие темпоральные державы, не выдерживает критики.

Я больше не пытался возражать. Это была не беседа: Главный Координатор предъявлял официальное обвинение.

— Следовательно, — заключил он, — вы представляете силу, объективно отсутствующую, — Пятую Эру человека.

— Вы делаете из мухи слона, — сказал я. — Выдумываете более позднюю сверхдержаву для мотива обвинения. А если я просто провалил задание? Перепутал…

— Оставьте личину Старой Эры, агент. Даже если отбросить дедуктивные выводы, у меня есть конкретное свидетельство. Станционное оборудование зарегистрировало случайно проявленные вами интеллектуальные мощности. В момент кризиса вас отметили по третьему психометрическому разряду. Ни один человеческий мозг из известных нам эпох не достигал такого уровня. Я указываю на это лишь для того, чтобы вам стала ясной бесплодность дальнейшего запирательства.

— Я был неправ, — согласился я.

Он выжидательно посмотрел: теперь я завладел его вниманием.

— Вы предугадываете не Пятую Эру, — сказал я. — Вы предугадываете Шестую.

— На чем же основывается столь поразительное утверждение? — спросил он, не удивляясь.

— Очень просто, — ответил я. — Вы — из Пятой Эры. Мне следовало догадаться об этом раньше. И вы проникли в Пекс-Центр.

Еще секунд тридцать он глядел на меня ледяным взглядом, потом расслабился.

— А вы проникли в нашу инфильтрацию, — заметил он.

Я бросил взгляд на двух вооруженных мальчиков: они восприняли откровения спокойно. Стало очевидным, что они были частью группы.

— К сожалению, — продолжал Координатор, — до сих пор операция проходила весьма гладко — за исключением срыва, вызванного вашим вмешательством. Впрочем, вы не успели причинить нам непоправимого вреда.

— Да. Пока, — согласился я.

Он повел бровью.

— Вы осознали свое положение, как только очутились в изоляции, я хочу сказать — на исторгнутой станции, не так ли?

— Тоща у меня мелькнула только догадка. Действия Джарда совершенно сбили меня с толку. Теперь-то я понимаю, что он просто следовал приказаниям — вашим приказаниям — и расставил для меня ловушку. Он переместил станцию в нуль-временную вакуоль, используя неизвестную в Пекс-Центре технику, предварительно обманом выманив меня наружу. Таким образом, мне пришлось воспользоваться аварийным приводом, чтобы вернуться. Вернуться в тупик. Просто и эффективно, в известной степени.

— Теперь вы в наших руках. Вы обезврежены, — сказал Координатор. — Так что операция прошла в высшей степени удовлетворительно.

Я покачал головой и усмехнулся.

— Когда я понял направление петли, то раскусил вмешательство Пекс-Центра. Но если так, то налицо прямой саботаж политики Пекс-Центра. Напрашивался вывод: инфильтрация.

— Удачно, что вы не продвинулись в своих размышлениях еще на шаг, — сказал он. — Если бы вам удалось избежать прощупывания при извлечении, то вы могли бы разрушить труд миллионов лет.

— Напрасный труд, — уточнил я.

— В самом деле? Вы можете ошибаться, агент. Тот очевидный факт, что вы представляете Шестую Эру, вовсе не обязательно означает ваше превосходство. В истории имели место периоды упадка, это бесспорно.

Он произнес это тем же безапелляционным тоном, что и раньше, но в голосе прозвучали слабые нотки сомнения.

Тут я понял, для чего Координатор затеял это интервью. Он прощупывал меня, пытаясь узнать намерения тигра, которого держат за хвост. Определить, насколько силен противник.

— Только не в данном случае, — возразил я. — Да и вообще ваше утверждение спорно.

— Как бы то ни было, вы у нас в руках, — сказал он просто.

— Пошевелите извилинами, — сказал я. — Разрабатывая операцию, вы предполагали бесполезность работы Пекс-Центра. Разве не следует отсюда, что более поздняя эра способна выявить и ваши заблуждения?

— Мы не ошибаемся.

— Будь это так, меня бы здесь не было.

— Непостижимо! — воскликнул он. — Семнадцать тысячелетий длился процесс распада, и каждая попытка замедлить ход разрушения лишь ускоряла его. При первом же вмешательстве в естественный поток времени человек посеял семена грядущего хаоса. Проделав пробоину в энтропическом канале, он позволил неисчислимым силам темпоральной прогрессии рассеяться по бесконечному спектру угасающих матриц. Жизнь — продукт времени. Когда плотность темпорального потока падает ниже критического, жизнь кончается. Мы стремимся предотвратить трагический конец человечества, только это и ничего более! Мы не можем потерпеть поражение!

— Нельзя возродить никогда не существовавшее прошлое, — сказал я, — как нельзя сберечь будущее, которое не наступит.

— Мы и не пытаемся. Целью наших усилий является широкая программа перекройки темпоральной ткани путем сведения воедино сходных тенденций и прививки диких побегов к главному временному стволу. Мы аполитичны, мы не пропагандируем никакой идеологии. Мы довольны тем, что удается сохранить жизнеспособность континуума.

— И себя в том числе, — сказал я.

Он посмотрел на меня как-то странно, словно не веря.

— Вы хоть когда-нибудь рассматривали проект, который бы исключал вас и вашу программу? — спросил я.

— Для чего?

— Вы сами являетесь одним из последствий того вмешательства во временную ткань, которое столь рьяно вознамерились устранить, — сказал я. — Не сомневаюсь, что вы не стерпели бы мысль о каком-нибудь темпоральном черенковании, которое отсекло бы от древа вашу собственную ветвь.

— Зачем? Какой смысл в подобном самоубийстве? Да и как бы мы могли реализовывать свои замыслы, если бы не существовали?

— Неплохой вопрос, — согласился я.

— Вот еще один, — продолжал он тоном победившего в споре человека. — Чем же может руководствоваться ваша Эра, стремясь разрушить основу, от которой зависит любое мыслимое будущее?

Мне захотелось вздохнуть, но я сдержался.

— Первые чистильщики времени дружно взялись за дело, чтобы исправить ошибки прошлого. А те, кто пришел после них, столкнулись с еще большими хлопотами: им пришлось убирать за уборщиками. Пекс-Центр попытался взглянуть на это шире и вернуть все в исходное состояние, как было до вмешательства. Вы еще тщеславнее. Вы используете Пекс-Центр для манипуляции не прошлым, а будущим…

— Действия в будущем невозможны, — сказал он четко, как Моисей, излагающий закон Божий.

— Мгм… Но для вас Пятая Эра не будущее, верно? Это ваш предел. Но вам следовало проявить побольше сообразительности. Если вы суете свой нос в прошлое, то что удержит будущее от вмешательства в ваши дела?

— Уж не пытаетесь ли вы уверить меня, что любая попытка возместить причиненный ущерб, остановить процесс распада обречена?