Избранное

— Я мог бы и поспать немного, — сказал я. — У меня все болит.

— Да, скачок прошел не совсем в фокусе, — без сочувствия сказал он. — Но никаких серьезных последствий. Давай вставай.

Я приподнялся на локте и тряхнул головой, не в знак отрицания, а чтобы развеять туман. Это было ошибкой. Перед глазами поплыло. Он поднял меня на ноги, и я разглядел командный отсек темпостанции.

— Все верно, — подтвердил он. — Опять в отчем доме. Или в его зеркальном отражении. Точная копия, только поле темпорального скачка действует по замкнутой петле. Снаружи ничего.

— Я уже видел, помнишь?

— Помню. Ты тогда прыгнул в следующий сегмент своей жизни, в новый тупик. Выбрался, храбро боролся, но круг по-прежнему замкнулся. Ты здесь.

— Я завлекал его в ловушку, — сказал я. — А он был уверен, что держит меня на крючке.

— Теперь наш ход, если ты не намерен сдаться.

— Не совсем, — ответил я.

— Меня… нас… водили, как кукол, — продолжал он. — У карга что-то есть в резерве. Ты должен разбить цикл.

Он вытащил из кобуры пистолет и протянул мне.

— Держи, — произнес он. — Выстрелишь в голову.

Возглас протеста застрял у меня в горле.

— Мне известны все аргументы, — говорил будущий «я». — Я сам использовал их около недели назад. Именно таковы размеры темпорального анклава, предоставленного в наше распоряжение. Но доводы ни на что не годятся. Убийство — единственное изменение, которое мы можем внести.

— Ты спятил, парень, — возразил я, испытывая некоторую неловкость в разговоре с самим собой. — Я не самоубийца.

— На это они и рассчитывали. Их расчеты оправдались. Я отказался выстрелить, — он усмехнулся до боли знакомой саркастической улыбкой и добавил: — Если бы я согласился, то спас бы себе жизнь.

Он взвесил пистолет в руке, и лицо его приобрело ледяное выражение.

— Я бы выстрелил, не моргнув глазом, если бы была хоть какая-нибудь надежда, — сообщил двойник. Теперь он определенно был самим собой.

— Почему же ты не выстрелишь?

— Потому что ты в прошлом. Твоя смерть ничего не изменит. Но если ты убьешь меня, то тем самым нарушишь жизненное равновесие и повлияешь на свое… наше будущее. Не блестящая ставка, но единственно стоящая.

— А если я предложу свой вариант? — спросил я.

Он устало кивнул.

— Попробуй.

— Используем станционную кабину, прыгнем вместе.

— Уже было, — кратко ответил он.

— Тогда ты прыгнешь, а я подожду.

— Тоже пробовали.

— Тогда застрелись сам!

— Нет смысла.

— Мы прокручиваем старую запись? Включая этот разговор?

— Ты начинаешь соображать.

— А если разнообразить ответы?

— А что изменится? И это пытались сделать. У же все испробовано. У нас была масса времени: не знаю точно, но достаточно для тщательной отработки малейших вариаций. Они всегда оканчивались одним и тем же аккордом: ты прыгаешь, проходишь через все и становишься мной.

— Откуда такая уверенность?

— Соседняя комната полна костей, — произнес он с чуть заметной и далеко не обаятельной улыбкой. — Наших костей. А на последнем поступлении есть немного испорченного мяса. Чувствуешь запашок в комнате? Это оттуда. И меня ждет тот же конец. Смерть от голода… Ты держишь судьбу в своих руках. Решай.

— Кошмар, — пробормотал я. — Такое может только присниться.

— Ты проснулся, — возразил он и всучил пистолет. — Стреляй, я тебе говорю, пока у меня не лопнуло терпение!

— Давай рассудим здраво, — сказал я. — Я убью тебя, а что изменится? Ничего. Двое лучше, чем один.

— Если бы! Пойми, каждый наш шаг расписан по сценарию. Нарушить его — вот единственный козырь.

— А если я снова прыгну?

— Ты получишь прекрасную возможность полюбоваться на свой провал.

— А если на этот раз я не провалю задание? Не загорожу дверь?

— Все равно. Ты закончишь здесь. Я знаю, уже пробовал.

— Ты имеешь в виду — все целиком? Яму с трясиной? Меллию?

— Да. И яму, и Меллию — все. Снова и снова. Ты закончишь здесь. Карг выложил свой козырь, нам нужно побить его либо спасовать.

— А если он как раз этого добивается?

— Нет. Он рассчитывает на обычное человеческое поведение. Люди хотят жить, понимаешь? Они борются до последнего.

— А если на корабле не воспользуюсь темпоприводом трупа?

— Ты просто сгоришь.

— А если с Меллией остаться на берегу?

— Ничего не выйдет. Я уже прошел через это. Ты погибнешь там. Не знаю, долгая или короткая тебя ждет жизнь, но результат один.

— А если я застрелю тебя, то цепь разорвется?

— Возможно. По крайней мере, в схему удастся ввести новый, совершенно неожиданный фактор, вроде пятого туза в покере.

Мы спорили еще некоторое время. Потом обошли отсеки. Я полюбовался на жемчужный туман, осмотрел кое-какие помещения. Все вокруг покрывала пыль, ржавчина. Станция постарела…

Затем он показал комнату с костями. Запах меня убедил. — Давай пистолет, — сказал я.

Он молча протянул игрушку. Я поднял пистолет и снял с предохранителя.

— Повернись, — бросил я.

Тот повернулся.

— Меня утешает тот факт, — сказал он, — что существует вероятность…

Выстрел оборвал фразу и бросил его вперед, словно привязанную на веревке куклу. Я только успел заметить оставленную пулей дыру в задней стенке черепа, как ослепительное солнце вспыхнуло и опалило мой мозг. Я словно взмыл на высоту птичьего полета. Бесконечная череда теней, отдельные участки энтропической панорамы. Я увидел себя в Буффало, на борту тонущего галеона, на безжизненном берегу умирающего мира. Я готовил западню для негодяя карга, он тоже ткал паутину, которая в свою очередь была окружена более хитроумной сетью ловушек.

Каким глупым выглядело это все теперь! Как могли теоретики Пекс-Центра не осознать бесполезность собственных потуг на примере предыдущих чистильщиков времени? И что…

Была еще одна мысль, более глубокая. Но прежде чем она успела сложиться, мир озарения растаял, и я по-прежнему стоял подле убитого, а над стволом пистолета вилась струйка дыма. Понимание чего-то большого, не поддающегося сомнению складывалось в лабиринте моего сознания. И вдруг из смутных мыслей выплыло новое осознание: Чистка Времени Пекс-Центра обречена на провал вкупе с программами, проводимыми в жизнь как экспериментаторами Новой Эры, так и заблудшими исполнителями Третьей. Дело всей моей жизни оказалось пустым фарсом. Я — бессмысленно дергающаяся марионетка.

Но все же нашлась сила, решившая убрать меня с дороги.

Сила, превосходившая всю мощь Пекс-Центра.

Меня загнали в тупик так же гладко, как когда-то в Буффало я обвел вокруг пальца приговоренного карга, а позднее — его могущественную и обреченную Конечную Власть. Меня вывели из игры, загнали в замкнутый цикл и заточили навсегда.

Не будь в схеме крохотной лазейки, которую там упустили.

Мое второе «я» умерло, и его умственное поле в миг разрушения органического генератора выплеснулось и слилось с моим. На какую-то долю секунды КПД возрос по меньшей мере до 300 единиц. И пока я путался в неразберихе сдвоенного сознания, стены вокруг растаяли, и я оказался в приемном отсеке базовой станции Пекс-Центра.

37

Высокий потолок холодно отражался от белых стен, гудели катушки фокусировки поля, резкие запахи озона и горячего металла наполняли воздух. Все выглядело привычно, даже как-то по-домашнему. Единственное несоответствие представляла группа вооруженных людей в серой униформе службы безопасности Пекс-Центра. Охранники образовали правильный круг, каждый держал автомат, направленный в мою голову. В лицо бил оранжевый свет — прицельный луч излучателя амортизирующего поля.

Я понял намек, бросил пистолет и поднял руки.

В круг вошел человек и обыскал меня, но, кроме грязи — результат археологических раскопок, — ничего не нашел. События до сих пор разворачивались стремительно и теперь не потеряли темпа.

Капитан подал знак. Охрана вывела меня из отсека. Мы прошли по коридору мимо двух блоков бронированных дверей к серой ковровой дорожке перед массивным письменным столом Главного Координатора Пекс-Центра.