Хроники Кадуола

«Любопытно! И преимуществами этого общественного механизма могут пользоваться как мужчины, так и женщины?»

«Разумеется!»

«Циничная эксплуатация стариков», — процедил сквозь зубы Ютер Оффо.

«Ни в коем случае! — возмутился Файдер. — Возражения не приносят мне никакого дохода, но я должен указать на тот факт, что в связи с ограничениями, наложенными на нас извне, мы вынуждены использовать все доступные возможности для выживания».

«Гм. Такое зрелище может быть организовано с участием детей, а не только стариков?»

«Вполне вероятно. Секретарь, заведующий экскурсиями, сможет назвать вам соответствующую цену».

«Возникает впечатление, что в Йиптоне за деньги может организовать все, что угодно».

Файдер развел руками: «Разве это не так в любом другом месте? Должен объявить, что наше время в Кальоро истекло. Вы видели достаточно?»

Шугарт посмотрел на спутников: «Мы готовы продолжить экскурсию. Что дальше?»

«Мы пройдем через «Галерею древних гладиаторов». Несколько минут тому назад, если бы вы обратили внимание, вы могли бы заметить пару этих отважных бойцов, боровшихся на площадке под крышей. Так как вы их не заметили, я не могу требовать с вас плату за их труды».

«Взимается ли дополнительная плата за посещение галереи?»

Проводник сделал успокаивающий жест: «Она по пути к базару. Следуйте за мной».

Файдер провел группу в длинный коридор, освещенный окнами с одной стороны; с другой стороны вереницей темнели проемы маленьких каморок. В каждой каморке на грязной засаленной подушке сидел, скрестив ноги, старик-йип. Некоторые обитатели каморок убивали время, занимаясь изготовлением простых поделок — одни вышивали, другие плели кружева, третьи изготавливали из пальмовых волокон маленькие фигурки игрушечных животных. Иные просто сидели, равнодушно уставившись в пространство.

Продвигаясь по галерее, бесстрашные львы догнали группу туристов, платившую за зрелище в Кальоро. Их было примерно двадцать человек; по мнению Глоуэна, они представляли секту ладдакеев с планеты Гауд (Фоделиус IV) — об этом свидетельствовали их коренастое телосложение, свежая белизна кожи, круглые лица и характерные широкополые шляпы с вьющимися сзади черными лентами. Судя по всему, ведущий их группы пытался договориться с проводником об организации еще одного зрелища под наименованием «Двоепузырие», но проводник, по его мнению, заломил чрезмерную цену. Другие экскурсанты из той же группы собрались у каморки, разговаривая с сидевшим в ней стариком. Бесстрашные львы задержались, чтобы послушать.

Старика что-то спросили; он громко ответил: «А что мне еще делать? Я больше не могу работать. Что я должен — сидеть в темноте, пока не умру с голода?»

«Вы, по-видимому, смирились с тем, что умрете такой смертью!»

«Мне все равно, я умру так или иначе. И я вполне заслуживаю такого конца. Я ничего не достиг, ничего не открыл, ничего не изобрел. Космос не изменился ни на йоту благодаря моему существованию. Скоро я исчезну, и никто этого не заметит».

«Удивительно пессимистическая философия! — заметил один из ладдакеев. — Разве вы не сделали ничего, чем могли бы гордиться?»

«Всю мою жизнь я лущил морскую траву. Один стебель мало отличается от других. Тем не менее, когда-то давным-давно на меня что-то нашло, и я вы́резал из дерева рыбу, точно изобразив все до последней подробности, даже чешую. Многие хвалили мою резьбу».

«И где же эта рыба теперь?»

«Упала в канал и уплыла с отливом. Недавно я начал выреза́ть еще одну рыбу — вон она валяется. Но у меня уже нет былого усердия, я так и не закончил».

«И теперь вы готовы умереть».

«Никто никогда, на самом деле, не готов умирать».

Другой ладдакей протиснулся вперед из задних рядов: «Правду говоря, мне стыдно, что мы занимаемся этими вещами. Вместо того, чтобы платить за смерть этого пожилого человека, давайте соберем деньги и поможем ему выжить. Разве это не человечно? Разве это не соответствует принципам нашей веры?»

Экскурсанты забормотали, обсуждая это предложение; одни соглашались, другие сомневались. Очень приземистый полный человек пожаловался: «Все это прекрасно и замечательно, но мы уже заплатили за зрелище — теперь эти деньги нам не вернут!»

Другой отозвался: «Кроме того, здесь тысячи стариков, оказавшихся в том же положении! Если мы спасем этого старикана и его недоделанную деревянную рыбу, его место займет другой. Что же, нам придется спасать другого? Тем более, что тот, наверное, умеет выреза́ть из дерева птиц? Это бесконечный процесс!»

Ведущий группы заявил: «Как вам известно, я — человек сердобольный и щедрый, старейшина Церкви. Но я вынужден выступить в защиту практического здравого смысла. Насколько я понимаю, заказанное зрелище не возбуждает извращенный интерес к судорогам агонии или чему-нибудь в этом роде, а демонстрирует здоровый катарсис, безбоязненный вызов смерти. Предложение брата Янкупа делает ему честь, но я предложил бы ему, по возвращении домой, проявить такое же великодушие по отношению к соседям, позволив им выпасать коз на своем лугу».

Речь старейшины вызвала облегченный смех. Ведущий повернулся к Файдеру: «Не желает ли ваша группа присоединиться к нам и полюбоваться на «Двоепузырие»? В таком случае стоимость спектакля, в расчете на каждого, окажется более приемлемой».

«Какова, в точности, эта стоимость?» — поинтересовался Арлес.

Файдер что-то подсчитал в уме: «Пять сольдо с человека. Таков установленный тариф». Раздались многочисленные возгласы протеста, но проводник поднял руку, выставив ладонь вперед: «Уменьшение тарифа, пропорциональное численности зрителей, не предусмотрено. На все есть твердая цена».

Издевательски рассмеявшись, Арлес произнес: «После такого финансового шока мне поистине потребуется катарсис. Я приму участие, черт с ними с деньгами!»

«Я тоже, — вызвался Клойд. — Как насчет тебя, Донси?»

«Не хочу ничего пропустить. Так и быть».

«И я с вами!» — заявил Кайпер.

«Отвратительно! — пробормотал Ютер Оффо. — Не хочу иметь ничего общего с этим зрелищем».

«Согласен», — кивнул Глоуэн.

Шугарт тоже отказался платить за представление; Джардин, после длительных колебаний, согласился «исключительно из любопытства», как он выразился. Керди сомневался дольше всех — на его легко краснеющем лице появлялось то одно, то другое выражение. Наконец, чувствуя пристальный взгляд Глоуэна, он проворчал с некоторым разочарованием: «Нет, это не для меня».

Пока Файдер собирал с участников зрелища по пять сольдо, Глоуэн заметил в каморке старика незаконченную фигурку рыбы. Он указал на нее: «Можно посмотреть?»

Старик молча передал ему поделку — кусок дерева сантиметров двадцать длиной. Голова и примерно половина покрытого чешуей тела рыбы были переданы с вниманием и точностью, необычными для столь неоднородного материала. Движимый внезапным порывом, Глоуэн спросил: «Вы ее мне не продадите?»

«Она ничего не сто́ит — даже не закончена. Когда я умру, ее все равно выбросят. Забирай ее бесплатно».

«Спасибо! — краем глаза Глоуэн заметил наблюдательный взгляд Файдера, ничего не упускавшего. — Как говорят, в Йиптоне ничто не бесплатно. Пожалуйста, примите эту монету в качестве платы за резьбу».

«Как хочешь, давай свою монету».

Глоуэн заплатил и получил деревянную полурыбину. Файдер отвернулся.

Ведущий группы ладдакеев провозгласил: «Зрелище начинается! Поднимайся, старик! Тебе придется дуть и качать изо всех сил, если ты хочешь дожить до ужина!»

Керди, Ютер, Шугарт и Глоуэн, в компании Файдера, остались ждать в галерее. Остальные прошли в помещение, где находилось странное сооружение — пара установленных рядом и соединенных трубами стеклянных цилиндров диаметром чуть больше метра и высотой больше двух метров. На дно каждого из цилиндров опустили на веревках по «древнему гладиатору», после чего цилиндры закрыли сверху крышками на зажимах.

Из труб на дно каждого из цилиндров начала литься сильная струя воды; уровень воды постепенно повышался. Нажимая на рычаг насоса, один старик мог перекачивать воду из своего цилиндра в цилиндр противника. Сперва оба дряхлых «гладиатора» казались безучастными, но когда вода поднялась до уровня пояса, то один, то другой стали пробовать, работает ли насос, и вскоре уже качали вовсю. Старик в левом цилиндре работал отчаянно и меньше выдыхался — в конце концов он смог поднять уровень воды в правом цилиндре выше головы своего противника, того самого пессимиста, который выреза́л деревянных рыб. Тот почти сразу же прекратил попытки откачать воду, предпринял несколько тщедушных попыток разбить крепкий цилиндр ударами локтей и пинками, после чего утонул — и зрелище кончилось.