Шайтан-звезда (Часть 1)

Джейран отвела рукав от лица.

- Ты бесишься, как разъяренный верблюд, о шейх, - догадываясь, что Аллах снова послал ей по дороге бесноватого, сказала она. - Но когда я найду сыновей Раджмуса и сообщу им радостную весть, вместо воздаяния я попрошу их научить тебя арабской вежливости.

- Одно тебе воздаяние, о развратница, о насильница, - чтобы не давали есть двум собакам и не давали пить двум коням, и привязали тебя к конским хвостам и погнали коней к реке, а собак пустили вслед за тобою, чтобы разорвалась у тебя кожа, а потом бы отрезали у тебя мясо и кормили тебя им!

- Да не даст тебе Аллах мира и да не продлит он твою жизнь! воскликнула Джейран, теряя терпение. - Разве не довольно с нас бесноватых старцев? Отведи меня к женщинам вашего племени, иначе я найду кому пожаловаться на тебя! Аллах слышит мольбы обиженных!

- Не смей призывать имя Аллаха!

- А кто мне запретит призывать имя Аллаха? Разве я не правоверная мусульманка? Разве я ношу крест и зуннар?

- Как это ты называешь себя правоверной мусульманкой?! . - старец замахнулся, явно собираясь дать девушке оплеуху, но она уклонилась.

- Прибегаю к Аллаху от шайтана, битого камнями! - крикнула она. Погоди, о несчастный, я отыщу шейха вашего племени и спрошу его, почему племя позволяет своим бесноватым без присмотра слоняться по пустыне!

- Ты назвала меня бесноватым?!

Диковинный старец засопел, запыхтел - и вдруг стал на глазах расти, а широкие полы его одежд взвились ввысь и застыли наподобие распахнутых крыльев. Серебряная птица же, до сих пор неподвижно сидевшая на посохе, приялась расти вместе с хозяином и яростно забила крыльями. А посох под ней - тот и вовсе сделался толщиной с дерево.

- Если ты из рода сыновей Раджмуса, то Маймун ибн Дамдам ждет твоей помощи, о шейх! - падая на колени, воскликнула перепуганная такими чудесами Джейран. - Он заперт в кувшине, а кувшин был похищен, и только я знаю, где он спрятан! Клянусь Аллахом!

- Если ты еще раз произнесешь имя Аллаха милосердного, справедливого, я разорву тебя на клочки, - прекратив свой рост, отвечал старец-джинн. Откуда знаешь ты Маймуна ибн Дамдама? И почему он послал тебя на поиски своих родственников? Неужели не нашлось кого-нибудь получше?

Джейран как можно более связно рассказала о похищенном кувшине и о полоске апельсиново-шафранного шелка, что виднеется из-под камней.

Джинн, понемногу возвращаясь к обычному человеческому росту, молча выслушал ее.

- Хотя ты и скверная, но принесла хорошую весть, - качая головой, молвил он. - Дай мне клочок своего платья... нет, не из рук в руки! Положи на песок!

Уже не беспокоясь о том, что кто-то увидит ее обнаженные по самые колени ноги, Джейран оторвала от подола очередную полосу и подумала, что если Аллах пошлет ей еще какие-либо приключения, она останется совершенно голой.

Джинн протянул руку - и неровная полоска шелка взмыла с песка, обвилась вокруг посоха, птица же придержала ее когтистой лапой.

- Будь здесь, о дочь греха, - сурово приказал он. - Раньше ночи мы ничего не узнаем о Маймуне ибн Дамдаме.

- Я умру тут от жажды еще до заката, а если доживу до заката, то меня убьет ночной холод, - ответила на это Джейран. - Ты же видишь, о шейх, у меня нет ни воды, ни пищи, ни одежды.

Джинн скривил точеное худое лицо, обрамленное белой, волнистой, несколько торчащей вперед бородой.

- Хоть ты и скверная, хоть ты и мерзкая... - пробормотал он и, поразмыслив мгновение, вскинул над Джейран рукава.

Она непроизвольно зажмурилась.

И ощутила прекраснейший в мире запах - запах жареного мяса!

Перед ней на коврике стояло блюдо, где было не меньше двух ритлей горячего пилава с перцем и прочими пряностями. Слева возвышался медный кувшин, очевидно, полный воды. И, в довершение благодеяний, джинн выкинул из-за спины коричневый плащ из грубой шерсти, подобный тем, что надевают дервиши.

- Может быть, ты еще и обратишься к Аллаху, - с большим сомнением буркнул он при этом. - И мне зачтется то, что это свершилось через меня.

Джейран хотела было произнести символ веры, чтобы тем хоть немного пристыдить бесноватого джинна, но побоялась снова сердить его.

Джинн же молча повернулся к ней спиной, по его бледно-полосатым одеждам прошли волны - и он слился с волнистыми песками так, что лишь силуэт несколько мгновений лежал на дальних холмах. А потом Джейран поняла, что это был не силуэт старца в развевающихся одеждах, а всего лишь игра теней, тем более, что близился закат и тени становились все темнее и причудливее.

Она произнесла благодарственную молитву и прежде, чем взяться за пилав, вволю напилась свежайшей воды, прекраснее которой ей не доводилось пробовать ни в одном хаммаме, пусть и без гвоздики с имбирем.

И настала ночь, и в черном небе зажглись большие серебряные звезды, и раздался свист змей, и в глубине колодца что-то зашуршало, завозилось, негромко взревело, так что Джейран, уже завернувшаяся на ночь в тяжелый и колючий плащ, уже заботливо подоткнувшая его под ноги, немедленно откатилась подальше от черной дыры.

Из черной дыры, обнявшись, взлетели две красавицы-джиннии. Их лица испускали неяркий свет. Одежды, как бы затканные бледным золотом, тянулись за ними следом из глубины колодца.

- Сладкого полета тебе, о сестрица! - сказала одна.

- Нежного ветра и неблизкого рассвета, о сестрица! - отвечала другая.

Джиннии посторонились, выпуская из колодца юношу-джинна, красота которого изумила Джейран.

Из-под его золотого тюрбана падали на плечи длинные черные локоны, прекраснее всех, какие только доводилось Джейран видеть в хаммамах у прославленных красавиц. Тонкое нежное лицо с овальными щеками, с молодыми шелковистыми усиками, украшенное большой родинкой, было лунной белизны, и тем чернее казались огромные продолговатые глаза.

- Да будут вечно открыты тебе Врата огня, о братец! - приветствовала его первая джинния. В ответ юноша поцеловал ее.

- Мы должны лететь к крепости горных гулей, о сестрицы, - сказал он. И оттуда - ко входу в Черное ущелье. Вот что дал мне дядюшка...

Юноша-джинн достал из рукава клочок платья Джейран.

- Он велел найти среди камней на склоне точно такой же.

Юные джиннии протянули полупрозрачные руки к яркому клочку и замерли над ним, закрыв глаза.

- Это от платья женщины, - пробормотала одна. - И женщина испытала немалый страх.

- Но она победила свой страх и спасла свою жизнь, о сестрица, - водя рукой над клочком, добавила вторая. - Пожалуй, я смогу уловить те лучи, что испускает эта ткань. Я непременно узнаю их, клянусь Аллахом!

- Если только та женщина не солгала дядюшке и действительно пометила полоской ткани кувшин, в котором упрятан наш родственник, о сестрицы, рассудительно заметил юноша-джинн. - Но, ради Аллаха, поспешим, ибо ночь коротка!

Легчайшие одежды взмыли ввысь - и, словно на крыльях, поднялись в черное небо обе джиннии и их прелестный брат.

- Ау-у-у! - раздался их общий крик, и Джейран поняла, что криком они помогают полету.

Она вздохнула - кудри красавца-джинна были, наверно, как те, которых она в полной темноте касалась нерешительными пальцами. Нет, конечно же, бесноватый звездозаконник солгал - аль-Кассар был не менее жив, чем она, Джейран. Тот, кто надел на лицо золотую маску, мог взять и чужое имя. Пусть так... видимо, так оно и было... Она согласна звать этого человека аль-Кассаром... да хоть Иблисом! .. Лишь бы назвать его по имени еще раз...

Но не было у нее пути к аль-Кассару. Между ними встало предательство, в котором ее обвинил аль-Мунзир. И Джейран не могла предстать перед человеком в золотой маске, не очистив себя от гнусного подозрения!

Она стала думать - как неплохо было бы, если бы род Раджмуса отблагодарил ее за спасение кувшина деньгами! Она добралась бы до ближайшего города, купила бы статных невольников, обученных биться на мечах, ездить на конях и погружаться в море ночного боя... и купила бы им резвых коней, самых лучших аваджийских коней, и быстроногих белых верблюдов, самых дорогих махрийских беговых верблюдов, и дала бы им рудейнийские копья и индийские мечи... и сама, в богатых одеждах, поехала впереди на лучшей верблюдице, поехала искать аль-Кассара, чтобы отогнать от него этих врагов Аллаха, Джевана-курда и Хабрура вместе с айарами, и рассказать ему правду...