Ночной огонь

Заведующий терминалом — если такова была его должность — заметил присутствие Мэйхака и Нейтцбека. Лицо его изменилось; по-видимому, он дремал с открытыми глазами. Поднявшись на ноги, он выглянул в окно и явно удивился, увидев «Дистилькорд». Повернувшись к новоприбывшим, он произнес: «Это не «Лилиом» и не «Одри-Антей». Кто вы такие?»

«Наш корабль называется «Дистилькорд»», — Мэйхак предъявил регистрационные документы. Заведующий бегло просмотрел их без всякого интереса, но еще внимательнее разглядел Мэйхака и Нейтцбека с головы до ног: «Значит, вы не из конторы Лоркина?»

«Нет. Мы представляем только самих себя».

«Зачем же вы прилетели на Отмир? Вы проделали далекий путь».

«Мы привезли партию карманных инструментов и надеемся продать их в Ромарте».

«Это оружие? — с сомнением спросил заведующий. — Их можно использовать как оружие?»

«Совершенно исключено! Они предназначены исключительно для строительства и ремонта. Мы хотели бы сбыть груз в Ромарте — это было бы полезно и эффективно».

Заведующий кисло улыбнулся: «Будучи сформулировано таким образом, ваше предложение не произведет желаемого впечатления в Ромарте. Роумы не работают; следовательно, никто из них не беспокоится о полезности или эффективности».

«Это было бы полезно для нас, — нетерпеливо вмешался Нейтцбек. — Можем ли мы приземлиться в Ромарте?»

Заведующий покачал головой: «Не можете — без особого разрешения. Если вы приземлитесь без разрешения, вас сразу арестуют, и вы потеряете свой груз и свой корабль».

«В таком случае, будьте добры, выдайте необходимое разрешение».

И снова заведующий покачал головой: «Это не так просто. У меня нет никаких полномочий, я не могу принимать никаких решений — сюда меня сослали в виде наказания, чтобы я поразмыслил на досуге. К счастью, срок изгнания подошел к концу».

«Кто же тогда уполномочен принимать решения?» — поинтересовался Мэйхак.

Заведующий погладил подбородок: «Единственный человек, у которого здесь есть какие-то полномочия — Арслоу. Он в мастерской».

«Чернобородый непричесанный тип?»

«Он самый. Несговорчивый человек, должен заметить. Так же, как и вы, он с какой-то другой планеты. Когда ему что-нибудь нужно, он связывается с Асрубалом по радио; но даже он ничего не сможет для вас сделать. Разрешение можно получить только непосредственно в Ромарте».

«Как же мы получим разрешение, если нам не дают за ним прилететь?» — ворчливо спросил Нейтцбек.

«Ага! — воскликнул заведующий. — Вам кажется, что вы столкнулись с неразрешимым противоречием, но вы ошибаетесь. Вам придется съездить в Ромарт за разрешением, а потом вернуться».

«Понятно, — кивнул Нейтцбек. — Мы слетаем туда на аэромобиле».

«Не получится, — вздохнул заведующий. — На Отмире самые простые вещи становятся сложными. Использование летательных аппаратов тоже запрещено».

«Почему же?»

«Потому что аэромобиль может попасть в руки локлоров и превратиться в опасное оружие. Они и так уже причиняют слишком много вреда — мы внимательно следим за тем, чтобы у них не было никакого оружия и никакого оборудования, позволяющего совершать нападения. Если вы хотите поехать в Ромарт, вам придется воспользоваться обычным транспортом, как всем остальным. Завтра утром из Флада отправляется поезд, — заведующий впервые проявил какие-то признаки оживления. — Я сам вернусь в Ромарт с этим поездом. Срок моей ссылки истек, и завтра я наконец смогу забыть эту грязную дыру и упрямого осла Арслоу — забыть навсегда, я надеюсь! Конечно, мне придется воздержаться от повторения прежних проступков».

«Чем вы провинились? — полюбопытствовал Нейтцбек. — Надо полагать, вы…» — Нейтцбек предположил, в непристойных выражениях, что заведующий принудил дочь градоначальника к извращенному половому акту.

«О нет, ничего подобного! Я совершил гораздо более тяжкое преступление. Я позволил себе выражать непопулярные мнения».

7

Мэйхак и Нейтцбек вернулись к «Дистилькорду» и обсудили возможности. Они могли покинуть Отмир и попытаться продать груз на другой планете — или приложить дополнительные усилия, чтобы сбыть товар в Ромарте. В конце концов они решили, что Мэйхак отправится в Ромарт на поезде, а Нейтцбек останется во Фладе, чтобы сторожить «Дистилькорд» и груз. Такое распределение обязанностей не радовало ни одного из них, но заведующий предупредил, что неохраняемый космический корабль может быть ограблен бандой бродячих локлоров.

Путь в Ромарт занимал от шести до семи суток: три дня по степи Тангцанг и еще три или четыре дня через Вкрадчивый лес. Быстро получив разрешение, Мэйхак мог вернуться через две недели. Получив отказ, Мэйхак все равно собирался вернуться как можно скорее. Тем временем, переносная рация позволяла ему поддерживать связь с Нейтцбеком.

Солнце садилось в сливовой и карминовой чересполосице перистых облаков. Сумерки спустились на Отмир, и скоро настала глухая ночь. С востока на небосклон всплыла большая тусклая луна серебристо-золотого оттенка, а за ней — другая, того же размера и того же цвета. Где-то далеко на юге ночная тварь заливалась диким воем, но через некоторое время смолкла, уступив давящей тишине. Луны потихоньку обогнули небо и скрылись на западе. Прошло несколько часов. Над восточным горизонтом проявилась темно-оранжевая мгла — она светлела и разгоралась, пока не взошло солнце. Собрался поезд: тяжеловесный тягач на шести высоких колесах, пассажирский вагон, служебный вагон и три грузовых платформы. Мэйхак занял место в вагоне. Через полчаса после восхода солнца поезд выехал из Флада, переваливаясь по степи Тангцанг в направлении Ромарта.

Мэйхак оказался в компании четырех попутчиков, считая Бариано дин-Эфрима, бывшего заведующего терминала. Остальные пассажиры — три пожилых роума — происходили из династии Урдов. Они держались особняком и вели себя высокомерно, хотя и сдержанно. Обращаясь к Бариано, они ограничивались холодной, лаконичной вежливостью; заметив Мэйхака, они обменялись вполголоса несколькими словами, после чего полностью игнорировали его присутствие. Мэйхак обнаружил, что друг с другом роумы говорили на незнакомом ему диалекте. Когда в разговоре участвовал Бариано, они пользовались стандартным ойкуменическим лексиконом, хотя произносили слова с сильным акцентом. Как только три старика поднялись в вагон, они заняли отдельный стол в конце салона, разложили на нем какие-то документы и погрузились в их серьезное обсуждение. Бариано сидел в стороне, глядя на проплывающую мимо степь, и Мэйхак последовал его примеру. Смотреть, по сути дела, было не на что. Унылую плоскую равнину оживляли только пологие холмы на горизонте и попадавшееся время от времени одинокое караульное дерево. Поблизости можно было видеть заросли ломкого шиповатого кустарника, грязно-желтые пучки прядильной травы и шелушащиеся пятна лишайника, похожие на высохшие коровьи лепешки.

Через некоторое время Бариано наскучили молчаливые размышления, и он позволил себе вступить в разговор с Мэйхаком, хотя при этом явно чувствовал себя неудобно. Понизив голос, чтобы его не слышали другие, Бариано выразил презрение к трем пожилым пассажирам: «Это мелкая сошка, чиновники низшего ранга — напускают на себя важность, хотя их полномочия ничтожны. Они регулярно посещают Флад, чтобы проверять финансовую отчетность конторы Лоркина. Разумеется, они никогда не находят никаких погрешностей, не говоря уже о серьезном мошенничестве, так как происходят из той же династии Урдов, что и Асрубал. Вы заметили розовые полоски у них на плечах? Это означает, что они — приверженцы розовой фракции, тогда как фракция династии Эфримов — синяя. В наши дни фракции не имеют былого значения, это отмирающая традиция. Тем не менее, политический раскол дает Урдам повод меня недолюбливать. Кроме того, должен признать, изгнание на космодром подмочило мое рашудо».

«Рашудо?»

«Местное понятие. Его можно истолковывать, как «репутацию» или «самоуважение», а также во многих других смыслах. Психологические мотивы и представления роумов очень сложны — боюсь, вам никогда еще не приходилось иметь дело ни с чем подобным».