Бескровная охота

дила проверить сообщение. О человеке, который собирался прыгать не помню уж с какого этажа. А потом он оказался просто спортсменом.

– Ты меня все еще не слышишь.

– Я долго ждала, но он все-таки не прыгнул.

– Ну тогда спи, – сказал он, – я скоро вернусь.

Ночь была темной, безлунной, но позднее вечернее небо еще слегка светилось, отражаясь легким бликом на металлических перилах моста. Где-то вдалеке светил неподвижный прожектор, сияющий отстраненно и безразлично, как звезда, и обливал желтизной зеленые холмы крон вокруг себя. В совершенно невообразимой дали, может быть, вообще за городом, заливались лаем собаки. Несколько невесомых звуков, напоминающих и музыку, и крики одновременно, сплетались в прозрачную звуковую вуаль, позволяя легко слышать сквозь себя, как черная вуаль позволяет видеть блеск глаз и сдержанную улыбку. Внизу слева, у ларька, молча танцевала пьяная продавщица, прижимая к уху телефонную трубку. И вдруг он понял, как сильно он любит этот мир, эту ночь, собачий лай, блик на перилах и даже пьяную продавщицу – так сильно, как любят только то, что вот-вот исчезнет навеки. Он понял, что такое чувство никогда, о котором говорила Лора. Никогда больше не будет такой ночи. В прозрачной глубине над ним снова вспыхивали мгновенные шары метеорных дождей.

Он спустился с моста, разделся и вошел в камыши. Стебли, скрипя, ложились холодными лентами под его босыми ногами. Он ступал очень осторожно, зная, что здесь, как и везде, дно усыпано множеством битых стекол. Потом он нырнул в теплую, медленно текущую воду. Область поиска на самом деле была невелика: если Лора бросила фасолинку с моста, именно бросила вниз, а не швырнула, то разброс совсем небольшой, плюс-минус два или три метра. Днем ее было бы почти невозможно найти, но ночью она должна светиться.

Он нашел ее только через много часов, когда исчезли метеоры в небе, а звезды передвинулись, как будто кто-то повернул огромный вогнутый глобус. Он сумел найти ее только потому, что ночь стала совершенно черной, будто смоляной. Прожектор выключился, как и множество других городских огней, и после этого легкая шапка световой паутины поднималась только над далеким центром города. Тьма стала такой густой, что стал заметен дельтокрыл, летящий прямо в зените – орбитальное пассажирское судно на триста тысяч человек. Дельтокрыл имел форму треугольника и был размером в целый город. Он делал двадцать четыре оборота в сутки по орбите Земле. Если вы хотели добраться, например в Японию, то с помощью хоппера вы входили на борт дельтокрыла, и через двадцать пять минут были на месте. Дельтокрыл был самым быстрым транспортом на планете.

В темноте фасолинка, наконец, стала видима. Сейчас она почти не светилась.

– Я кажется, простудился, – сказал он, вытершись наспех и натягивая узкую прилипающую майку.

– Ерунда, – ответил охотник. – Ты на войне, а на войне никто не простужается. Но, если тебя это волнует, дай мне твою ладонь.

Он дал, и Охотник быстро нажал что-то, сверкнувшее легкой быстрой